Евгения Кретова - Навигатор из Нерюнгри

Пауков заперся с «зайцем» в лаборатории и уже полтора часа не подавал признаков жизни. Если Ульяна провела это время за разбором оставленных Василием креодисков, то Наташа решила освоить диковинные агрегаты на камбузе. Благо помощников сыскалось сразу двое: перспектива отведать что-нибудь съестное прибила к берегам корабельной кухни обоих свободных от дел молодых людей.

— Вот эта пимпочка выглядит многообещающе, — Кир с любопытством вертелся около камеры с прозрачным куполом, в надежде, что это — космическая микроволновка.

Наташа хмурилась, перелистывая страницы в планшете, путалась, снова и снова возвращалась к прочитанному:

— Не лезь, а то выгоню. Это синтез-агрегат ПМ2116, — нашла она в реестре оборудования Фокуса, — предназначен для изготовления горячих блюд рациона 2116. А что у нас есть рацион 2116?

— Это наш, человеческий, — подсказал Василий. Он сидел за общим столом, вытянув под ним ноги, и, скрестив руки на груди, откровенно наблюдал за девушкой и загадочно улыбался.

Кирилл покосился на него и вздохнул:

— Это обнадеживает. Пойду, посмотрю, что там, в рубке, делается, от меня тут толку всё равно мало…

Едва за ним захлопнулись двери, Василий спросил:

— Наташ, а ты сама откуда?

Девушка обернулась, заправила за ухо длинную челку:

— Из Москвы. А ты?

— Питерские мы, — Василий потянулся и встал, подошел к девушке, взял из ее рук планшет, открыл страницу с оглавлением: — Короче, смотри. Вот это, — он указал на ряд одинаковых синтез-агрегатов, — основное оборудование. В контейнер помещается порция биомассы, загружаются параметры приготовления… Ну, тупо, что хочешь и какой калорийности. Например, борщ, белков столько-то, углеводов столько-то и тэ дэ. Рацион утверждает медик для каждого индивидуально, в зависимости от функционала на корабле, нагрузки. В нашем случае — это Пауков. Нажимаешь кнопку «старт» и ждёшь назначенное время. Всё. Проведешь инструктаж экипажу, всё сами пусть делают. Не заморачивайся. Использованные контейнеры — в санитарный блок на утилизацию. Меню вот в этой вкладке, — он показал ярлык на мониторе планшета. Что ещё? А, да. Вода в генераторах, — он похлопал по пузатой стенке, — поглядывай за уровнем. Паук будет зверствовать: вода в космосе — это всё.

Он посмотрел на озадаченную девушку и подмигнул:

— Всё поняла?

Та кивнула:

— Спасибо, Барсик, ты такой добрый…

Парень опешил, на лице застыла привычная ухмылка:

— Вот так гордый царь зверей Василевс с легкой руки блондинки превращается в задрипанного кота Барсика.

Наташа спохватилась:

— Не обижайся, ты просто совсем не «Василевс»…

Доверительный взгляд, виноватая улыбка. Крыж смущенно опустил голову:

— Да, ладно… Будем считать, что тебе можно. Никому не говори, а то узнаешь всю силу моего гнева.

Девушка улыбнулась.

— А кофе и чай тоже из биомассы готовить?

— Зачем? Этого добра навалом, — он открыл один встроенных шкафчиков. — На любой вкус. Служба обеспечения Тамту работает на славу. Хочешь, я тебе свой фирменный сварганю? С зефирками?

Наташа звонко засмеялась и кивнула.

Исследовательский борт опытной конфигурации Фокус-1 с бортовым номером 1–00–15 дрейфовал в Глубоком космосе, вдалеке от проложенных трасс, огибая зарегистрированные точки транзакций, сигнальный маяки, ныряя в гравитационные аномалии.

Расправив широко энергопаруса, черпал фотоны.

Кирилл устроился на своем месте, прислушался к мерному дыханию аппаратуры.

Тревожила шальная мысль: эта девочка, Ульяна, сделала сегодня невозможное. Чтобы не говорил Пауков про отсутствие опыта, она чувствовала фрегат, будто он был продолжением её самой.

Он осторожно подключился к Флипперу, чувствуя себя школьником, подглядывающим в замочную скважину. Перед глазами расстелились зеленым загруженные лоции. Далёкие звёзды мерцали холодно, равнодушно.

Нет, он бы так не смог.

Если бы сегодня он был Первым навигатором, то никого уже не было бы в живых.

Он цокнул языком и отключился от корабля.

Флиппер продолжил следование по заданному курсу.

После ужина, во время которого Наташа блестяще продемонстрировала возможности синтез-агрегата ПМ2116, приготовив образцово-показательный борщ, котлеты по-киевски и картофельное пюре, команда Флиппера болтала на камбузе: расходиться по каютам не хотелось.

— Натка, ты гений кулинарии, — нахваливали подругу вконец оголодавшие ребята. Девушка прятала смущенную улыбку, краснела и украдкой с благодарностью поглядывала на Василевса.

Тот привычно хохмил — рассказывал о своей первой приготовленной на синтез-агрегате жареной картошке.

— Понимаете, это бандура же запрограммирована до мелочей. Стоит указать калорийность, как она начинает высчитывать. А по мне, то соли не доложит, то масла не дольет. И вот, я две недели как из дома. Картошку хочу. Жареную. А в меню нету такой. Пюре есть, печёный картофель есть, даже есть картофельная запеканка с грибами. А жареной нет — видите ли, в ней много всяких там неполезных жиров и канцерогенов. А я до смерти этих самых канцерогенов хочу хапнуть, — он сделал большой глоток морса. — Читаю, значится, меню. Читаю с предыханием. Вариантов — ноль. Но что клириканцу — руководство к действию, нашему человеку — зарядка для мозгов. Включаю соображалку: думаю, ну, жареная картошка, это ж та же печёная, только масла побольше, воды поменьше, верно? — он посмотрел на Ульяну с Наташей. — Ну, я и умельшил влажность, добавил жиров, соли. Жду. От моего синтез-агрегата подозрительно завоняло паленой проводкой. Но я, сижу, морду состроил кирпичом, жду, пока пожарится.

— И чего, спалил? — Наташа подпёрла щёки кулаками.

— Не то слово. Перемкнуло там мою картошку так, что весь сектор вырубило. Меня чуть не списали.

— А что из картошки-то получилось? — Кирюха с аппетитом уплетал котлету, поглядывая, как бы раздобыть добавку.

Василий выразительно округлил глаза и пробасил демонически:

— Комья чёрной планеты в коричнево-мерзопакостном масле…

Ребята хохотали, когда на камбуз заглянул Тимофей, юркнул к столу, на ходу схватив с тарелки котлету. За ним, широко шагая, зашёл Пауков.

— Ну, что, отправляют тебя на Тамту бандеролью? — ребята одновременно замолчали, приглядываясь к вошедшим: красные уши Тимофей выглядели неинформативно, а хмурый Пауков — явление вообще стандартное.

Тимофей покосился на Артёма и проговорил серьёзно:

— Артём Геннадьевич сказал, что все плохо, но не безнадёжно.

Команда хором загудела:

— О-о, ну, если Артём Генна-адьевич! — и ребята разразились дружным хохотом.

Пауков криво усмехнулся, сел напротив Василия.