Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда: Кровь Лары

– Вы сами себя превзошли, дама Алиса! – Улыбнулся ей Гарет. – Это самая прекрасная баллада на нордском, которую я когда-либо слышал. Что скажете, господин Терновник?

– Мало найдётся эльфийских баллад, которые могли бы сравниться с этой по красоте и чувству. – Произнёс эльф, и Алиса порозовела от удовольствия и гордости. И когда Гарет спросил, нет ли у неё каких просьб или желаний, она ответила:

– Есть, милорд! – И Гэбриэл дрогнул, но Гарет движением руки осадил его:

– Так говорите же, дама Алиса. От такой прекрасной госпожи я готов выслушать что угодно, и что угодно исполнить.

– Ловлю вас на слове, милорд! – У Гэбриэла сжалось сердце: Алиса выглядела очень-очень храброй, а это значило, что она ужасно волнуется и даже боится. Даже досадно стало: почему она к нему-то сначала не обратилась?! Неужто он ей бы не помог?!

– Я прошу вас за Альберта Ван Хармена. – Теперь Алиса чуть побледнела, потому, что лицо Гарета мгновенно стало суровым, глаза превратились в синий лёд. – Он хороший и честный человек, и я…

– Этот честный человек предал нас.

– Я в это не верю! – Алиса прижала к груди кулачки с переплетёнными пальчиками – жест, сокрушающий дух Гэбриэла и лишающий его воли. – Это какое-то недоразумение, я уверена в этом!

– Никто в замке и в этом зале, – Гарет обвёл рукой придворных Девичьей башни, и многие согласно закивали, – не разделяет вашей уверенности и не готов поручиться за этого человека. Я сам в нём не раз сомневался…

– Я готов за него поручиться! – Перебил его Гэбриэл, и Гарет чуть поморщился, не очень хорошо подумав при этом про Алису. Она поняла: покраснела, глаза вспыхнули, она гордо вскинула голову, маленькая, но полная такого достоинства, что не уступила бы любой высокой и статной королеве:

– Я бы не хотела, милорд, жених мой, злоупотреблять вашей добротой и любовью, которую безгранично ценю и за которую очень благодарна. Я сама готова поручиться за господина Ван Хармена и разделить с ним все последствия, если ошиблась.

– Вы отдаёте себе отчёт, дама Алиса, – устало спросил Гарет, страшно недовольный тем, как разворачиваются события, – что делаете и чем рискуете?

– Да. – Просто ответила Алиса. – Но никакого риска нет, милорд. Я верю этому человеку, он не преступник.

– Вы храбрая девушка, дама Алиса. – После небольшой паузы, сказал Гарет, и толпа придворных, среди которых поднялся лёгкий гул, притихла. – Я восхищаюсь вашей храбростью и готовностью защищать своих друзей, что бы ни произошло. Обещаю: я дам Ван Хармену шанс объясниться, и если он сможет развеять мои подозрения – а это, учитывая все обстоятельства, весьма непросто, – я не только помилую его, но и верну ему должность и состояние.

– А твоя Алиса – молодец. – Заметил Гарет, когда они покинули Девичью башню и шли по галерее. Гэбриэл, который мрачно думал прямо противоположное, встрепенулся:

– Разве?! Ей следовала сказать всё мне, и я бы…

– Вот именно: – хмыкнул Гарет, – и «ты бы». Ты бы бросился ко мне, я сказал бы, что говорить не о чём, мы бы поцапались, я бы стоял на своём, ты тоже, и тайком учудил бы чудь какую-нибудь: побег бы ему устроил, или ещё что. Я не прав?.. Уступить ведь, коли Рыжик попросила, ты не в состоянии даже мне!

– И даже отцу. – Согласился Гэбриэл, задним числом понимая, насколько брат прав.

– Эта девушка даже не золото: она алмаз чистой воды, и поступила идеально. Девятьсот девяносто девять человек из тысячи поступили бы так, как ты сейчас сказал, и только она выбрала вариант единственно верный, не подставив никого.

