Владимир Корн - Один и без оружия

Вот оно что? И не услышим ли мы в скором времени о Светке Мрак? Или Светке Жуть? Не по причине ее кровожадности, а по той же самой, за которую Лена получила кличку Кошмар от тех, кто обидел одну из ее девчонок.

— Кстати, привет тебе от нее.

— Привет?!

— Да. Горячий такой! Знаешь, она очень верила в то, что ты обязательно найдешься живым. Обязательно. Потому заранее и передала.

Рассказ мой получился долгим. Особенно в связи с тем, что меня то и дело прерывали, чтобы выведать какие-нибудь подробности. О местностях, обитающих там существах, моих действиях в том или ином случае. Я не имел ничего против, понимая: детали нужны слушателям не из праздного интереса, но для того, чтобы в подобной ситуации знать, как следует поступить. Или наоборот — чтобы не совершать тех ошибок, которые пришлось сделать мне.

Где-то в середине моего повествования вернулся Трофим, приведя с собой всех, в том числе и Демьяна. Я посмотрел на Трофима, и он понял меня с полувзгляда, показал большой палец. Мол, все замечательно: насчет Малыша и Паши можешь не беспокоиться. Я и раньше-то не беспокоился, а тем более сейчас, после того как увиделся с теми, о встрече с которыми мечтал. Демьян пришел не один — с Ириной. Я оказался прав в своем предположении, что о событиях на поселковой площади ему рассказала именно она. Пришла и Лера, которая присела рядом и весь остаток рассказа молчала, крепко сжимая мою ладонь и прижимаясь щекой к моему плечу.

— Да уж, — вздохнул Гриша Сноуден, когда я закончил. — Никому не пожелаешь!

Сейчас мне самому странствования не казались уже такими трагическими. Согласен, было трудно, временами страшно, иногда я отчаивался, постоянно хотелось есть и спать. Но ведь вспоминаю обо всем с улыбкой! А значит, не настолько все было и тяжело.

— Ну да ладно: хорошо все то, что хорошо заканчивается, — подвел итог моему рассказу Гудрон. — Георгич, каковы наши дальнейшие планы?

— На какое-то время нам придется здесь задержаться, — сказал Грек. — Не исключено, будет еще попытка подмять Радужный под себя. Только вряд ли теперь они будут действовать нахрапом.

— А кто за всем этим стоит? — поинтересовался я, уверенный в том, что Грек успел вытянуть из пленных тот максимум информации, который вообще возможно вытянуть. Хотя вряд ли любое из названных им имен или кличек мне о чем-нибудь сказало бы.

— Тайна, покрытая мраком, — пожал плечами он. — Могу только предполагать. Там целая цепочка, судя по всему. Кстати, Игорь, какие планы у тебя самого?

— Не знаю, — честно признался я.

«Мне до жути хочется быть вместе с вами. Но вот они, острова, совсем рядом. Ну а вдруг?! Вдруг все-таки правда? И вообще, неплохо бы сделать так, чтобы мы попытались найти портал вместе. Тем более Грек заявил о том, что некоторое время пробудет здесь точно. И почему бы не совместить?» — размышлял я, когда ладонь вдруг чувствительно кольнуло.

Так… а не в этом ли все дело?!

Я обратился к Трофиму, который сидел ближе других:

— Трофим, жадры твои далеко?

— Здесь. — Он с готовностью протянул их оба.

— По одному давай.

Вторая рука у меня тоже будет занята.

С замиранием сердца я взял жадр. Вдруг снова случайность? Миг подержав, вернул.

— Теперь второй.

Затем я обратился к другим тем тоном, которым предлагают добавку за обедом или когда разливают спиртное:

— Больше никто не желает?

Первым протянул Гриша Сноуден, целых три штуки. Быстро так протянул. И так же быстро получил назад. Но только два.

— Третий — за работу, — заявил я.

Гриша даже возмущаться не стал, сжав в руке один из жадров.

— Такие же! — мгновение спустя чуть ли не торжественно объявил он. — Если еще не лучше!

— Забери и его. — Я попытался вернуть ему третий.

— Ты же сказал — за работу, — начал отнекиваться Сноуден. — За такие жадры я и на треть согласен!

Федор Отшельник брал в оплату четверть. Другие берут еще меньше. Соответственно своему дару.

— Забирай-забирай! Я пошутил.

Вернее, вспомнил, что у меня есть свой собственный. И вообще, за что тут брать плату? За болезненный укол в ладонь? Не такой уж он и болезненный. Или я привык уже?

Самому мне жадр бесполезен. Но у меня есть Лера, которая все так же плачет по ночам, когда ей приснится дом.

— Лера, подержи его в руке.

Ты не выспалась, ты всю ночь нервничала, у тебя болит разбитая о камень коленка, и ты ничего не ела со вчерашнего вечера. Просто подержи немного в руке вот эту штучку. Это — не спиртное, не наркотик, не любое пусть даже самое сильное лекарство. Это — намного лучше. Без побочных эффектов, зависимости и всего остального прочего. Просто подержи его в руке, и все.

Господи, ну как же все оказалось просто!

— Теоретик, что с тобой? — завидев выражение моего лица, всполошился Гудрон, и тревоги в его голосе хватило бы на троих. — Ты зачем их сразу так много заполнил?! По одному надо, с перерывами! Все так делают!

— Борис, когда ты в последний раз видел клинического идиота?

— Ну… — неопределенно промычал он. Затем сообразил: — Ты о себе?

— О ком же еще?!

Не нужно мне музыки, как Федору Отшельнику. Ни классической, ни любой другой. Сладостей, как Чистоделу. Выпивки, как Тарасику. И даже женщин. Нет, женщины как раз и нужны. Ровно в той мере, в которой они требуются молодому и здоровому мужчине. Но, чтобы заполнить жадр, мне необходимо всего лишь сжать в кулаке правой руки большой палец, и все. Все! Привычка у меня такая, когда о чем-нибудь размышляю. Мой дар просыпается в тот самый момент, когда в левой руке — жадр, а в правой прячется большой палец.

Но я никому не скажу. Ведь получается, чтобы лишить дара, совсем необязательно оставить меня без головы — достаточно палец оттяпать? Улыбка у меня дурацкая? А какая она должна быть у человека, который так долго не мог догадаться о простейшей вещи?! Догадался бы я раньше, все могло сложиться совершенно иначе. Не было бы всех тех трудностей, которые пришлось пережить. Но тогда бы я не встретил Леру. Она держала в руке жадр и улыбалась.

Помог он тебе? Нисколько не сомневался.

После того как оказались заполненными жадры Трофима и Гриши, остальные смотрели на меня с ожиданием. Так и хотелось им заявить: «В очередь, сукины дети!» Но я лишь молчал и улыбался. Немного подождут. И в самом-то деле, почему бы сначала не перекусить? Ну а затем — в очередь, сукины дети! И пусть никто не уйдет обиженным. Ни вы и никто другой.