Алексей Калинин - Ведарь

Прошли далеко, судя по затраченному времени. Тетя толкнула деревянную дверцу, обитую железными полосами, та беззвучно отворилась. А я-то ожидал противного скрипа: или врут всё в фильмах, или тетя смазала петли перед моим появлением.

Ого, да тут целый бункер, тусклый свет трех ламп освещал четырехугольное помещение. Широкая скамья, больше напоминающая больничную банкетку для ожидания — так и представились сидящие бабушки в ожидании очереди. Большая деревянная кадушка с песком, в таких обычно стоят пальмы, или плещутся говорящие щуки. Рядом стопка обшарпанных книг, сразу вспомнились пары и сладкий сон на жесткой парте. С крюков в потолке свисали боксерские груши, три разносортных чучела щерились в углу.

— Круто! Тут не то, что от оборотней — от атомного удара спрятаться можно, — присвистнул я.

— Как раз сейчас мы находимся под холмом Дмитрия Пожарского — по легенде воины шлемами натаскали землю, чтобы создать ему возвышение. И именно с этого холма началось освобождение Руси от польских захватчиков. Так что наливайся мужеством и храбростью от призраков героев! — прищелкнула языком тетя.

— А мне сегодня сон приснился, где поляки хорошие были, — вспомнил я о своем сновидении.

— Нет плохих или хороших людей, есть различное воспитание и отношение к другим. Как человек мир воспринимает, так и будет поступать. Тебе ли это не знать, ты вон на все лыбишься, может, поэтому и жив до сих пор, — улыбнулась тетя Маша.

— Тетя Маша, так я смеюсь, чтобы не расплакаться!

— Осматривайся пока! Позже к тебе спущусь!

Тетя захлопнула дверь. В квадратной коробке с гладкими стенами осталось едва слышное гудение тока, спешащего к лампам. Я подошел к чучелам.

Старый знакомый!

Вылупившись налитыми кровью глазами, на меня скалился серый оборотень из ночного кошмара, лишь не хватало белого пятна на лобастой башке. Осмотрел его со всех сторон, шлепнул по блестящему носу, отчего чучело качнулось взад-вперед, а я в испуге отскочил. Рассмеялся над появившимся страхом и тут же оборвал смех — в замкнутом пространстве он прозвучал зловеще.

Вторым чучелом заученно улыбался манекен из магазина, подобных красавцев выставляют в ярко освещенных витринах. А вот возле третьего я остановился подольше.

Мохнатая фигура возвышалась надо мной горой мускулов, щерилась оскаленная пасть, острые клыки толщиной с палец спокойно могли перегрызть кости мамонта. Одна верхняя лапа как обе сдвинутые человеческие ноги, а на широкой груди можно выспаться. Такие оборотни ещё не попадались, но, судя по тетиным словам, я пересекался с ними. Так вот как выглядит Михаил Иванович в обличье зверя. Получеловек-полумедведь.

На телах чучел красной краской светились пятнышки, если я правильно понял, то так обозначались болевые точки. У оборотней они расположены немного иначе, чем на теле человека — органы смещаются во время трансформации?

Я присел на отлакированную скамью, пролистал старые записи, местами написанные от руки. Одна книга оказалась учебником по растениеводству, но названия знакомых растений были другие. Под картинкой с подорожником написано «Поранник», под одуванчиком «Остружник». Никогда не замечал в себе любви к биологии, поэтому учебник шмякнулся на прежнее место.

Гудение тока усилилось, или это я прислушался к тишине? Непрерывное жужжание слегка раздражало. Из-за металлической двери не доносилось ни звука. В тон гудению заурчал желудок. Где там напиток богов? Трехлитровая банка с мутноватой янтарной жидкост. На запах вроде ничего, а вот вкус оставлял желать лучшего. Терпко-горький букет оттенков провалился в жаждущее нутро. Гадость редкая, с трудом подавил рвотные позывы.

Пролистал ещё одну книгу, старорусской вязью описаны встречи с оборотнями. «Как распознать перевертыша — ежели кушак повязан левым концом сверху, то буди наготове». Вряд ли в настоящем эта особенность пригодится. «В какую полночь звери становятся сильнее, как происходит превращение, где замечены самые большие скопления». Целый трактат, а вот как сделать так, чтобы отстали — увы, древние ведари не написали.

Я прошелся по залу, от моего удара покачнулась груша. Заныл кулак, когда я влепил во второй раз — снаряд мотнулся чуть сильнее. Да чем же она набита? В зале рукопашного боя груши взлетали чуть ли не до потолка, а тут лишь лениво колыхнулась, словно я толкнул ленивого борова, что нежится в грязи.

Я подпрыгнул с разворотом и основательно приложился стопой о твердую поверхность — киношные каратисты сошли бы с ума, увидев такой удар. Груша слегка вильнула в сторону, а меня отнесло назад. Почти грохнулся на пятую точку, когда за шиворот поддержала твердая рука.

— Развлекаешься? — поинтересовалась тетя.

— Теть Маш, пробую. Никогда не видел таких груш, словно бревна, отлитые из металла! И как ты так тихо зашла? — я оглянулся на дверь, она была слегка приоткрыта, но ни один шорох не выдал вошедшую тетку.

— Может и вовсе не увидел, если бы на тебя не началась охота. Жил бы обычной жизнью, растил детишек и любил жену. Тихо зашла? Так я специально топала погромче, да только не услышал, пока пытался покалечить грушу, — тетя открытой ладонью ударила по моему снаряду.

От легкого шлепка грушу подняло к потрескавшемуся потолку, на противоходе тугой мешок полетел на меня.

— Блокируй! — резко скомандовала тетя.

Я выставил вперед предплечья, собрался остановить летящий снаряд — словно пытаться задержать падающий ствол многовекового дерева. Жесткий рулон хлестнул по рукам, кулак врезался в губы, и меня откинуло к стене. Многострадальная спина, сколько же тебе пришлось вынести в этот день. Холодная стена встретила привычной жесткой поверхностью, грушу унесло обратно, и тетя легонько коснулась её. Тяжеленный снаряд остановился, немного покачиваясь над полом. Тётя Маша поджала губы и её седые завитушки укоризненно качнулись.

— В чем твоя ошибка? — спросила тетя.

— В том, что приехал к тебе? А не умчался на крайний север? — я растирал ноющую спину.

— Ты попытался остановить противника, когда можно всего лишь уйти с линии атаки и обратить чужую силу в свою пользу. Оборотни заведомо сильнее людей и не нужно надеяться на честный бой, будет так, словно ты выйдешь на ринг с первоклашкой! — тетя кивнула на стоящие в углу чучела. — Тебе рано касаться груши, сегодня тренируешь пальцы. Видишь в углу кадушку с песком? Вот и первое задание, постарайся сильно не шуметь! Смотри!

Тетя одним движением воткнула ладонь в песок и резко выдернула из деревянной кадушки — ни одна песчинка не упала на пол.

Я попробовал тоже — пальцы по фалангу погрузились в сыпучую массу и наткнулись на неодолимую преграду. Дальше не пускали спрессованные слои, а когда по примеру тети выдернул руку, то целая пригоршня выметнулась наружу и осыпала ровный пол.