Евгений Щепетнов - Чистильщики

В кончике плети явно был заделан грузик — страшная боевая плеть, аналог земных казацких ногаек, в которые вплетались грузики, называемые «волкобоями». Этот грузик тридцати грамм весом убивал волка, лишал сознания или валил наповал взрослого мужчину. И вот такой «волкобой» угодил Арине прямо в висок.

Я наклонился, и совершенно автоматически пощупал пульс. Пульса не было. Зачем-то потрогал висок — в нем была глубокая вмятина, и кости в этом месте мягкие, как будто трогаешь холодец. Арина умерла мгновенно, так мгновенно, как если бы этот здоровяк выстрелил ей в висок из пистолета Макарова.

Я выпрямился, тупо посмотрел на свою руку, окрашенную красным, перевел взгляд на убийцу, и не думая, что говорю, спросил:

— Ты что же наделал-то, а?

— Это тебе урок будет! Чтобы быстрей освобождал дорогу важным господам! — голос здоровяка вначале был слегка растерян, скорее всего, он тоже не ожидал такого исхода, но природное хамство и уверенность в своей правоте тут же подняло голос до прежней высоты. — Назад! Пошел назад, урод! А то сейчас и ты сдохнешь!

Я смотрел на него секунды три, а потом вытянул руки, и с ладоней ударили здоровенные, синие молнии. Они ветвились, извивались как змеи, и когда вцепились в здоровяка, он задымился, завонял, обугливаясь буквально на глазах, и рухнул вместе с лошадью, погибшей, как и всегда погибают лошади, по глупости своих хозяев.

А потом настал черед остальных охранников, умерших так же страшно и мучительно, как и их командир.

Дальше я уже ничего не помню. Вернее — смутно помню. Ржут лошади, трещит горящее дерево, дым затмевает небо, жарко, будто я стою у открытой доменной печи. Что я творил, какие заклинания вызывал — не помню. Только когда очнулся, в переулке не было в живых ни одного человека. И ни одной лошади. Мой возчик (я это заметил), сбежал с места боя сразу же после того, как охранник ударил Арину. То ли он догадался, что будет потом (Может видел меня на Арене? Запомнил?), то ли инстинкт выживания подсказал ему, что надо валить как можно дальше, но только он понесся прочь из переулка так, что ноги замелькали — как у зайца.

И правильно сделал. Потому что я, от горя впав в безумие, уже не различал — кто прав, а кто виноват. Просто физически не мог рассортировать. Я ненавидел этот мир!

Карета превратилась в слой мелко раздробленных деревянных кусков, от которых шел отвратительный ядовитый дым (видимо — покрыта лаком?).

Лошадь моей повозки тоже пала. Обугленные трупы — их было штук пятнадцать — лежали возле кареты и чуть поодаль. Судя по снаряжению — все охранники Важного Лица. Где само Лицо — я так и не понял. Возможно, осталось в разобранном виде под грудой дымящихся каретных обломков.

Ехать было не на чем. Я взял рюкзак с деньгами за лямки, опасаясь, что они оторвутся, и осторожно водрузил его на спину. Потом взял с повозки тело Арины, и прижав его к груди, пошел вперед. Руки девушки болтались в воздухе, я перехватился, прижал их левой рукой, голову, чтобы не моталась, положил себе на плечо. И пошел.

До Купеческого переулка было недалеко — насколько я понял из объяснений возчика. Найти его не составит никакого труда.

Я не жалел о том, что сделал. Единственное, за что мне было стыдно — это за гибель лошадей. Они-то причем? Красивые, умные животные. А людей не жалко.

Хозяин кареты? Тот, что в ней ехал? Нет, не жаль. Если ты не сумел воспитать своих стражников, убивающих на улице просто за то, что твоей карете не уступили дорогу — так получи полной мерой так, как получили они. Наказания без вины не бывает.

Мой возчик пострадал? Лишился лошади? Прости. Будет возможность — я возмещу. Сейчас мне не до тебя. Когда-нибудь найду тебя и куплю тебе новую лошадь. Еще раз — прости. Ты оказался не в то время, не в том месте. Так бывает… кисмет, как говорят турки! Судьба.

Идти пришлось минут пятнадцать. Но я будто и не заметил этого времени. Я шел и шел, интуицией угадывая, куда нужно идти. А может и не интуицией — вроде как кого-то спрашивал, каких-то прохожих, шарахающихся от меня так, будто увидели демона.

Помню, что попытался нанять извозчика, но он рванул с места с такой скоростью, хлеща кнутом несчастную животину, что на повороте занесло, и повозка едва не опрокинулась, войдя в поворот буквально на двух колесах.

Когда подходил к крыльцу дома, где якобы сейчас находился Юсас, то сразу же отметил факт нахождения в переулке подозрительных личностей, в которых только слепой мог не угадать принадлежность этих типусов к неблагородной службе в имперской тайной охране. Ну вот перло от них казенным душком — даже и не пойму, в чем это все заключалось. Какие-то они были слишком… безразличные, что ли! Конечно, можно допустить, что никому не интересен здоровенный парень с огромной сумкой за спиной и окровавленной девушкой в руках. Но только я лично в этом как-то сомневаюсь. Меня старательно не замечали. И тогда можно сделать некоторые выводы…

Но это уже потом. Выводы — потом. Вначале убедиться — здесь Юсас или нет.

Я постучал в дверь, и довольно-таки долго никто не открывал, хотя я и видел за дверным «глазком»-отверстием чей-то глаз. Вернее не видел, а скорее ощущал.

Открыла мне девушка лет пятнадцати-шестнадцати, очень красивая, просто невероятно красивая — бледное, можно сказать мраморное лицо было на удивление «породистым», как если бы над его изготовлением трудились поколения селекционеров. Тонкие черты лица — точеный нос, аккуратный подбородок, гладкие щеки, и глаза — огромные, едва не до уродства огромные, как у ночной зверушки. Еще чуть-чуть, и девушка взаправду казалась бы чем-то вроде инопланетянки, чужеродного существа, непонятно как оказавшегося в этом мире.

Простенькое платье вроде сарафана сидело на ней так, будто девушка была одета не в простенькое льняное платьишко, а в сшитый по заказу костюм от кутюр. «Породистая» девушка!

Тут же возле нее нарисовался парнишка возраста Юсаса, и почему-то очень похожий на девушку. Можно сказать — мужественный вариант этой же самой девушки — глазастый, бледнокожий, красивый, только плечи пошире, да щеки порозовее. Брат?

Все это промелькнуло у меня в голове буквально за пару секунд — я работал в ускоренном режиме и просчитывал ситуацию, готовясь к любым неожиданностям. Или скорее — неприятностям.

— Ты — Толя? — спросила девушка мелодичным, красивым голосом, под стать ее внешности, и сделала приглашающий жест. — Проходи, пожалуйста. Юсас наверху, с детьми.

Я не понял, с какими такими детьми, но уже одно то, что девушка знала мое настоящее имя означало, что Юсас по крайней мере некогда тут был. И доверил информацию этим людям. А раз он доверил, то посчитал их достойными тайны. И зная, насколько недоверчив и осторожен мой названный брат, можно было сделать вывод — это приличные люди.