Алексей Калинин - Ведарь

— Тренируйся, а ночью поможешь замкнуть Защитный круг. Пей настой — тебе нужно очищение. Не думай про сопротивляющийся песок, представляй себе ласковую воду, — тетя ещё раз улыбнулась и легкой бабочкой подлетела к выходу.

— То есть пирожков сегодня не ожидается? — с прежним успехом я вогнал пальцы в кадушку и поднял глаза.

— Пока не заслужил! — отрезала тетя.

Опять в гудящей тишине скалились чучела, поскрипывала качающаяся груша.

Так! Представил себе теплую воду, мягкую, ласковую, что жарким летним днем облизывала разгоряченный песок пляжа.

Тук!

Ё-моё, больно-то как!

До вечера я пытался пронзить твердые слои, горки песка осыпали кадушку. Подушечки онемели, то и дело приходилось растирать пальцы, края ногтей посинели от прилившей крови до цвета спелых слив. Хотелось бросить всё и растянуться на скамейке, но лишь взгляд падал на стоящие чучела, как я вновь начинал взрыхлять песок.

Травяной настой ополовинен, жутко хотелось в туалет, но не в угол же идти, потом самому же придется нюхать. Наконец дверь скользнула в сторону. На этот раз я услышал легкий стук — сиденье в глухом помещении обострило чувства.

— Ну что, Монте-Кристо, выходи на свободу. К окнам не подходи! — тетино лицо опять превратилось в сморщенное яблочко.

— Пусти в туалет, злая надзирательница! Даже у Монте-Кристо были такие удобства! — ответил в той же манере.

— Шуруй, страдалец! Про туалет-то я и забыла, зато потренировал терпение, — донеслось вслед.

Длинный коридор казался бесконечным, пока я летел на выход. Луч фонаря мотался по земляным стенам, деревянным стуком отзывались лежащие доски.

Осенняя ночь встретила прохладой и слабым мерцанием звезд. В городе не замечаешь огромного пространства над головой, зато в деревне очень хорошо видно раскинувшийся черный купол с поблескивающими вкраплениями белых точек и крадущимся серебряным диском. Тётя Маша встретила меня в дверях. Накинутый серый плащ, резиновые сапоги, к спине прижался холщовый рюкзак — она явно приготовилась к походу.

— Быстренько одевайся и пошли. Надень куртку с капюшоном, для всех ты ещё в бегах, и так сегодня приезжала милиция. Помыкались-поспрашивали, да и уехали ни с чем, но кто-то днем ощущался возле села. Непонятный какой-то, злой. Не смогла почуять, если перевертыш — то очень сильный. Хотя последнего оборотня такой силы уничтожил твой отец, — тетя говорила задумчиво, словно беседовала сама с собой.

Я накинул куртку, по ноздрям ударило чем-то резким, пряным, чихнул и попытался вытереться рукавом.

— Не смей! Твой запах не должен оставаться на одежде! — одернула за руку тетя.

— Ладно-ладно. А что за оборотни «такой силы»? — спросил я, пока натягивал кроссовки.

— Первые из оборотней, они обучали и руководили своими стаями. После уничтожения самого главного, — на этом месте тетка вновь споткнулась, — твой отец отошел от охоты. Оборотни на время притихли, пока год назад не появился кто-то ещё. Тогда и начали пропадать ведари, кого-то находили разорванным, другие исчезали без следа. Ну, оделся? Пойдем.

— Куда же смотрят власти, если такое творится у них под носом?

— А с чего ты взял, что у власти нет перевертней? Или не ты недавно попал «случайно» в камеру с перевертнем? Замалчивают и всё.

— Тетя, а что за круг мы идем замыкать? — спросил я возле калитки.

Тетя развязывала хитрый узел на веревке с мешочками. Веревка опоясывала забор по кругу, как меловой круг в гоголевском «Вие».

— Круг защиты. Пока ты не научился защищаться, он куполом закроет нас от проникновения оборотней. Недавно почуяла твой запах, вместе с запахом берендея, но увидела лишь, как проехала разбитая в хлам машина. За рулем сидел берулька, подопечный Иваныча, позже видела как он отправился обратно. Через полчаса пролетели перевертни. Тогда я поняла, что на тебя началась охота. Я приехала в Медвежье, но там меня встретил заспанный шофер разбитой машины, Федор-берендей. Как раз появился Иваныч с другим учеником, пообещали тебя доставить, я им и назвала этот адрес. На Южу я не смогла бы сделать круг, поэтому и решила отправиться сюда, в это село, — тетя распутала узел.

— Федор больничный халат утопил с моим запахом. Помогли тогда ребята здорово! — мы вышли в черноту улицы.

— Я давно договорилась с Иванычем о подобной «помощи» и, если бы меня не оказалось рядом, то тебя доставили бы сюда. Так и получилось. Взамен я задолжала ему услугу, а это очень плохо — быть должником у оборотня. Никогда не делай этого, — тетя закрыла калитку и завязала веревку.

— Почему?

— В этом случае оборотень может потребовать у ведаря простить ему убийство, и ведарь не откажет. Вот почему никогда нельзя так делать. Мы с Иванычем давно знакомы и наши одолжения исключают одно другое. То я ему помогу, то он мне поможет. Про тебя оговорено давно, когда ещё в школу пошел, — открывала мне глаза тетя.

Так на меня договор составлен между оборотнем и охотником? Вот это да.

В некоторых домах всполохами телевизора отсвечивали окна. В селе ловило всего три канала, однако люди собирались перед вечерними новостями, чтобы утром можно было обсудить мировые вести. Деревянные дома с небольшими огородами утопали в яблоневых, сливовых или вишневых деревьях, которые почти потеряли рыжую листву. В воздухе витал дымок от топящихся печей, ночи становились холоднее.

У приземистого клуба, под качающимся фонарем, скопилась местная молодежь. Слышались аккорды гитары, взвизги девчонок, смех парней — эх, мне бы сейчас туда. Мы обошли компанию по широкой дуге, стараясь не показываться на глаза редким прохожим. Негромко переговариваясь, мы вышли далеко за край села.

— Вот тут и остановимся, — тетя сдернула с плеча рюкзак.

— Что делать нужно? Командуй! — я всем видом показывал готовность помогать. Да и пальцы немного отпустило от боли.

— Буду заговаривать Защитный круг, ты же вбивай иглы в дорогу, — тетя протянула пучок блеснувших в лунном свете длинных тонких стержней.

Я повертел иглы в руках — заостренные с одной стороны, с другой же образовывали небольшие утолщения. Больше похожи на гвозди, но иглы так иглы. На протянутом молотке привлекла внимание необычная вязь на рукоятке — древнеславянские руны вырезаны умелой рукой, никогда раньше не видел подобного рисунка.

— Как только кивну, сразу же вбей иглу в дорожку. Поглядывай по сторонам, пока я заговариваю — могу и пропустить что-либо, — тетя рассыпала поперек дороги темный порошок из газетного кулька.

Шум деревьев, покачивающиеся кроны, закрывающие луну тучи — вот что составляло компанию двум путникам. Какое-то знакомое ощущение царило в воздухе. Чей-то ненавидящий взгляд скреб кожу, хотя я периодически оглядывался и никого не видел, свербение не пропадало. Словно я вновь оказался у черного джипа, и сквозь затемненные окна в меня целился зрачок пистолета.