Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

Вскинул пистолет. Одна из стрелковых стоек – стоя, чуть подавшись вперед всем телом, руки максимально вперед, пистолет в двух руках, голова вжата в плечи… Снял – в четыре выстрела, как на стрельбище. Говорят, что надо стрелять дабл-тапом, в две пули для верности – но это все ерунда полная. Это для гражданских в тире… а их учили, что каждый патрон ты понесешь сто километров на хребте и только потом – выстрелишь. Поэтому – только одна пуля – на каждого.

Бросился вперед, рванул на себя водительскую дверь. Штука к рублю, что водила непристегнут, джигитам западло пристегиваться. Так и есть… молодой совсем. Хватанул на куртку, выбросил на асфальт, мертвый, тяжело раненый – уже не важно. Сел за руль, не обращая внимания на мертвеца рядом и залитое кровью сидение, повернул ключ в замке зажигания, молясь, чтобы не был посажен аккумулятор – тогда будет бойня, придется убивать всех тех, кто гонится за ним, а там пацаны совсем… может поумнеют еще. Мотор – словно Бог, Аллах или кто там наверху услыхал молитвы – схватился с полтычка, закашлялся. Переключив передачу, он топнул на газ… и выбежавшим в азарте погони на улицу волчатам в добычу достался лишь труп своего сородича, убитый выстрелом точно в переносицу…

Машину остановил в квартале, резко свернул, увидев густо растущие деревья. Вышел, огляделся – никого. Можно приниматься за работу. Мародерство, конечно, наказуемо – но позаимствовать оружие и средства выживания у врага – святое дело, а не мародерство.

Из трофейного оружия – отобрал автомат Калашникова, который на вид выглядел более ухоженным и новым – семьдесят седьмой год выпуска. Забрал все патроны, какие были. Сайгу двенадцатого калибра – выбросил, она ни к чему. В карман сунул старый ПМ с запасным магазином – с трупа полицейского сняли, не иначе.

Деньги, немного, но пригодятся. Три сотовых – в карман, потом разберемся, ноша невелика, но может пригодиться. Небольшой рюкзак. Мегафон в сторону. Шоколадки Сникерс… опытные, либо старшие подсказали. В карман…

Преодолевая отвращение, набросил на плечи куртку. Снял меньше всего запачканную головную повязку – шахаду и повязал на голову…

На дороге послышался шум. Он присел на колено, направив в сторону опасности удлиненный глушителем ствол. Никогда нельзя использовать оружие, в работоспособности которого ты не убедился лично.

Проехали…

Автомат он опробовал несколькими выстрелами и короткой очередью чуть дальше, около какого-то небольшого, провинциального вида стадиона. Остался доволен…

Выбрал позицию, присел, подождал минут десять. Кажется, за ним никто не шел…

Побежал дальше. С треском проломился через низкорослые, заплеванные кусты – и почти в упор наткнулся на какого-то парня. Он стоял у открытой двери машины и отбивал ногой в такт какую-то музыку…

Как будто вокруг – не шла война.

Увидев человека в повязке с шахадой, он не удивился. Шагнул вперед, совершенно без страха в глазах…

– Дир цъар Али буго [70] Меня зовут Али (аварск). .

Черт… Джинн шагнул вперед.

– Дун Мурад йиго [71] Я Мурад (аварск).

Русский ударил его ногой в пах – и прежде чем дагестанец согнулся от боли в размозженной мошонке – сломал ему шею.

Ему просто нужна была машина. И не нужен был лишний свидетель. Он поступил так, потому что его учили поступать именно так, на инстинктах, не раздумывая. Конечно, его учили поступать так с врагами, с гражданами других стран – но в таком случае, ни его, ни всю группу просто не следовало посылать сюда. Тот, кто открыл клетку со львами и выпустил голодных зверей в город – должен отвечать за последствия.

Черт…

На заднем сидении – девчонка, белая как мел, не успевшая одеться. Трясясь от страха, она смотрела на него. В отличие от своего парня, не слишком то умного, она понимала – все. Не перегнули палку – а сломали ее. И теперь русские будут убивать всех, просто за то, что дагестанец, изводить под корень весь народ. Тысячелетняя историческая память властно говорила в ней, напоминая о том, что мелкие и злонамеренные народы великие империи просто стирают с лица земли, уничтожают до последнего человека, чтобы не сохранилось даже памяти о них…

Вот только Джинн – не хотел ее убивать. Он давно перешел черту – но даже то, что он только что сделал – было ему неприятно. Что же до убийства женщин и детей…

– Сотовый рахла [72] Сотовый давай (аварск.). – грубо сказал майор

Дрожащими руками, девушка протянула сотовый

– Баче гьаниса [73] Уходи, убирайся (аварск). !

Джинн повернул ключ в замке зажигания – и мотор отозвался радостным рыком, приветствуя нового хозяина…

Лось ожидал там, где и договорились. Невысокий, моторный, на вид неусидчивый – невозможно, глядя по его виду предположить, что он способен без единого движения просидеть день, ночь, а потом еще один день, выслеживая добычу. В отличие от подполковника – он сохранил свое оружие и сейчас держал его в большом, бесформенном мешке. В руках у него был автомат и его никто не трогал – повязка на голове с надписью Аллах Акбар говорила всем именно то, что и должна была сказать.

Подполковник притормозил – и Лось оказался рядом

– Салам алейкум. Подвезешь, брат?

– Ва алейкум ас салам. Садись…

Лось закинул винтовку на заднее сидение. Откуда-то с запада слышались стрельба и взрывы.

– Колонна национальной гвардии прорывается в город – сказал Лось – я слушал обмен. Они прорвались к перекрестку и больнице на Шамиля. Трогай…

Машина покатилась по улицам, рыча выпотрошенным глушителем. Низко над домами – прошел вертолет.

– Где Воробей?

– Связи с ним не было. Вырвется сам.

– Нет – коротко сказал Джинн

Лось хотел что-то сказать, но ничего не сказал. Один за всех и все за одного – несмотря на то, что это было строго запрещено. Они не в игрушки играли – кто уцелел во время задания – тот должен был прорываться, выходить из окружения, уклоняться от засад. Любой ценой…

– Винтовку потерял? – вместо этого спросил Лось

– Сам еле ушел.

– Это плохо…

Еще бы не плохо…

Лось достал из кармана Глок, протянул Джинну.

– Держи…

Пистолет в городском бою был не таким уж плохим оружием – как снайперы, они учились отбиваться именно пистолетом, если прижмет. В русской военной школе – пистолет считался чем-то несерьезным, основным оружием бойца был автомат. Но они учились и по западным методикам – а там к пистолету относятся по-другому.

Они свернули – и в этот момент, по машине ударила автоматная очередь. Неизвестно откуда, неизвестно почему – в городских боях стреляют все и по всем. И погибают – все.

Пули разбили стекло. Джинн почувствовал, что ранен – рука отнялась.