Михаил Михеев - Имперский корсар [litres]

– Очень…

В гипер они вошли штатно. Даже удивительно – корвет, хоть и старый, оказался весьма неплох. Бывает такое. Вроде бы одной серии корабли, но некоторые прошивают космос, будто смазанная салом иголка, другие же продираются с трудом и с проблемами, как носорог через кусты. «Викинг» относился к первой категории, и, несмотря на почтенный возраст, мог бы посоревноваться с кораблями помоложе.

Прыжок был достаточно длинный, почти на двое суток, и за это время Камнеедов успел отдохнуть и выспаться, а Смит, напротив, вкусить прелести штурманской службы. Все же во время перелета в обычном пространстве забот у навигаторов сравнительно немного, а вот в гипере – как повезет. Смит был профессионалом, но отнюдь не выдающихся талантов, а потому вносить мелкие и нудные поправки в курс ему приходилось каждые три-четыре часа. На легких кораблях, где не предусмотрено дублеров, это означает «прощай, здоровый сон, здравствуй, друг-стимулятор». Нынешний случай исключением не стал, так что вымотался Джон изрядно. Впрочем, не смертельно – издержки профессии, не более.

Тем не менее усталость усталостью, а профессионализм не пропьешь. И вместо того, чтобы идти отдыхать, он меланхолично (а попробуйте сохранять бравый вид после двух суток на ногах) ткнул пальцем в экран.

– Видишь?

– Вижу, – кивнул самоназначенный командир. – Звездолет, – тут он присмотрелся внимательнее, выбил пальцами дробь на клавиатуре, вызывая информацию. – Не идентифицируется. Хм, странно.

– Чего тут странного? Мелочевку штампуют все кому не лень. И далеко не вся она попадает в каталоги.

– Тоже верно. По массогабаритным характеристикам соответствует корвету. Очень примерно соответствует, поменьше нас будет. Так, спектр выхлопа… Британцы строили, двигатели «Роллс-ройс». Хорошие двигатели, славятся надежностью и запредельным ресурсом. Не новые…

– Я знаю, что это за двигатели. Ты на курс, на курс посмотри. И вот на это, – Смит, мягко скользнув рукой по клавиатуре, сбросил на экран Камнеедова развертку.

– Так, – Камнеедов не был дураком. Да и что там особо думать. Корабль шел за ними на приличном удалении параллельным курсом до прыжка и вышел из гипера с отставанием всего на семь минут. Стало быть, преследовал, и не только сумел отследить, куда ведет гиперпереход, что уже само по себя задача не из легких, но и мастерски, почти не сбившись, прыгнуть следом. Молодец, ничего не скажешь. Штурман у него мастер. Но главное – с очень большой вероятностью этот корабль идет за ними! – Не маскируется даже. То ли нас за лохов держит, то ли очень уверен в своих силах. Мне это не нравится.

– А уж мне как не нравится, – съязвил штурман. – Что делать будем?

– Для начала наберем ход. У нас впереди еще два прыжка. И следующая точка выхода, сколь мне помнится, у Бета Командора?

– Ага, – Смит моментально понял, к чему ведется разговор. Бета Командора – звезда, ранее удостоенная астрономами лишь цифрового кода и только сравнительно недавно обретшая имя, была в некотором отношении весьма удобным местом. В ней так и не нашли пригодных для жизни планет, зато все, кто там бывал, отмечали большое, хотя и не запредельное количество астероидов, чрезвычайно мощное для белого карлика излучение, а главное, полное отсутствие людей. Для того, чтобы поговорить с незваным гостем по душам, самое то.

– Ну вот, там мы с ним и потолкуем. Вперед! И – иди выспись, разгон я и сам проведу.

