Алексей Калинин - Ведарь

Я огорченно вздохнул, окончательно рухнула надежда на тихий побег. Хорошо ещё, что приехал Евгений.

Он встретился с тетей в Палехе, назначили время и, по всем законам разведчиков и шпионов, пробрались до нашего дома. Для всех же Евгений ночевал у знакомого, а для самого знакомого — у одной женатой дамы, не желающей огласки.

Под еле слышный треск свечи мы пили на кухне горячий чай. Я как раз снова провинился и успел замерзнуть, поэтому Евгений оказался очень кстати. Окна задернуты тяжелыми шторами, но свет все равно не включался, две свечи придавали интима вечерней беседе.

— Сань, не поверишь — сам до сих пор в шоке! Защищаю я, значит, наше доброе имя от поползновений неприятельских, стараюсь, чтобы не повалили в грязь, смотрю, а ты с каким-то парнем на земле обнимаешься, — Евгений укоризненно покачал головой.

— Да не обнимался я! Он со спины зашел! — я попытался объяснить, но остановился, чувствуя подначку.

— Уволь меня от подробностей вашего интима! Ай! Не бей! Пошутил же! — Евгений успел заслониться от моего неспешного замаха. — А если серьезно, то я услышал твой крик! Увернулся от Жилы, и тот попал в бок своему.

— Я этого не видел, — вставил я, когда Евгений отхлебнул чай.

— Пока порезанный схватился за бочину, а остальные застыли, я успел заметить, как ты ласточкой упорхнул в кусты. Я отскочил от ребят, чтобы дух перевести и чуть не оглох, когда заорал братишка Жилы. Все обернулись, а его черная псина за горло треплет. Здоровенная такая, больше теленка, ещё и лапищами так с боков сдавила, что хруст пошел. Может, мне с испуга привиделось, но пальцы у нее длиннее наших в два раза, — Евгений показал ладонями жест рыбаков, когда те хвастаются размерами пойманной рыбы.

Словно я не знаю. Если бы Евгению показать мою келью, то он бы узнал много интересного.

— Показалось, наверно. А что было дальше? — я понимающе покивал.

— Не, Сань, ты прикинь — эти отморозки бросились отбивать пацана, а псина откинула в сторону порванного и сказала человеческим голосом: «Кранты тебе, Жила!» — Евгений говорил все тише, а последнюю фразу рявкнул так, что подскочили чашки на столе.

Мы с тетей сочувствующе посмотрели на него — нашел, кого пугать. Евгений же, не добившись ожидаемого эффекта, шмыгнул носом, цапнул конфету со стола и начал её разворачивать, будто ничего не случилось. Да уж, прошли те времена, когда можно было вздрогнуть от резкого вскрика.

— Будешь орать, отправишься домой! — спокойным голосом предупредила тетя.

— Скучно с вами, непробивные вы какие-то. А вот другие пугались, особенно девчонки, — посетовал Евгений.

— Ты дальше рассказывай, а девчонкам потом будешь заливать, — посмотрел я на друга, и незаметно от тети стянул булочку со стола.

— Да что рассказывать-то? Всё это я уже говорил не один раз, но мне не верят. Та псина накинулась на ребят, а меня словно током ударило, и я взлетел на дерево. Представляешь — за несколько секунд полегли все отморозки. За несколько секунд! Потом эта животина уставилась на меня. Брр. До сих пор мороз по коже, как вспомню эти красные огоньки! — Евгений и в самом деле поежился. — А когда она прыгнула ко мне, то зажмурился. Думал — всё! Кирдык пришел откуда и не ждали. А потом слышу — рычание, визги, писки!

— Прости, не расслышал — чьи визги? Какой писки? — у меня вырвался нервный смешок.

Тетя поцокала языком, и я понял, что ещё один день буду согреваться о грушу, не нужно было пошлить так явно.

— Эх, посмотрел бы я, как ты на дереве пошутил, вот мне было не до смеха. Глаза открываю, а внизу дерутся два пса. Откуда-то ещё один взялся, серого окраса. Вроде как белое пятно у него во лбу заметил. А может, показалось, — Евгений почесал затылок и продолжил. — Сцепились между собой не на жизнь, а на смерть, но потом завыла сирена, и черная псина помчалась прочь, а серая за ней.

Наряд вызвал куривший на крыльце лейтенант, после того как увидел, что в чащу прошло слишком много народа. У милиционеров фуражки дыбом встали, когда поняли, что произошло на поляне. Одного вырвало, другие же выхватили пистолеты и кинулись прочесывать кусты. Слабого желудком послали вызывать подмогу и «Скорую помощь». Евгения же чуть не застрелили, когда подал голос и высказал желание слезть на землю. Потом увидел меня, переломанного и окровавленного.

Милиция двое суток продержала друга взаперти, пыталась докопаться до истины. Евгения не отпускали, пока не появился тот мужичок в сером плаще, что шел возле моих носилок. В этот раз следователь сверкал одним глазом, на другом же чернела пиратская повязка. Голубев велел выпустить Евгения на волю, под подписку о невыезде. Дядька-майор подсуетился для любимого племянника.

Когда же Евгений зашел навестить меня в больницу, «даже апельсинов купил, с тонкой кожурой», то с удивлением узнал, что я сбежал. Мало того, что просто сбежал, так ещё покусал трех здоровенных санитаров, убил милиционера и полную докторшу. Говорили, что и таксиста порвал на Белова, но тут возникли показания водителя фуры, влетевшего в уличное ограждение. Он видел, как пробегали огромные собаки, а одну даже зацепил.

Также на собак жаловался дедок, что влетел в кювет от прыгнувшего сверху пса. Хотя ему не особенно верят, думают — сам перевернулся на крышу и теперь хочет получить страховку. Больница гудела как встревоженный улей. Трое выживших отморозков оказались с отключенными аппаратами жизнеобеспечения, одного успели откачать, а двоим не повезло.

Когда, ошарашенный такими новостями, Евгений вышел на улицу, то к нему подошел огромный мужчина. Представился Михаилом Ивановичем, моим соседом по палате. Познакомились, он и рассказал, что произошло на самом деле. Как меня увезла ивановская милиция, а шуйская осталась ни с чем, на этой почве и возник конфликт между органами охранопорядка. Так как честь мундира пачкать нельзя, то и придумали историю про жестокий побег Александра.

Также Иваныч сказал, что мне необходимо помочь и вытащить из объятий милицейского беспредела. Для этого нужно быть в Кохме в определенное время, в определенном месте, отцовская буханка пригодилась очень кстати.

После посещения Мугреево, Евгения часто вызывали на допрос, касательно моего очередного побега, но друг честно отвечал, что в этот день ходил за грибами, и демонстрировал фото с двумя полными бельевыми корзинами, где в правом нижнем углу желтым сияла дата моего побега. При этих словах улыбка тети Маши освещала наш стол — мол, как она здорово придумала с грибами и Иванычем. У меня же наступил праздник живота — вместо тренировок лопал домашнюю сдобу.

Тетя строго-настрого запретила говорить при Евгении о существовании оборотней, меньше знает — крепче спит. Так и приходилось отвечать на неудобные вопросы, что-то придумывать на ходу, или же заедать плюшкой, лихорадочно подбирая нейтральный ответ.