Алексей Калинин - Ведарь

— Чу-чу-чу, спокойней, Саша! Понимаю, что много пережил. Привыкнешь, хотя от снов никуда не денешься, — тетя виновато улыбалась. — Во снах приходят воспоминания других людей, проживаются целые жизни, может, и мы кому-нибудь снимся.

— Теть Маш, мне последнее время снятся какие-то странные сны. То родители, то в танке бьемся, или Давыдов недавно показался. И везде присутствовали перевертни, нигде не видел берендея. Может люди меньше сталкивались с ними? — я слегка расслабился, остатки сна уходили прочь.

— То память людей, которые справились с оборотнями, придет время, и берендеев увидишь. Запоминай то, что снится — когда-нибудь может пригодиться. Мне поначалу тоже разные кошмары снились, пока не научилась с ними справляться, — тетя потянулась руками вверх, разминая мышцы. — Покажи, как поладил с кадушкой? Или весь день провалялся на скамье?

— Да как ты могла такое подумать? На секунду прикрыл глаза, а ты уже по лбу постучала! Смотри, если не веришь! — и с размаху воткнул саднящие пальцы в надоевший песок.

Песок нехотя раздался и скрыл покрасневшие холки. Пальцы полностью ушли в твердые слои, я радостно улыбнулся.

— Что ж, прогресс есть, а попробуй выдернуть! Учти, песок не должен высыпаться, иначе упражнение не будет полностью законченным, — тетя удовлетворенно поцокала языком.

Целая пригоршня выметнулась вслед за отдернувшейся ладонью. Кучки песка покрывали дно кадушки с внешней стороны.

— Да, с этим пока проблемы. Но тебе нужно обучаться как можно быстрее. Поднимайся, будем отрабатывать удар, — тетя встала в свою странную стойку, — Представляй, что по твоему телу прокатываются шары. Круглые упругие мячи, и каждый шар свободно катается, но при ударе он должен оказаться в точке выхода силы. Пока трудно понять, но повторяй за мной, если что поправлю.

Я встал в стойку, сжав саднящие пальцы в кулаки. Сухонькая тетя плавно обозначила удар, остановив руку у моей груди — так сбрасывает снег разгибающаяся ивовая ветвь. Расслабленная кисть за миллисекунду до остановки сжалась в жилистый кулачок. Двинувшийся воздух пощекотал кожу груди.

Я инстинктивно свел руки вместе, пытаясь заблокировать удар, но предплечья наткнулись на толстый арматурный прут, а не человеческую руку.

— Говорила же, что ты зря используешь жесткую блокировку, калечишь свои руки, пускаешь по телу разрушающую вибрацию. Делать нужно мягко, уходя с линии атаки и проваливая противника. Оборотни заведомо сильнее, так зачем же тягаться с ними на равных, тем более, достаточно такого расстояния, чтобы тебя уничтожить, — тетя кивнула на свой кулачок, тот незыблемо висел в двух сантиметрах от моей груди.

— Да ладно, что можно сделать на таком маленьком расстоянии? Ни размахнуться, ни ударить как следует, — я не поверил и напрасно.

Тетя подняла уголки губ, и тут же последовал сильный удар, словно в грудь прилетела ракетная боеголовка. Меня отшвырнуло на пару метров, воздух просвистел в ушах. Локоть остро пробило разрядом тока, когда ударился о стену. Я выпрямился, потирая раскрасневшееся место на груди.

Тетя не сдвинулась с места, рука держалась на прежнем уровне, лишь выпрямились основные фаланги. Кулак перешел в состояние лапы, с прижатыми, как у паралитика, морщинистыми пальцами, удлинившись на пять сантиметров.

От этого меня отбросило?

— Теть Маш, ты Брюсу Ли удары не ставила? А то похожее в каком-то фильме видел, — грудь полыхала огнем, словно на мышцы положили горящую головню.

— Нет, он с другими ведарями занимался. Отведи плечи назад, левой рукой тянись вверх, а правой вниз, так быстрее пройдет. Сможешь повторить удар, или ещё раз показать? — тетя провела ладонью по серой поверхности самой крупной груши.

Я оттолкнулся от холодной стены, чучела насмешливо пялились на мою стойку.

— Помни, что шар поднимается от ноги и подкатывается к кулаку в последнюю секунду. Ноги поставь чуть шире, для большей устойчивости, руку ближе к подбородку. Старайся завершать бой одним ударом, сильным, хлестким, резким. Чуть повыше. Пробуй ещё! Ещё! Сделай медленнее, кисть прямая. Вот так закрепи и тренируй этот удар сегодня, — тетя собралась уходить.

— Теть Маш, а что у тебя за звездочка такая при оборотне появилась? — медленно провел удар, обозначив по груше.

— Так у тебя такой же медальон на шее висит, неужели не знал? Постарайся не пораниться, если найдешь, как открыть, — тетя нажала на свой медальон и с легким шелестом выскользнули желто-бордовые лучи.

Затем так же скользнули обратно.

— Здорово! А я и не знал о таком, — я повертел в руках ставший привычным медный кругляш с арбалетиком.

— Ладно, занимайся. Принесла свежий настой. Вон в углу. Так, груши здесь, на чучелах можешь потренировать уколы по уязвимым точкам. Учти, что у оборотней точки находятся за огромным мышечным корсетом, и удары должны проходить сквозь него, чтобы достигать цели. Я пойду, а то заладил ко мне участковый лазить, — под тетиной ногой скрипнула песчинка на выходе.

— Теть Маш, а чего мы прячемся? Если ты так спокойно накостыляла оборотню, то может нечего и скрываться? Наберем побольше игл, да и устроим большую охоту! Отомстим за родителей! — я шлепнул чучело перевертня по носу медальоном.

— Саш, тренируйся! Тот оборотень всего лишь недавно укушенный, поэтому так легко удалось его уничтожить. Вот лет через десять с ним гораздо тяжелее было бы справиться. Опытного оборотня так просто не возьмешь — ещё набегаешься как за ним, так и от него. А у этого мужичка даже укус не зарос, видел свежие шрамы на шее? Но куда же он потом делся? — тетя в задумчивости пощипала кончик носа. — Занимайся, Саш, хотя кровь тебе поможет, но без тренировок никак нельзя.

— Отца ты тоже по крови вычислила? — так не хотелось опять оставаться в обществе молчаливых чучел.

— Да, его и Александра. Но все, я ушла! Кто-то приближается к калитке. До вечера.

Тетя легко унеслась прочь, лишь перекатились песчинки, и вновь я остался один. Повертел в руках медальон, нажимал и так, и сяк. Проводил то в одной, то в другой последовательности, но острые края так и не выскочили наружу. Со вздохом надел обратно, приятный холодок лег на грудь.

Потянулись выматывающие дни тренировок. Пробуждение происходило так — в меня летел какой-нибудь тяжелый предмет, тетя не выбирала что именно. И если поначалу ходил с синяками и шишками, то теперь научился слышать, как при открывающейся двери меняется звук гудения электрического тока. Ловил на лету или банку с соленьями, или табуретку с утюгом. До этого встречал предметы головой или грудью под веселые смешки тети.

Один раз высказался по поводу её издевательств, накипело. Тогда тетя Маша вызвала на спарринг и так отметелила, что пропало все желание острить в ответ.