Грег Кокс - Бэтмен. Суд Сов

Как только это произошло, бэтаранг поразил свою настоящую цель – другой, старший Коготь вскочил на ноги и схватился за живот. Орудие застряло в скрытом капюшоном челе мужчины. Исцелившийся Коготь неуверенно пошатнулся, кряхтя от боли, и выдернул бэтаранг из своего черепа. Кровь хлынула из раны на голове, растекаясь по его старой маске и очкам, ослепляя его. Старомодные ругательства вырвались у него изо рта.

Все еще воя от ярости, молодой убийца вложил свой кинжал в ножны, чтобы вытащить меч из запястья, из которого потоком текла кровь, смешанная с электрумом. Бэтмен последовал за ним со вторым, острым как бритва бэтарангом, который врезался в грудь Когтя и, самое главное – прошёл через патронташ. Заготовленный запас метательных ножей убийцы упал на пол рядом с мечом.

Затем он выпустил крюк, которым поймал Когтя, завернув его вокруг его ног. Бэтмен быстро закрепил другой конец веревки, привязав её к абордажному крючку, и выстрелил им в потолок. Сбитый с ног, Коготь внезапно обнаружил, что висит вверх ногами, высоко над землей, раскачиваясь взад-вперед, как маятник.

– Ты серьезно? – прошипел Коготь. Он схватился за запястье, чтобы остановить кровотечение. – Ты действительно думаешь, что это меня остановит?

– Это только начало, – сказал Бэтмен. Он дал себе минуту отдышаться. Он знал, что битва еще далека от завершения, и схватился за патронташ с ножами Когтя и бросил его в яму. Сжав кулаки, он прикинул, насколько эффективнее он мог бы наносить удары, если бы его враги были обездвижены, при условии, что сам он двигался достаточно быстро. Затем его внимание привлек выстрел, сопровождаемый криком боли.

О, нет...

Повернувшись в сторону хлопка , он увидел, что Джоанна отшатнулась назад, сжимая грудь, пока Винсент смотрел на нее, держа в руке дымящийся пистолет. Электрошокер выскользнул из ее пальцев. Резкое эхо разнеслось по пещере, когда Джоанна упала с огромного пьедестала обратно в фонтан, а Винсент остался один у гробницы.

– Черт возьми! – Сова выругалась. – Ты сильно рисковала, не так ли? – Все еще держа пистолет, он подошел к саркофагу. – Я же говорил тебе, что очень спешу!

– Не трогай это, Винсент! – Бэтмен бросился к пьедесталу. – Ты сам не знаешь, что делаешь. Это небезопасно.

– Я позволю себе не согласиться. – Он открыл огонь по Бэтмену и сорвал с себя маску, аккуратно положив ее на край саркофага. Его лицо было красным и потным. В его голосе звучало ликование. – Будущее – это мое наследство. То, что принадлежало Перси, теперь принадлежит мне!

Бэтмен поднял свой плащ, чтобы защититься от пуль. Не поднимая головы, он зигзагами пробежал по полу оскверненного погребального зала в тщетной попытке добраться до могилы, прежде чем Винсент успеет открыть ее.

Пока Сова возился с замком, Бэтмен отчетливо видел, как грандиозный замысел Перси становится явью. Как Брюс Уэйн, он слишком хорошо знал, каково это – оплакивать потерянных близких. С чего бы это Перси помещать сюда могилу Лидии, а также прятать ключи, из-за которых её могут когда-нибудь осквернить?

Если только это не было его планом с самого начала.

Кассандра .

После падения Трои Кассандра намеренно оставила после себя некую запечатанную бочку, которая несла проклятие для первого грека, который откроет её. Таким образом обреченная предсказательница хотела хоть как-то отомстить тем, кто причинил ей зло.

– Не делай этого! – закричал он. – Это как раз то, чего хотел Перси! Это не сокровище...

– Это приманка!

– Время для меня на исходе, Лидия. Мои дни сочтены.

Было уже далеко за полночь, и Перси сидел один в своей студии, он разговаривал с глиняным макетом, стоявшим на его подставке для лепки. В этой скульптуре была запечатлена Лидия, позирующая для произведения, которое со временем стало фонтаном Алана Уэйна. Он печально посмотрел на пустой подиум, где она когда-то позировала для этой самой картины, еще до того, как он был вынужден полагаться на старые воспоминания и работы. Прошло так мало лет с того безмятежного дня, но он чувствовал себя неизмеримо старше.

Чувство вины состарило его.

– Маргарет и другие Совы теряют со мной терпение, они уже устали ждать своего проклятого эликсира.

Он потратил уже семь лет, притворяясь, что очищает эликсир, который был у Суда, и настаивал на проведении опытов на еще большем количестве человеческих объектов, привлеченных из беднейших кварталов Готэма. Опыты не дали ничего, кроме ряда обугленных трупов, и его руки снова были в крови. Эти смерти были приписаны таинственной новой лихорадке, её называли «Жгучей болезнью», но Перси знал правду. Эти люди умерли, чтобы скрыть его тайну от Суда. Что он давным-давно усовершенствовал свой эликсир. Он вытащил из нагрудного кармана сложенный листок бумаги.

На бумаге мелким разборчивым почерком была написана формула. Он посмотрел на него в последний раз, из тщеславия, и подошел к камину, где его ждало потрескивающее пламя. Перси скомкал листок и бросил его в огонь, а затем мрачно наблюдал, как его величайшее научное достижение горело у него на глазах.

– Это единственный выход, Лидия, – сказал он. – Теперь я это понимаю. Суд не должен получить власть над будущим Готэма. Они и так достаточно ужасны.

Убедившись, что формула полностью обратилась в пепел, он отвернулся от огня и еще раз посмотрел на свою возлюбленную. Он завидовал ее грациозному покою. Он не мог вспомнить, когда в последний раз он хорошо высыпался.

– Теперь уже недолго осталось, Лидия. Только не после вчерашней ночи.

Он слишком много выпил прошлой ночью, на этом проклятом приёме, и чувство вины и разочарования взяло над ним верх. Он запивал горечь, ведь его хвалили за его достижения, в то время как он носил на своей совести столько грехов.

Он бредил пьяным голосом, намекая на прошлые преступления, и все еще не зная, что делать дальше, после того, как его сопроводили с места происшествия его опекуны. Такие бесшабашные выпады не понравятся Маргарет и Суду.

– Коготь скоро придет за мной. О, они сделают так, чтобы это выглядело так, как будто я умер от естественных причин или, возможно, в результате «несчастного случая», как, например, бедняга Алан Уэйн, но Суд поступит по-своему, как всегда. Я скоро освобожусь от них... и они будут думать, что избавились от меня.

Горький смешок сопровождал его размышления.

– Но ловушка уже расставлена, дорогая. Ушки разложены, хлебные крошки рассыпаны как приманка для тех, у кого есть глаза, чтобы их увидеть. За всю жизнь мне не хватило мужества бросить вызов Суду, опасаясь за безопасность друзей и семьи, но я посеял семена для нашей мести, которые расцветут после того, как я давно буду вне пределов их возмездия. Как ты сейчас.