Александр Афанасьев - Прелюдия беды [litres]

– Добро. От меня что требуется.

– Прикрой огнем, если полезут.

– Добро. Я выведу снайпера, если что из крупняка по ним. И АГС у меня есть.

– Добро, Брат.

– Удачи, Контроль.

– Удачи.

На войне – ничего другого и не желали. Здоровье тут особо не требовалось – сейчас здоровый, а через секунду…

– Так… готовность.

– Готовы тащ капитан.

– Двинулись.

Бронированный УРАЛ взревел мотором.

КамАЗ стоял у самой дороги. Прикрывая друг друга, ОМОНовцы пошли вперед. Оперев сошки о капот, позицию занял пулеметчик с Печенегом…

Было уже темно. Попахивало дерьмом, страхом и похоже что кровью. У всех были монокуляры ночного видения – но дешевые и изображение плыло.

– Чисто справа!

– Чисто слева, вперед!

Двое ОМОНовцев перебежали и заняли позиции у машины.

– Кроем, вперед!

Перебежали еще.

– Впереди чисто!

Лагерь в основном состоял из машин, съехавших сюда, на бездорожье…

– Справа чисто…

– Командир, кровь!

Берестянский – провел рукой по металлу, поднес к губам ставшие липкими пальцы.

Сука, дура глупая. Дура!!!

– Так… разбиться на тройки. Прочесывание, пятьдесят метров. Пошли.

Но прочесывать не пришлось – нашли почти сразу. Сам капитан, лично нашел. Под ноги не смотрел почти… вряд ли тут растяжки, в конце концов, лагерь беженцев, люди тут ходят. Опасность тут другая… на любой машиной скрываться может, теснота такая, что кинжалом под ребра и все. Запнулся, посветил фонарем. Фонарь был со съемным светофильтром, чтобы ночнику подсвечивать. И увидел что-то темное, струящееся по земле. Вгляделся… глаза не верили тому, что видят. Этому сложно было поверить.

ЭТО БЫЛА ОТРЕЗАННАЯ ГОЛОВА.

Капитан нагнулся, ухватил ее за волосы, поднял. Подержал перед собой, словно прощаясь с той девушкой, с которой говорил всего раз, с той глупой дурой, дочерью замминистра, которая привезла медикаменты чеченским беженцам, и которой за это отрезали голову. Потом поставил на крышу стоящей рядом машины. А потом – поднял автомат и открыл огонь.

Дальнейшее он помнил плохо.

Вспышки выстрелов, грохот со всех стороне, раскаленный ствол. Рокот прикрывающего их Печенега, пули, летящие прямо над головой. Как он отпихнул от пулемета Дылду и открыл огонь по лагерю беженцев из крупнокалиберного пулемета – его трясло и пулемет трясся вместе с ним. Как лейтенант – нацгвардеец бил его по щекам – а он не понимал, что вообще творится, и только хватал ртом воздух, как вырванная из воды рыба.

Пришел в себя он только под утро, на Ставрополье… или еще дальше. Колонна в составе Тигра Федерала и БТР-82 катила по дороге, забитой машинами, военными и гражданскими, катила на северо-запад, их никто не останавливал. В салоне – тряслись его люди – Дылда, Царек, Казак был за рулем. Голова была как чумная, руки жгло. Он попытался облизать их и не смог – потому что одна рука была прикована наручником к скобе наверху.

– Э… – капитан недоуменно посмотрел на своих людей – Дылда, ты чего? Что случилось то?

Дылда, пулеметчик их отряда как-то странно на него глянул.

– А ты не помнишь, старшой?

– Нет. Да вы чего…

Дылда тяжело вздохнул.

– П…ец теперь нам, старшой. Как есть – п…ец.

Остановились у заправки – надо было заправиться, заодно и жратвы купить. Военная техника – много жрала…

Командиром национальных гвардейцев оказался совсем молодой парень. Он и предложил – за жизнь покумекать. Потому что всем понятно было – такое просто так не прокатит. Расстрелять не расстреляют, нет сейчас расстрелов. Но на пожизненку – запросто катит…

Как раз – и подошел к ОМОНовскому Тигру.

– Вы что, б…ь, охерели в атаке? – с ходу начал он.

– Базар фильтруй.

– Чего?! Ах ты…

Все вылилось в мордобой, короткий, но страшный, с кровянкой из носа, подбитыми глазами и хорошо, что без перелома костей тела. Драка за явным преимуществом закончилась победой ОМОН – в милиции рукопашка куда лучше поставлена, да и практика не в пример шире – в то время как гвардия в основном огнестрелом работает. И если бы не крик командира ОМОНа – армейских явно втоптали бы в землю…

– … Вашу мать!

Все остановились, тяжело дыша. Кто-то – вытер кровоточащий нос.

– Отстегни.

Казак, у которого были ключи от наручников, посмотрел на своих товарищей. Потом несмело шагнул вперед, отстегнул командира, быстро отшагнул в сторону. Берестянский – потер занемевшее запястье.

– Короче, так, кролики. Начал – я. У меня башню рвануло. Вы – всего лишь подумали, что совершено нападение, так? Потом – не сумели меня остановить вот и все. Я еду в Ростов, пишу повинную и пусть делают, что хотят. Судят…

– Командир, да ты сбрендил – сказал Дылда – ты чо, не помнишь, что с Будановым было.

– Плевать. Значит, так и должно быть.

– Да ни хрена так не должно быть – выругался Казак, самый младший в группе. Обычно его никто не слушал.

– Есть такой.

– Да в ж… такой закон! Братва, вы хоть въезжаете? Мы на досмотр пошли, а там – кровянка на коробочке [83] В зависимости от контекста. Этим словом могут называть БТР, БМП или наоборот – небронированный грузовик. . А потом голову нашли! Я за командиром стоял, все сам видел! Голова там! С. и! Им лекарства привезли, а они за это голову отрезали! Этой девке еще жить и жить было! Детей бы родила! Братва, да что же это такое?! Духи нас живьем режут! По закону хоть один ответил?!

– Кулаева [84]же на пожизненку закатали… – сказал кто-то.

– Пожизненку?! За три сотни детишек? Да его на куски рвать надо было! Всю семью, весь род извести под корень! Вывести Грады и все село его с землей сравнять.

– Ну, это ты хватил…

– А что – не так?! Не так?! Нас живьем режут! Духи в городах что хотят, то и делают! В Ижевске детей взорвали! У нас целая банда пришла. Ты уверен, что этот Кулаев сидит еще? Или выпустили уже, за взятку?

– Ты к чему? – рассудительно сказал Дылда – ты к чему словами громыхаешь, молодой? Объяснись толком.

– А то, что я тогда тоже под суд пойду!

– Отставить… – сказал Берестянский.

– А вот хрен – оставить! Мы уже – вне закона! Что хочу, то и делаю! Я тоже стрелял! Пусть и меня судят тогда, заодно! И я стрелял!

– И я – вдруг сказал Царек – и я тоже стрелял.

– Да вы чо? – попытался осадить своих Берестянский.

– И я.

– И я.

– И я…

– Оставить. Вы, мать вашу, подразделение полиции! Вы закону служите!

– А что такое закон, командир? – спросил Казак – что такое закон, скажи? Это когда нас – можно, а нам – ни – ни. Это – закон?

В этот момент – Берестянский осознал, что своим поступком – превратил подчиненное ему подразделение ОМОН в вооруженную и особо опасную банду. И отступать – уже поздно. Некуда отступать. Все.