Борис Конофальский - Аэропорт

Крепкие, мужские, заскорузлые от долгой войны и тяжёлой работы руки упирались в борта машины. Большие противоминные башмаки утопали в песке и пыли, привода в «локтях», «коленях», «плечах» заскрипели привычно. На высоких оборотах запищали сервомоторы.

— Не филонь, Юрка, — задорно кирнул Саша Каштенков, первый номер пулемётного расчёта, — не отлынивай.

— Когда это я отлынивал? — Зло и серьёзно отозвался Червоненко, так же, как и все, упираясь в борт грузовика.

Шофёр сначала помалу, а потом и как следует дал «газа». Из-под задних колёс полетел песок с пылью, и машина понемногу поползла из ямы.

— Давай, казаки, навались, — гудел басом урядник Носов. — Ещё немного.

Люди упёрлись, и машина нехотя выползла из ямы, обдав напоследок всех, кто был сзади, песком и пылью. Больше всех досталось именно Червоненко. Прямо в лицо попало, сверху насыпало на голову, и много песка засыпалось ему в откинутый за спину шлем, в кирасу через горжет тоже немало.

— Да чтоб тебя, вот увалень, — ругался Юрка, отряхиваясь. — Броню чистить придётся из-за этого дурака.

Шофёр выскочил из машины, хотел казаков благодарить, но Червоненко заорал на него, скинув респиратор:

— Езжай ты уже отсюда, рыба ты стеклянная.

Шофёр быстро сказал что-то негромко и залез в машину. А Юрка стал вытряхивать песок из шлема и приговаривал:

— Ну не урод, а? Не было, как говориться, печали…

Казаки шли к своим ящикам, посмеивались, Саблин тоже ухмылялся, он остановился рядом с другом и сказал:

— Снимай кирасу, там песка у тебя килограмм, чистить надо, иначе плечевые привода запорешь

— Да знаю, — говорит Червоненко.

Ну, теперь им было, чем заняться. Они пошли к ящикам.

Они снова сели под навес. Юра снял кирасу и «плечи», вытряхнул песок. Аким ему помогал. Немного. И тут мимо прошла, поднимая тучи пыли своими четырьмя мостами, БМП с номером «43» и с топорами штурмовиков на борту. Дремавший рядом с ними командир штурмовой группы урядник Коровин оживился:

— Так это что, сорок третий батальон выгружается?

Он стал всматриваться в сторону пришвартовавшейся баржи.

— Вроде так, — сказал Ерёменко. — А что, знаешь кого оттуда?

— А то как же, воевали рядышком пару раз. — Отвечал урядник, вставая. — Крепкий батальон, хорошие бойцы, пойду поздороваюсь. Может, кто из стариков ещё служит.

Он ушёл, а Червоненко, Саблин, Ерёменко и Карачевский снова завалились на ящики.

— Быстрей бы уже завтрак, — сказал Ерёменко. — Может, сходим к кошевому?

— Час ещё, — ответил Карачевский Володька.

— А может, уже готов завтрак, со вчерашнего дня сидим, — не сдавался Ерёменко. — Может, повара с рассвета что-нибудь сварганили уже.

— Идите, сходите, — ехидно соглашается Юрка, — ротный кошевой старший прапорщик Оленичев большой мастер посылать таких вот торопыг в самые отдалённые уголки вселенной. Идите, узнайте, куда он вас направит на этот раз.

— Слышь, Саблин, а чего этот минёр всё время тут около нас ошивается, — с наигранным удивлением говорит Ерёменко. — Он, вроде, не боец штурмовой группы. Что ему тут? Чего он с минёрами не дружит?

— О, вот оно, полезло из героев их геройство. — Скалиться Червоненко. — Простой минёр, значит, герою-штурмовику не товарищ! Дожили. Вот вам и полковое, казачье, пластунское братство.

— А как ты думал? — Спрашивает Ерёменко.

— А думал я, что это у тебя твоя спесь заиграла, вот как я думал. — Отвечает Юра.

Аким даже не слушал этот разговор. Обычный трёп, сто раз уже такое было. Всё время штурмовиков упрекают по поводу их спеси. Мол, геройством своим сильно они гордятся, заносчивы. Но все знают, что это не так. Все остальные бойцы всех воинских специальностей бойцов штурмовых групп ценят и уважают. Так что всё это пустая болтовня. Саблин закрывает глаза и думает о доме.

А Ерёменко и Червоненко так и перебрёхиваются беззлобно, «от нечего делать».

А пыль всё гуще заволакивала пристань, пирсы и всю местность вокруг. Машин стало больше. Солнце вставало всё выше и палило всё беспощадней. Вода в реке, казалось, не течёт, а просто замерла бурым стеклом, бросающим яркие блики, такие яркие, что смотреть невмоготу. Время и вправду шло к завтраку. Аким всё ещё дремал, как вдруг резкий звук разорвал привычный гул пристани. Треск доносился, кажется, с баржи. Он был до боли знаком казакам.

Так трещит издали «Т-10-20». Десятимиллиметровая двадцати зарядная винтовка. Попросту «тэшка».

— Чего они там дуркуют? — Насторожённо спросил Володька Карачевский, глядя на звук выстрелов.

— Да хрен их знает, — отвечал Юрка.

И он и Ерёменко тоже глядели в сторону баржи.

Аким тоже привстал на локтях и тоже глянул туда же. А потом снова улёгся на ящики и успокоил товарищей:

— Бегемот всплыл, вот горожане и лупят по нему.

Для горожан с севера бегемот редкость, там, ближе к морю, такие твари не водятся. Зря патроны тратят, убить ленточного червя весом в тонну из «тэшки» не получится, а большой барже вреда он причинить не может, чай не лодка. Так что патроны просто выкинули в воду. Солдаты собрались на краю баржи, все глядят в воду. Один из них поднял винтовку и снова полоснул очередью по воде.

— Дураки, — говорит Юрка.

И все на этот раз с ним соглашаются.

Пришёл урядник Коровин, запыхался, видно, быстро шёл:

— Собирайтесь, — говорит, — нас на помывку приглашают.

— Чего? — Не понял Ерёменко.

— Кто? — Спрашивает Червоненко.

Саблин садится на ящиках, внимательно слушает своего старшего.

— Ребята из сорок третьего мыться зовут. — Продолжает Коровин. — Они шесть дней в пути, им помывка положена. А у них первая рота уже погрузилась, уходит на юг, мыться не будет, а вода лишняя осталась, им на каждого по сто литров выделили. Ребята, которых я лет сто знаю ещё с Сургута, говорят: «Приходи со своими, мы водой поделимся».

— Ну, пойдём, — обрадовался Юрка и начал оглядываться, искать свой ранец.

— Слышь, командир, — задумчиво произнёс Ерёменко, оборачиваясь на Коровина, — а твои друзья из штурмового батальона штурмовиков приглашали или всяких минёров тоже?

Карачевский смеётся, Саблин и сам невольно улыбается, поднимая свой рюкзак.

— Вот чего ты опять начал? Зачем? — Злиться Юрка. — Плохой ты человек, Ерёменко.

— Плохой, — передразнил его Ерёменко.

— Хватит, — говорит урядник, — собирайтесь быстрее, а то завтрак скоро. На завтрак хочется поспеть и помыться тоже.

— А этого минёра, — Карачевский кивает на Червоненко, — берём с собой? Или пусть тут сидит?

— Да, берём, — говорит Аким, закидывая рюкзак на плечо. — А то он пованивает уже.

— Чего, — возмущается Юрка, — кто пованивает?

Тоже встаёт:

— Наши онучи ваших не вонючей.