Михаил Тихонов - Камер-паж Её высочества. Книга вторая. Часть первая

Волан покрутил головой, переводя взгляд с одной дамы на другую, а потом на третью, и, внезапно сделав несколько шагов вперед, подошел практически вплотную к креслу дочери герцога. Проделано это было столь стремительно, что, не ожидавшая этого девушка, непроизвольно вжалась в спинку кресла. Парень, ничего не говоря, присел перед креслом так, что его глаза оказались на уровне глаз маркизы и тихим голосом сказал:

— Мне все же очень интересно, Энария, что же вы хотите мне поручить?!

Его глаза требовательно глядели в ее, а у нее не хватало сил, чтобы разорвать этот контакт. Ей казалось, что это длится невозможно долго, в груди начала подниматься какая-то теплая волна, приносящая легкое беспокойство наряду с каким-то упоением…

Но тут все закончилось, его глаза исчезли, Энария моргнула и пришла в себя. Волан все так же сидел напротив нее, но при этом он пораженно мотал головой, а рядом с ним стояла Магда и резко открывала и закрывала веер прямо перед его лицом.

Нужно сказать, что выглядело это устрашающе! Пластинки веера, с резким щесчком расправлялись, а потом, с таким же резким щелчком опять складывались.

— Вы что себе позволяете, сударь? — воскликнула возмущенная Магда, а Волан, отодвинувшись от ее щелкающего веера, абсолютно обалделым взглядом озирался по сторонам.

Оглянувшись, Энария увидела встревоженную графиню Розалинду, уже наполовину вытащившую откуда-то из складок одежды, устрашающего вида кинжал.

— Так, — резко скомандовала дочь герцога, — всем стоп!

Все замерли.

— Волан, — спокойным голосом, словно ничего не случилось, сказала Энария, — пожалуйста, вернитесь на свое место!

Как ей показалось, парень с облегчением кивнул ей, встал и вернулся туда, где он начинал разговор.

— Магда, Розалинда, — обратилась она к своим защитницам, — уберите свои страшные игрушки…

— Но он… — перебила ее Магда.

— Магда! — резко осадила свою подругу дочь герцога. — Я знаю, что он! Я сказала, спрячь свой веер и сядь!

Магда, недовольно бубня, убрала веер и забралась в недавно покинутое кресло.

— Волан, — спокойно обратилась к парню Энария, — ты не расскажешь нам, что это сейчас было?

«Да-а-а, — размышляла Энария, — если он владеет гипнозом, то придется предложение службы аннулировать. Нельзя иметь в слугах владеющего гипнозом, ведь он может вложить в мою голову все, что пожелает! Во всяком случае, защиты от этого у меня нет и, насколько я знаю, ее нет ни у кого из моей семьи!»

— Э-э-э, леди, — начал как-то неуверенно Волан, — я не знаю, что это было! Я вообще все это в первый раз ощутил! А, кстати, кто-нибудь из вас знает, что это было?!

Энария была склонна поверить словам парня, он выглядел таким ошарашенным всем произошедшим, что просто не верилось, что можно так притворяться! А его растерянность! К тому же, во время, пока они глядели друг другу в глаза, он не пытался ничего ей вложить в голову. Он просто смотрел, и она чувствовала, как тонет в его глазах, и почему-то была уверена, что он точно так же тонул в ее…

Теплая волна прокатилась у нее в душе… и разбилась о холодный голос графини Розалинды:

— Это был сеанс гипноза, баронет! И он может быть приравнен к нападению на Ее милость!

Младший де Гриз стоял с абсолютно ошарашенным лицом и был настолько растерян, что даже Розалинда не выдержала и хмыкнула.

— М-да, баронет, — в ее голосе прорезались веселые нотки, — придется, видимо, вам еще раз пройти проверку на наличие у тебя магических способностей!

— Э-э-э, — проблеял Волан.

«Вот, — подумала Энария, — вроде, смелый парень, ничего не боится, а стоит немного вывести из равновесия — и все, можно делать с ним, что хочешь!»

Но дальнейшее поведение Волана ее удивило. Парень внезапно собрался и очень спокойно произнес:

— Я, конечно, не против еще раз пройти проверку на наличие у меня магического дара, но, возможно, это ни к чему. Дело в том, что моя мать — ведунья, причем довольно сильная. Вполне возможно, что этот дар я получил от нее. Это не магия. Я видел, как она так вводила пациента в транс, чтобы успешней проводить лечение. Так что я думаю, что это был не гипноз, а просто ввод в трансовое состояние.

Все молчали, задумавшись.

— Как бы то ни было, — прервала молчание Энария, — ты все-таки пока не согласился на службу, а значит, и вопрос с проверкой на магические способности пока неважен.

Волан пожал плечами и промолчал.

— Волан! — еще раз попробовала уговорить парня Энария. — Ну, а сейчас-то что?! С учебой мы разобрались — так или иначе, но будут тебе учителя! С твоими родителями тоже вопрос решится! Так теперь что тебя смущает?!

Дочь герцога, сжав кулачки, возмущенно смотрела на младшего де Гриза. Тот помялся немного, видимо решая, как это поучтивее сказать, а потом, это было очень заметно, расслабился, махнув про себя рукой, и решил выложить все, как есть.

— Понимаете, леди, мои родители, буквально позавчера, приставили ко мне парня, выполняющего роль не то слуги, не то товарища, не то будущего прямого вассала — это пока непонятно даже им, но мы должны расти вместе… — его речь немного сбилась, и он по-простецки почесал рукой затылок, — а ежели я все время во дворце пропадать буду…

Волан не закончил, но все уже было понятно, что парень имеет в виду.

Энария подумала, а потом просто махнула рукой — что они не прокормят еще одного пацана? Да и поселить можно будет их вместе! Так что проблем Энария не видела.

— Хорошо! — с победным блеском в глазах, сказала она. — Если мы возьмем во дворец на службу твоего товарища, то ты согласишься на службу камер-пажа?

Волану совсем не оставили никаких возможностей отказаться. Парень поозирался по сторонам в поисках поддержки, не нашел ее и обреченно кивнул.

Короткий зимний день закончился, пролетел, как на крыльях, такой же короткий вечер, заполненный привычными домашними бытовыми заботами, и наступила долгая зимняя ночь.

Дела все переделаны, дети уложены, и в гостиной, освещенной неярким светом всего одного светильника, за столом, вольготно расположились мужчина и женщина — муж и жена.

Перед мужчиной стоял небольшой бочонок с пивом — напитком, который он предпочитал всем прочим, и солидных размеров кружка, емкостью, наверное, не меньше литра, а перед женщиной — глиняная бутыль с красным вином, поскольку именно такого цвета был напиток, заполнявший бокал, стоящий недалеко от бутыли.

Заканчивали, ну, или оформляли этот натюрморт, тарелка с мелконарезанным сыром, стоящая около женщины, из которой она, время от времени, точным, плавным движением брала очередной кусок и отправляла себе в рот, и большое блюдо с рыбой и вареными раками, стоящее перед мужчиной. Тот, после каждого большого глотка из кружки, брал с тарелки либо очередной кусок рыбы и кидал себе в рот, смачно двигая при этом челюстями, или, если его рука уцепляла рака, то сначала ловко, в несколько движений, освобождала его от панциря, а потом его ждала та же судьба, что и кусок рыбы.