Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

Они вышли на лестничную площадку. Открыли дверь… растеклись по заваленному хламом двору. Плохо, что в этом районе нет нормальной…

Звук выстрела – лейтенант уловил в мгновение. Для снайпера – слышать выстрел другого снайпера, различать его даже в грохоте канонады – одно из тех умений, что позволяет оставаться в живых…

– На землю! Вниз!

Батарея больно ударила в бок… если порвались провода, то… чинить то некому сейчас. Откуда он нас увидел, как… он что – совсем рядом? Какой-то странный звук выстрела…

Выстрелил Йельке – этот звук он узнал бы из тысячи. Он показал рукой – вниз, лежать – и тут Йельке выстрелил еще раз…

Дело дрянь.

– Отступление! Назад! Не стрелять!

Ползком, перебежками – они отступили обратно в здание. Последним – втащили труп Уве, Уве Бользена из Кенигсберга, старший брат которого сгорел под Курском в танке. Уве писал стихи и музыку…

– Потери, раненые?

Гитлерюгендовцы тяжело дышали.

– Отступить в закрытые помещения. Блокировать дверь.

Все исполнялось четко и беспрекословно. Крайс прежде чем уйти – затер кровь.

Из потайной двери появился Йельке, тяжело дыша. Два пистолета вскинулись на него – и тут же опустились…

– Что произошло?

Йельке плюнул на пол – это означало, что он серьезно выбит из колеи.

– Там был снайпер. Я не видел его, пока он не выстрелил…

– Где?

– Угловое здание. Сверху.

– Как он нас увидел, черт тебя дери?!

– Не знаю…

– Он был один?

– Двое. Снайперская пара.

Это было плохо. Это было очень плохо. Русские снайперы действовали обычно в одиночку – или большими группами.

– Снайпер и наблюдатель?

– Нет, похоже, охранник. Он вскочил, когда я свалил первого.

– Его тоже снял?

– Да.

– Еще были?

– Не знаю…

Возможно, что и нет – иначе была бы пальба.

– Здесь нельзя больше оставаться.

– Надо вернуться и отомстить – угрюмо сказал один из гитлерюгендовцев

– Я лучше знаю, что надо, сопляк! – сорвался Крайс.

Пристыженный, гитлерюгендовец замолчал.

– Так… здесь стало опасно. Уходите вниз. Отступайте дальше по тоннелю, найдите другое логово. Они будут искать нас. Завтра, с утра…

– А вы?

– У меня есть чем заняться. Отступайте. Это приказ.

Яркий – перед выходом все сменили батарейки – луч света осветил уходящие вниз ступени, уперся в решетку, закрывающую выход в город. Станции метро или U-bahn в Берлине были не такими как московские – неглубокого залегания и без эскалаторов. Вместо эскалаторов – лестницы. Под любым сегментом лестницы может скрываться мина…

– Саперы… – негромко скомандовал гвардии майор Хватов, которому передали командование группой.

Саперы – осторожно, под прикрытием нескольких стволов – по ступенькам проверили лестницу, затем решетку. Коротким ломиком вскрыли ее – звук был такой, что его явно было слышно и на станции метро.

– Ничего нет. Чисто, товарищ майор.

– Вперед!

Для этой охоты – собрали скорохватов, всех, кто только был. СМЕРШ Первого Белорусского и Первого Украинского фронта, брали лучших из всех частей, которые участвовали в штурме Берлина. Цель – замирить, наконец, проклятую подземку, в которой невозможно использовать бронетехнику и обычные пехотные подразделения. Последняя попытка – обернулась гибелью почти тридцати солдат при взрыве заминированного дома. Так и не удалось установить, что такое было в этом доме. Видимо, что-то вроде гостиницы для приезжающих в Берлин членов НСДАП. А может – и похуже что.

Единственным оставшимся в живых – случайно – был командир группы. Его не арестовали, он был в расположении танкистов – но сейчас решался вопрос о разжаловании его в рядовые за халатность и плохое командование своим подразделением, приведшее к потерям.

Учитывая условия – скорохваты СМЕРШа решили действовать парами. Невозможно использовать одновременно фонарик и автомат – а одни пистолеты тоже не есть хорошо. Решили вопрос так: группы по два бойца. Первый боец несет автомат – ППШ с дисковым магазином или ручной пулемет – у них были даже два РПД-44, совсем новых, которые мало использовали, потому что были проблемы с новыми патронами этого калибра. Второй боец несет фонарик – обычно это Zeiler или Petrix, трофейные – и подсвечивает автоматчику. Для самозащиты – в другой руке у него пистолет ТТ и он же – несет взрывчатку, четыре стандартные саперные тротиловые шашки и двадцать метров огнепроводного шнура, если придется взрывать тоннели. Еще несколько детонаторов на основе кислоты. Для работы в парах – бойцы должны хорошо знать друг друга, помогать друг другу в бою без слов. Поэтому – набирали сразу парами: не можешь привести напарника – не подходишь. Впрочем – такой проблемы не было: СМЕРШ парами и работал, ведущий и ведомый. В одиночку – парша [89] Парашютиста. Такое и в самом деле было: раз привез труп, два – вылетел из СМЕРШа. Труп говорить не может. не заломаешь, а стрелять теперь нельзя.

Двумя парами – идя рядом, но не прижимаясь к стенам из-за опасности рикошетов – первые двое СМЕРШевцев спустились вперед, до уровня, на котором были саперы. Затем пошли еще две пары – эти должны были пройти дальше…

За решеткой – было что-то вроде тоннеля. Очень опасного – полтора десятка метров, плитка дает сильный отчетливый звук, когда ступаешь, а спрятаться негде – скамья это не укрытие. Поэтому – две пары СМЕРШевцев броском преодолели опасный участок, заняли свои позиции. Отсигналили фонариками – нормально, можно идти.

Выдвинулись еще две пары. Они должны были пройти еще дальше – и занять позиции у подножья лестниц, ведущих непосредственно на станцию. Последняя группа – пять человек, в том числе и майор Хватов – должна была идти последней и уже зачистить станцию.

Снизу отсигналили – третья группа заняла рубеж. Пятеро – у этих было два ручных пулемета и два автомата на пятерых – двинулись вниз.

Мрамор гулко стучал под ногами. Все-таки немцы знали толк в державности, недаром Гитлер говорил – каждый недочеловек должен будет хоть раз в жизни посетить Берлин, чтобы понять, кому он служит…

Станция была большой, высокой, со сводчатым потолком – в отличие от наших станция глубокого залегания здесь – свод потолка был примерно метров на пять – семь метров ниже уровня поверхности. Два пути, скамейки, кованый чугун, какие-то технические помещения.

Автоматы были нацелены по наиболее опасным секторам. Лучи разгоняли тихий, нехороший мрак. Взрывы наверху – почти не были слышны…

Хватов огляделся.

– Вперед. Поверить помещения, закрепиться…

Помещения скверные – двери со стеклом, да еще непрозрачным. Не видно, что внутри – но силуэт заметить можно…