Следующие несколько часов корвет упорно, в хорошем темпе разгонялся. Не на форсаже, конечно, зря напрягать и без того изношенные (не в хлам, но все же то, что не новые, определенно чувствовалось) двигатели не хотелось. Тем не менее и восемьдесят процентов от заводского стандарта мощности тоже неплохо. Конечно, если хорошенько пришпорить, корвет выдаст и положенные сто. А если применить кое-какие хитрости, запрещенные инструкциями, но известные любому опытному космонавту, то и еще чуток добавить можно.

Все так, но – к чему? Ресурс двигателей им еще пригодится, тем более что преследователь легко держал тот же режим ускорения, и устраивать гонки было занятием малоперспективным. Неизвестно еще, кто быстрее, да и реакцию противника спрогнозировать тяжело. Может, взбрыкнет и решит прямо здесь выяснить отношения. Цели преследователя неясны, да и кто за штурвалом, тоже остается только гадать. Вдруг психопат конченый. А устраивать драку в достаточно густонаселенной системе, где свидетелей может оказаться неприятно много, да и какой-нибудь патрульный крейсер может заинтересоваться беспорядком на вверенной территории, затея не самая умная.

Похоже, тот, кто гнался за ними, рассуждал примерно так же, как и Камнеедов, и расклады его устраивали. Зато самого Камнеедова такая решительность нервировала до крайности. Настолько, что даже когда их звездолет нырнул в гипер, он не отправился спать, а долго сидел в своем кресле, глядя на разом почерневший экран.

Он не боялся драки. Как-то отвык за то время, пока делал карьеру (не самую успешную) военного и (куда более удачную) пирата. Надо будет, постреляет, надо – пойдет на абордаж. А отвернется судьба – что же, смерть всегда стоит за плечом искателя приключений. И не зря Ахиллес [13] По одной из версий легенды, сын богини Ахиллес имел возможность сам выбрать судьбу – жить мало и ярко или долго, счастливо, но бесцветно. Выбор его известен всем. выбрал когда-то жизнь короткую, но яркую. Но сейчас, как и много лет назад, отставной офицер отвечал не только за себя, но и за доверившихся ему людей. Причем не только из-за добычи идущих рядом. Точнее, вообще не из-за добычи. И это были не подчиненные, идущие рядом по приказу – друзья.

Но даже не это было главным. Приказ. То, от чего нельзя отказаться. Приказ не собрата по нелегкому пиратскому бизнесу – от собственной Родины, а это, как ни крути, совсем иной уровень ответственности. И на сходке в ритуальном поединке его не оспоришь. Ставка здесь куда больше, чем собственная жизнь. Все это щекотало нервы, однако же, как с трудом признался сам себе Камнеедов, от подобного он отвык. И знакомые вроде бы ощущения стали для него в новинку. Хорошо это или плохо, оставалось только гадать. И стараться не думать о том, что где-то, совсем рядом и одновременно непредставимо далеко, рвет многомерность гиперпространства чужой звездолет, с которым уже завтра, возможно, им придется сойтись в бою. Все это давило, давило, давило… Настолько сильно, что Камнеедов сам не заметил, как уснул.

Ему редко снились хоть какие-то сны. Обычно он проваливался в небытие, чтобы открыть глаза, по собственным ощущениям, через секунду. Однако на этот раз то ли ситуация подействовала, то ли еще что, но сон его был на удивление объемен и ярок. Сон-воспоминание… Яркое солнце, высокое небо родной планеты. Речка-переплюйка, куда дети из их городка, обликом больше напоминающего поселок-переросток, бегали купаться. Родители их, конечно, ругали. Как, впрочем, и положено родителям. Их ведь тоже когда-то ругали за это отцы и матери, теперь ставшие дедушками и бабушками, снисходительно наблюдающими с высоты прожитых лет за забавами молодого поколения. И пацаны-девчонки радостно плюхались в теплую воду, устраивая наперегонки заплывы в неглубоких заводях. Хищников здесь отродясь не водилось, и в речке никто и никогда не тонул, поэтому страха не было…