Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

И еще этот снайпер. Может – его и вовсе завалило под взорванным зданием?

Против немцев – следовало применять испытанную тактику: взаимодействие бронетехники и пехоты. Пехота – должна опережать танки, но ненамного. Пехотинцы – проникают на улицу, по ним открывают огонь – они занимают укрытия, но не пытаются взять штурмом укрепления фашистов: слишком много потерь. В этот момент – должны выдвинуться танки и открыть огонь по выявленным огневым точкам противника. Пехотинцы же – должны поддержать танк автоматным и пулеметным огнем, не допустить выхода на позиции фаустников, приближения к танку подрывников с взрывчаткой и ручными кумулятивными зарядами, воспрепятствовать отходу противника с занимаемых им позиций до полного его уничтожения. После уничтожения противника сосредоточенным огнем – пехота должна продвинуться вперед, насколько это возможно, зачистить здания. Саперы и инженеры – должны проверить и проложить путь танкам для следующего броска.

Все вроде бы просто – но как только доходит до дела – возникают нюансы.

Необстрелянные, неопытные солдаты – боятся своих танков, тем более таких громадных как ИС-2 больше, чем противника. За танком можно и нужно укрываться при обстреле – но при этом нужно быть всегда начеку: танк может начать маневрировать, и можно попасть под гусеницы. Нужно вообще понимать, как и куда может пойти танк, чтобы не попасть под него и не мешать ему. Нужно знать, где и как располагаться на танковой броне во время движения, чтобы иметь возможности для наблюдения и обстрела – но в то же время не скатиться с брони и не попасть под гусеницы. Если танк начал стрелять – то нужно открыть рот, иначе можно вообще оглохнуть. Нужно знать, где может пройти танк, а где не может, чтобы взаимодействовать с экипажем танка, указывая ему дорогу. У зачистки зданий – есть тоже свои особенности, без знания которых будут потери.

С танками тоже проблемы. Насыщенность линии обороны фаустниками столь высока, что полностью избежать попаданий почти невозможно. Появились какие то ракетные установки с электрическим… что ли пуском – которые пробивают лобовую броню ИС-2. Значит – нужно укреплять броню для преждевременного подрыва фаустпатрона – для этого годятся мешки с галькой, каменистой землей, кроватные сетки и детали кроватей, листы брони с трофейной техники и своих подбитых танков, если есть. Зенитный пулемет можно прекрасно использовать для борьбы с фаустниками: мощный ДШК пробивает стены. Но для этого его надо оснастить щитом: фаустники тоже не дураки, они действуют в связке с пулеметчиками и автоматчиками, которые прикрывают их выход на позицию. На танке нет скоб для того, чтобы танкодесантники могли держаться в движении – надо наварить. И много других, мелких нюансов – которые в сумме дают либо победу, либо поражение.

Прошляков занимался подготовкой танкодесантников и взаимодействием с экипажами танков, «горелый» старшина Тихомиров, чей танк не подлежал восстановлению как раз из-за этой новой ракетной установки – занимался танками, матеря и гоняя в хвост и в гриву рембатовцев. За несколько дней, оказывается можно много чего сделать: опыт не передашь, конечно – но опыт только в бою зарабатывается, словами его не передашь. По крайней мере, сделать так, чтобы эти солдаты были хоть немного более готовы к встрече с коварным, изощренным, много чему научившимся за годы войны противником, воюющим на пороге своих домов… они смогли – сделали все, что было в их силах. И даже немного больше…

Сейчас, Прошляков с тоской смотрел на ополовиненную банку тушняка перед собой. Больше половины за раз он съесть не мог – рвало. Вообще… плохо дело. К своему телу он привык относиться в приказном порядке, а сейчас… сейчас оно подло предавало его, раз за разом…

– Товарищ капитан, разрешите… – один из танкистов показал на ополовиненную банку

Прошляков махнул рукой

– Давай…

Танкисты рассмеялись

– Наш Жора – проглот и обжора…

Прошляков – тоскливо посмотрел в темноту…

По всему – сегодня намечалась последняя охота…

Патронов осталось всего ничего – сорок семь, это полтора магазина, почти пять винтовочных обойм. Снабжения не было почти никакого – он слышал, как Юнкерсом удалось доставить снаряды к ахт-ахт, непревзойденным немецким зенитным пушкам и вывезти раненых обратным рейсом. Всего два самолета – топлива не было, в небе безраздельно господствовала вражеская авиация. От знакомого офицера Люфтваффе он узнал, что американцы и англичане ругаются в небе – дичи слишком мало и на всех не хватает. Было бы смешно, если бы не было так грустно…

Ночью – они узнали, узнали, что в бункере покончил с собой фюрер. Йельке не поверил и даже попытался пристрелить того парнишку из Гитлерюгенда, который услышал это и принес новость в подземелье. А вот он, Крайс – поверил сразу. Несмотря на все провалы последнего времени – фюрер все-таки был фюрером. Он ни за что не ушел бы от ответственности за то, что сталось с рейхом и его людьми. Нет, не ушел бы…

В отличие от фанатично верящего Йельке – он много сомневался, особенно в последние два года. Сомневался в фюрере. Его сомнения – не влияли на ту работу, которую он выполнял, и привели его сюда, в темные лабиринты берлинской подземки. Иногда ему казалось, что он уже не сможет жить на свету – и так и останется после войны жить здесь как крыса, в безопасной темноте тоннелей. А в том, что война скоро закончится и не в их пользу – он ничуть не сомневался.

Как все это произошло? Как мы до такого докатились…

Он так и не смог понять фюрера – почему он начал войну одновременно со всеми. Еще до войны – он дважды ездил в Англию, встречался с местными пилотами. Были у него и знакомые американцы… мир авиации вообще тесен и в нем нет границ, как нет границ в небе. Все это – были хорошие люди, почти что арийцы – иногда их было не отличить от немцев, особенно после пирушки в баре. Как получилось так, что они воюют друг против друга. Как получилось так, что цивилизованные страны, объединяемые общей историей Европы – пошли друг на друга.

Наверное… наверное, во всем виноваты жиды. Он видел фотографию Черчилля, британского премьер-министра, с которого все и началось. Точно – жид! И у американцев полно жидов… он сам слышал, как пилоты ругались о том, что банкиры гребут деньги, а люди умирают с голоду, и про то, что в Белом доме засели жиды. Так оно и есть – иначе бы такого не было. Германия должна была помочь расово близким, цивилизованным странам освободиться от жидов, а не бомбить их. Если бы они в сороковом не совершили ошибку – сейчас бы ничего этого не было.

Но вот коммунисты…

Коммунисты, большевики – это отдельная тема. У него был друг… его убили в сорок втором. Его отец служил при дворе Императора Николая, последнего русского императора, супруга которого была германской принцессой. Его убили – а матери с двумя детьми на руках удалось вырваться из России в двадцать первом, бежать от ужасов большевизма. Он часто гостил в их доме… и иногда слышал такие истории, от которых леденела душа. Как большевики на лошадях рубили бегущих беззащитных людей, жгли города. Как убивали сдавшихся. Как расстреливали по ночам всех, кто был против них, как грабили. Как у всех, у кого что-то было – все отняли и забрали себе, раздав часть нищим, которые не работали, лодырствовали. То, что это правда – он узнал в сорок втором под Ленинградом, городом, где правил русский царь и который большевики переименовали в честь своего безумного злосчастного вождя. Он видел и его портреты… если это не жид, то кто тогда жид?