Дарья Еремина - Живой проект [СИ]

— Скажи мне, Миш. Я перерыл весь интернет в поисках того, куда можно было слить двести пятьдесят лямов, считая акции; что за эти деньги можно купить, вылечить, имплантировать и на какое расстояние от Земли улететь.

Михаил все же отвернулся от упрямого взгляда нависающего над ним мужчины, и в уголке губ появилась скорбная усмешка. Он похлопал ладонью по полированному подлокотнику кресла.

— Это…

— Что? — не понял финансовый директор и потряс головой, отчего на его блестящих залысинах заиграли отблески света верхних ламп.

— Этот подлокотник стоил немногим больше двухсот лямов.

Финансист распрямился и отошел от бюро.

— А сколько стоило кресло целиком?

— Девятьсот.

Анна отвернулась к окну. Финансовый директор покинул кабинет и приемную, не вымолвив ни звука.

— Теперь можно вернуться к аукциону. У тебя есть предварительная оценка стоимости всех лотов?

— Если я должна набрать двести пятьдесят миллионов, я их наберу. Предварительная оценка будет в первой половине октября.

— Тебе удобнее работать здесь?

— Вообще-то дома.

Понимая, что если позволить ей работать по-прежнему, он может вообще не увидеть девушку до аукциона, Михаил проигнорировал последний ответ.

— Тебе во всем оказывают содействие, нашла всех специалистов?

— Если возникнут проблемы, на решение которых вы сможете повлиять, я обращусь.

— Аня, в чем дело?

— Что вы хотите от меня, Михаил Юрьевич?

Михаил смотрел в чистое девичье лицо и понимал, что это самый правильный вопрос, который он должен был задать себе сам.

— Чтобы ты держала меня в курсе.

— Как часто я должна представлять вам отчет о проделанной работе?

— По завершении каждого этапа работы. Насколько я помню предварительный план, оценка собственности, портал для аукциона и все видеоматериалы должны быть уже в начале октября.

— Да.

— Значит, третьего октября буду ждать демонстраций и цифр.

— Хорошо, — кивнула Анна и стремительно вышла из кабинета.

— Михаил Юрьевич, пора, — тут же зашла Людмила.

Президент посмотрел на часы, поднялся и, когда секретарь подошла, обратил внимание на черный продолговатый чехол в ее руках. На верхней крышечке был выбит золотой логотип корпорации. Приняв и раскрыв коробочку, Михаил с нескрываемой гордостью посмотрел на секретаря.

— Поедете со мной?

— Конечно, — улыбнулась Людмила.

— Все в порядке?

— Безупречно, Михаил Юрьевич. Пойдемте.

Они заложили время, чтобы не опоздать на встречу и прибыли в Дом правительства раньше назначенного. Михаил предложил Людмиле плечо, и она благодарно ухватилась за него.

— Если вы передумаете, свяжитесь с HR и анулируйте свое заявление, — попытал счастье президент. Их окружали три живых проекта и Вася, но Михаил давно привык говорить открыто при Людмиле и охране.

— Я не передумаю, Мишенька, особенно теперь, — Людмила нежно улыбнулась ему, и Михаил чуть не споткнулся. — Вы с таким трепетом идете на эту встречу, я просто не верю глазам. После всех унижений и вымогательств, после всего, что застали даже вы.

— Я должен верить хотя бы в символ, Люда, потому что если умрет и эта вера, мне станет невыносимо работать в этой стране.

— Символ? Вы имеете в виду то, что прикрывает насквозь прогнивший аппарат трусов и воров, банду варваров в галстуках?

— Люда, оставайтесь такой же прекрасной всегда.

— Вы имеете в виду: «заткнитесь»? — засмеялась женщина и Михаил поморщился.

— Люда, что изменилось? — Михаил положил ладонь на ее затянутую в тонкую перчатку руку на своем плече. — Да, мы очень много потеряли в этом году, но кроме этого, что изменилось? Что заставляет вас уйти из компании? Вы же никогда ничего не боялись. Ну, кроме высоты. Даже если у них получится претворить свои угрозы, если они уничтожат Песок-2 и убьют меня… дальше что? Для персонала компании ничего не изменится.

— Вы в этом уверены? — Людмила остановилась и Михаил зажмурился. На ресницы упала капля дождя.

— Я не могу не надеяться.

— Надеяться на это или не думать о противном?

— У нас есть еще несколько минут. И вы не ответили.

Людмила помолчала. При естественном освещении она выглядела почти на свой возраст, и этот факт придавал ее красоте еще большую глубину.

— Когда вы держали дуло пистолета у моей переносицы, я попрощалась с жизнью. Вы помните, что я сказала?

— Что для вас нет ничего важнее, чем достояние корпорации… что-то такое.

— Именно.

— И?

— Я поняла, насколько это дико и неправильно. У меня еще есть время завести ребенка и устроить свою личную жизнь. Но у меня нет никого кроме вас, и я не могу думать ни о ком, кроме вас, находясь ежедневно рядом.

Михаил нахмурился.

— Не потому что вы интересны мне как мужчина, а потому что вы требуете все, забираете все, и с вами может работать только человек, готовый отдать вам жизнь без остатка. Моя жизнь принадлежала вам, а до вас — Юрию Николаевичу. Теперь я хочу вернуть ее себе. Хотя бы часть.

— Я понимаю.

— И вы были правы в том, что сердце мое останется там… — Людмила была готова раскваситься, и Михаил поддержал ее, пожав плечо. Четыре телохранителя не смели отойти и, будучи невольными свидетелями, старались хотя бы дышать потише. — Но у меня еще есть шанс, и я собираюсь его использовать.

— Люда, я понимаю. Если у вас все получится… или наоборот не получится, и вы решите вернуться, ваше место всегда будет ждать вас.

— Спасибо, — женщина прикоснулась к кончику носа. — Пойдемте, мы же вышли пораньше специально, чтобы не заставлять его ждать.

— Точно.

Через десять минут Михаил пожимал маленькую, но твердую ладонь:

— Господин Президент. Это Людмила, мой секретарь.

— Миша, рад, наконец, приветствовать тебя лично! Присаживайтесь.

Когда все сели вокруг низкого стеклянного столика, Михаил скользнул взглядом по стройным ножкам Людмилы в соседнем кресле и смотрел на нее до тех пор, пока это не заметили и собеседник и она. Он знал, зачем делает это, Людмила же поняла лишь часть правды и, спохватившись, достала из сумочки чехол с часами.

— Я всегда мечтал сделать это и рад, что, наконец, представилась возможность, — улыбнулся Михаил, протягивая Президенту коробочку.

Раскрыв ее, Президент не сдержал улыбки. На черном бархате лежали часы с логотипом корпорации, такие же, какие носил Михаил. Таких часов в природе были единицы.

— Я хотел пошутить по поводу президентского срока, но вспомнил, что ты занял место отца уже при мне.

— Так и есть.

— Что ж, спасибо. Они дороже этих? — спросил хозяин кабинета, показывая свои часы.

Михаил сощурился, сделав вид, что разглядывает, хотя прекрасно знал, что тот носит на запястье.

— Да, дороже, хотя по-настоящему дорог не материал и не бренд, а символ.