Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

Все с тревогой ждали действия – и оно произошло. Крик, одиночный пистолетный… справа! На противоположной стороне.

– Резерв, вперед!

Резервная группа – прыгнула вниз, чтобы быстрее добраться. Воды на путях было по щиколотку…

Хватов, топая сапогами – в одиночку побежал через переход…

Когда прибежал – все было кончено. Труп… рядом – в свете фонарей белый как мел боец, прижимающий индпакет к животу и тяжело, надсадно дышащий. Еще одного бойца – бинтовали, мелькало белое.

Рядом, на кафеле станции – лежало тело… одетый в черное… но это же…

Подросток!

На нем было какое-то приспособление… что-то вроде очков, непонятно каких – на обоих глазах, это крепилось на каркас и на каску. Черная одежда… это и не одежда вовсе. Это обмундирование.

Обмундирование для действий в темноте.

– Гитлерюгенд

– У…твари…

– Вашу мать!!!

Хватов рывком поднял автомат – совершенно непривычного вида, с длинной толстой трубой вместо ствола. Они знали про английские СТЭН, небольшая партия их приходила в СССР для изучения. Это был тот же самый СТЭН – только горловина магазина не сбоку – а снизу впереди, как привычнее немцам. И пистолетная рукоятка из фенольной пластмассы как на МР40.

– Это Гитлерюгенд!? Вашу мать! Откуда у них автомат?! Автомат с БРАМИТом! Мать вашу так, б…

Бойцы подавленно молчали.

– Перегруппироваться. Пулемет и два автомата в голову. Работать только четверками. Приготовить гранаты. Надо проверить всю станцию и вагон. Дальше продвигаемся вперед в тоннель! Пулеметный пост вон туда!

– Есть…

Жить СМЕРШам оставалось меньше минуты – перед гибелью подросток – смертник из особого подразделения Гитлерюгенда активировал детонатор мощного заряда, который был выставлен ровно на шесть минут. Люди того же Прошлякова – столкнувшись с подобным, отошли бы и выждали – они знали замедление основных типов немецких взрывателей и знали, на что и на кого можно натолкнуться в берлинской подземке. Но СМЕРШи этого не знали. А относительно Прошлякова – решался вопрос о предании его суду.

Закончив лихую, оптимистичную, дышащую победой песню – невысокий танкист чисто по-русски сорвал закопченный шлемофон с головы и шмякнул его о загаженный асфальт берлинской улицы…

– Ну, дал…

– Артист! – с неподражаемым выражением сказал командир танковой роты, капитан Беридзе. Потомок грузинских князей на службе русскому государству, в нем не было ничего от грузина. Русское мужиковатое лицо, простой говор.

– А то… Аплодисменты, аплодисменты…

Побеждали…

Все жертвы были принесены и вся цена – сполна уплачена. Она оказалась высокой, даже неизмеримо высокой – но сейчас однозначно все шло к концу. Рота новейших танков ИС-2 (Иосиф Сталин-2) стояла примерно в полутора километрах от рейхстага и готовилась наступать. А танкисты – резали казачка на полуразрушенной берлинской улице. Решающее наступление было намечено на завтра, цель – центр города, Рейхсканцелярия и Рейхстаг…

Вместе с танкистами – сидел бледный, с забинтованной головой человек. В отличие от танкистов, которые не прочь были махнуть по пятьдесят под тушенку, он криво улыбался и не пил: доктор предупредил: хоть капля и можешь ослепнуть. Это и был капитан Прошляков, без пяти минут – рядовой Прошляков…

Советская система – была безжалостна к таким как он: если есть ЧП, значит – должен быть и виновный в нем. И неважно, что здание минировали, возможно, еще на этапе его строительства и такое минирование – можно пропустить после многочасового обыска здания. Правило было простое и жестокое – остался в живых, погубил при этом людей – отвечай. Только погибших – система не могла достать, и от них волкодавы системы отступались, злобно рыча. А если остался жив… будь добр, отвечай по факту. Не принял достаточных мер – универсальная формулировка.

Однако, если в тридцать седьмом и в сорок первом системы откровенно боялись – то в сорок пятом военной спайкой, общим действием – вполне научились ее блокировать. И внизу и вверху. Внизу… непонятливые особисты часто просто гибли от случайной пули, или при авиационном налете. Наверху… тот же маршал Жуков, талантливый, своевольный и самодуристый военачальник вел примерно ту же самую политику, которую вел рейхсмаршал Геринг «У себя в штабе я сам определяю, кто у меня еврей, а кто – нет». Против военной спайки особисты опасались выступать, спинным мозгом чувствовали, что действующая армия есть действующая армия… ногой наступят, раздавят и даже не заметят. Прошляков попал под правило – своих не сдавать, наказывать только самим. Его непосредственный командир поручился за него – и этого было достаточно. Его ждало «дисциплинарное» наказание – разжалование в рядовые, существующее в армии, наверное, со дня ее появления. Но и это – отложили до Победы – а после Победы можно было рассчитывать, что на радостях – всех простят, всем забудут…

Каждый человек должен был быть на своем месте – подобрали место и Прошлякову. Его сунули в роту новеньких тяжелых танков ИС-2, только прибывших на фронт. Подобрали ему должность в интендантуре, но реальные его задачи – ему объявил комполка на ухо. Рота собиралась сборная, часть танкистов «горелые», то есть потерявшие свою технику и получившие новую, часть – и вовсе только из училищ. Но ни у кого не было опыта уличных боев, что с применением тяжелой техники, что без. Поэтому – полковник поставил задачу: перед общим наступлением привести роту в боевой порядок и дать самые необходимые знания по тактике боя в городе и взаимодействия с наступающей пехотой. Это и было своего рода испытанием для Прошлякова: справишься – простят. Не справишься…

То, что говорят – будто в Советской армии не берегли ни технику, ни людей, брали числом – все это …ня полная. Берегли – еще как берегли.

Прошляков, начинавший еще в Сталинграде, где солдата обычно хватало на два боя – брал и чистил не один город, потому знал, что и к чему. Оборона Берлина строилась по секторному принципу: восемь секторов и в центре последний, девятый, самый укрепленный. Сил в городе было явно недостаточно и все по одной причине – последний месяц фашистские генералы саботировали приказы ОКВ, стараясь отойти на Запад, чтобы сдаться в плен американцам и англичанам. В городе практически не было исправных танков противника: много новейших танков угробили у озера Балатон в ходе довольно непрофессионального контрнаступления. Тем не менее – в городе держали оборону несколько набранных с бору по сосенке сводных дивизий, городские жители, сведенные в Фольксштурм и гитлерюгендовцы. Последние – были особенно опасны.