– И я бы прислушался к её словам. – Заметил молчаливый Терновник. – Она лавви, а лавви не ошибаются в людях. Добро и зло они чувствуют сердцем.

– А ведь верно: она лавви. – Кусая губы, сказал Гарет.

– Так что: мы к нему?! – Подорвался Гэбриэл, и Гарет сморщился:

– Не сейчас.

– Нет, сейчас! Он в тюрьме и не знает, что с ним будет, для него каждая минута – пытка! Если не хочешь, схожу я…

– Не хочу. – Согласился Гарет. – Я никогда не знал, как с ним говорить; не понимаю я его, честно! Вроде, правильный, вроде, идеальный, но… не то что-то с ним, всё равно: не то!!! Ну, иди, сходи к нему, но прежде, чем обещать ему что, или решение принимать, ко мне и всё рассказать!!!

– А может, господин Терновник…

– Нет. – Отрезал эльф. – Без крайней нужды засорять свою память я не стану.

– Но это крайняя нужда!

– Крайняя нужда дайкина? – Приподнял бровь эльф, став вдруг так похож на Гарета, что Гэбриэл даже моргнул, сгоняя наваждение. – Что мне в ней?.. Я бы доверился лавви, но и поговорить не мешает. Эту проблему вы способны решить и без моей помощи.

Войдя в тюремную камеру, Гэбриэл поразился двум вещам: что камера вовсе не походила на таковую, была чистой, опрятной, только что с крохотным решётчатым окошком, но в ней были кровать, два стула, стол и даже ковёр, а ведро для естественных нужд пряталось за кроватью; и тому, что Альберт ничуть не утратил идеальности, только глаза чуть покраснели и глядели устало и обречённо, да воротник белейшей рубашки, больше не накрахмаленный, повис. Гэбриэлу он поклонился по-прежнему:

– Ваше высочество.

– А нормальненько тут у тебя. – Гэбриэл ногой подцепил стул, уселся и кивнул Альберту:

– Садись, садись, приказываю.

– Да, со стен вода не течёт и крысы в соломе не шелестят. – Как-то вымученно усмехнулся Ван Хармен, садясь.

– Крысы в соломе? – Чуть прищурился Гэбриэл. – И такое бывает, да. Я поговорить пришёл. Кое-кто не верит в твою вину, а мы с братом верим этому кое-кому. Ну, и брат даёт тебе шанс оправдаться.

– Я не могу. – С тоской произнёс Ван Хармен, опуская глаза.

– Ты подумай-ка сначала. – Нахмурился Гэбриэл. – Кое-кто поручился за тебя, а ты его подставляешь. Да я тебе за этого поручителя… нос сломаю!

– Ваше высочество! – Волнуясь, Альберт вновь встал. – Клянусь всем, что для меня свято, я не замышлял ничего дурного ни против Хлорингов, ни против герцогства Элодисского! Я был и остаюсь верным вашим слугой! Но я преступен… кое в чём ином. – Голос его сел, он опустил глаза. – Так меня казнят, и так казнят, но – по-разному. И я предпочитаю казнь за измену.

– Насильник, что ли? – Изумился Гэбриэл. Самая позорная и противная казнь в герцогстве Элодисском ожидала именно за изнасилование девственницы, особенно малолетней: насильника топили в сортире.

– Милорд!!! – Возмущение Альберта было так искренне, что Гэбриэл ему поверил. Побарабанил пальцами по колену.

– Ну, говори тогда. Если ты не насильник, не убийца и не предатель, обещаю, дальше меня это не пойдёт. Я по-иному на жизнь смотрю, не так, как брат. Даже если ты содомит, мы и это решим, если ты не борзеешь и не калечишь никого.

– Я не могу. Я не причинил вреда ни одному живому существу, моё преступление – оно в ином… Вы будете презирать меня. Я… я этого не вынесу.