Евгений Щепетнов - Чистильщики

Вина может быть на самом донышке, или оно плещется через край. Так вот «вино» Юсаса сейчас заполняло его только на четверть. То ли демон был совсем маленьким, то ли «кружка» Юсаса была достаточно велика, но только — что есть, то есть. В Юсаса уместится еще много, много демонов! Штук пять еще, не меньше. А может и десять.

А еще он почувствовал, как чужая сущность внутри него подняла бунт. Юсаса переполнила злоба, такая злоба, какой у него не было никогда в жизни. Была ярость, была жажда мести, злость, но Злобы — никогда не было! Когда хочется убить всех, когда подозреваешь и ненавидишь весь мир, когда ты один — против всего, против всех, против ненавистного злобного мира!

И нет у тебя ни друзей, ни родни, ни любви — только злоба и ненависть, а еще — желание, яростное желание причинять боль!

Нет. НЕТ! У меня есть друзья! У меня есть… любовь! Нет! Ты не будешь таким! НЕТ!

Юсас чувствовал, как демон растворяется в его сущности, как он «мягчеет», как из злобного цепного пса вдруг показывается ласковая домашняя собачонка.

Да, все-таки на самом деле демон по сути своей ничто. НИЧТО! Как нож. Как топор. И только попав в руки злому, подлому человеку, он становится опасным. Жестоким. Кровожадным. Оружие, но не хозяин.

Я хозяин! А ты — слуга! И так будет всегда!

Демон завозился в сознании, как кошка на подстилке, и… растворился в душе Юсаса. Все. Укрощение демона свершилось.

Юсас поднялся с пола, на который умудрился упасть во время борьбы с демоном, и оглянувшись, замер. На пороге стояла Элена и смотрела на него странным, но… каким-то теплым взглядом. Будто увидела в первый раз. А потом ее глаза часто заморгали, девушка, сделав несколько быстрых шагов, подошла к Юсасу и обняла его. И так они стояли, забыв, где находятся, забыв обо всем кроме этих рук, этих губ, этого упругого, теплого и такого родного тела.

Так бывает. Люди, которые несколько часов назад и знать не знали друг о друге, вдруг становятся странно близки. Так близки, как бывает после долгих, очень долгих лет знакомства и дружбы.

Так бывает на войне, когда людям нечего терять, кроме своей жизни. И каждый человек открыт и прозрачен, как стеклянный кувшин. А они ведь теперь тоже на войне. На войне со Злом.

— Ну что же… пойдем лечить твоего брата! — вздохнул Юсас и с трудом разомкнул руки, обнимавшие Элену. И они пошли, ни разу не оглянувшись на висящего в путах маньяка. Им было все равно — сдох он, или еще жив.

— Открывай! Да открывай же, демоны тебя задери!

Юсас сунул в лицо ошарашенному привратнику серебряный значок «крысы», и тот отшатнулся, будто увидел нечто страшное, такое страшное, что не дай Создатель оно коснется его лица!

Юсас внутренне усмехнулся — а все-таки хорошая была идея, прихватить этот значок! Ну да, «крысе» слегка попухнет за утерю, ну так и нехрена быть таким раздолбаем! Не надо подставляться! И вообще — надо вести себя прилично, особенно если ты в обществе одержимого!

Что значит «вести себя прилично» Юсас представлял плохо, в мозгу возникала только одна картинка — оба «крысы» подобострастно кланяются и спрашивают: «А не желаете ли что-то еще, господин Юсас?! Может вам пяточки почесать?! Или массажик сделать?»

От таких картинок Юсас пришел в совсем уже приятное расположение духа и шагал за пожилым слугой, попахивающим чем-то кислым (от старости прокисать начал?), бодро и весело.

Через пару минут он уже был в той комнате, где отсиживался Толя. Комната, как комната. Пахнет в ней только немного странно… чем-то едким, будто на пол пролили какое-то пахучее снадобье. Но это и понятно — все-таки комната для больных.

Кстати, Юсасу вдруг стало немного неприятно — а вдруг зараза какая?! Больные ведь! Но потом вспомнил, что, во-первых, тут с неделю, а то и больше жил Толя, а во вторых… ему, Юсасу, теперь не надо бояться никакой болезни! Они его сами боятся! Болезни эти! Он даже всякую дрянь может жрать без никакого для себя ущерба! Но не хочет.

Выпроводив из комнаты испуганного слугу (Или управляющего? Да кто их знает-то, этих слуг!), Юсас тут же бросился к лежанке, накрытой тощим матрасом, и сунул руку туда, где под матрасом, между лежанкой и стеной виднелась узкая щель. Сунул, с замиранием сердца ожидая пустоты, наличия отсутствия… и с восторгом обнаружил то, что искал! Вытащил, сунул в карман и только тогда успокоился. Есть! Получилось!

Выскочил из комнаты, и не обращая внимания на обалдевшего слугу, быстро зашагал по коридору по направлению к выходу. Шагнул на мостовую, залитую солнечным светом, и…

— Стоять! Парень, стоять!

Юсас от неожиданности замер, глядя на блестящие наконечники копий, направленные ему в грудь. Их было человек десять, этих стражников — здоровенные, закованные в сталь. Нож против них — это просто смешно. Хотя… если в щель шлема, или в сочления брони…

Нет. Это плохо. Пока убиваешь одного, остальные насадят на пики. Вон как стоят, готовы на все!

Проклятье! За спинами стражников с пиками — еще и стражники с арбалетами! Сейчас так нашпигуют болтами — месяц ходить не сможет! Ясно, что насмерть убивать не будут, но вот обездвижить, колени раздробить — это запросто! И больно.

Прыжок назад!

Дверь еще открыта, в проеме стоит старый пердун, глазами лупает! Снес его напрочь — как бык зазевавшегося селянина!

Дверь на себя — пока эти увальни в стальных доспехах опомнятся, да пока пойдут вперед — секунды две есть, а этого хватит с лихвой!

Только что успел закрыть дверь на засов — на нее обрушились тяжелые удары, способные снести дверь похлипче.

Топорами орудуют, точно! И кстати — не особо торопятся. Значит — дом окружен. И что теперь делать?

— Тут есть вход в канализацию? — без особой надежды, так, для порядка.

— Нет… мы сами вывозили весь мусор! — старик слегка пошатывался, поднимаясь. Крепко его Юсас приложил. Нет, ну а что делать-то было?

— Тайники есть? Есть где-то спрятаться?

— Есть… — старик как-то странно блеснул глазами, и Юсас тут же понял — сдаст! Обязательно сдаст! Хотя бы из мести — а нечего было сшибать!

Слуга привел Юсаса к маленькой кладовке, сбоку, на стене что-то нажал, и открылось вполне себе объемистое помещение, оборудованное полками, на которых стояло множество банок, склянок, коробочек и всяческой дребедени, вроде белого, как мрамор, черепа, с торчащими из пасти огромными клыками, или связки высохших летучих мышей, от которых мерзко воняло падалью и мышиным дерьмом. И вообще — дух в комнатушке был спертый и, можно сказать, совсем отвратительный. Не солнечный лужок у реки, это точно.

— Вот тут можно! Я вас запру, а когда они уйдут — выпущу! — довольно блестя глазками сообщил старик, и Юсас уверился в том, что старый пердун его точно сдаст. Ведь он даже не поинтересовался — а чего это стражники нападают на своего? На агента Тайной стражи?! И слишком уж охотно стал помогать!