Дикон Шерола - Между Прошлым и Будущим

«Вот только у нее есть я», — ревниво подумал Стас. Однако его мысли разом куда-то выветрились, когда он снова встретился взглядом со своим конкурентом.

— Я покурить, — неожиданно заявил он Кате, поднимаясь из-за стола.

— Ты не же куришь, — растерялась Белова, однако Стас уже отправился на поиски курилки. Девушка проводила его удивленным взглядом. Затем она поднялась с места и неспешно направилась смотреть картины. Вот только Катя никак не могла сосредоточиться на увиденном. То и дело она начинала искать взглядом Дмитрия, чтобы поговорить с ним.

— Красивое платье, — внезапно услышала она его голос, когда остановилась у очередной картины. Дмитрий приблизился к ней и теперь стоял рядом. Вот только взгляд его был обращен совсем не к полотну с четырьмя полосками.

— Или это ты делаешь его красивым? — он улыбнулся, заметив, что девушка немного смутилась.

— Привет, Дима.

— Привет. Как тебе выставка?

— Определенно, лучше чем моя, — тихо ответила Катя. — Здесь собраны все признанные художники, и никто из них не прибегал к твоей помощи.

Улыбка исчезла с губ Дмитрия.

— Ты думал, я не узнаю? — девушка укоризненно посмотрела на него.

— Не так скоро, — медленно произнес Дмитрий. — Что тебе известно?

— Все, что нужно, чтобы понять, что мои картины оказались интересны только благодаря твоей фамилии. Впрочем, кого я обманывала. Первая моя выставка и так все наглядно показала…

— Это не так, — прервал ее Дмитрий. — Что она могла показать, если ее никто не видел? Сколько людей посетило ее в общей сложности? Сотня? На всю Москву?

— Зато сейчас посещают тысячи. Вот только это не моя заслуга. Скажи мне, сюда меня тоже пригласили только благодаря тебе?

— Приглашения — это одно. Сюда так просто не попадешь — должен кто-то привести. А что касается выставки: ты где-то видишь конвой, который гонит людей смотреть твои работы? Или где-то стоят палачи, казнящие тех, кто не покупает твои картины?

— Дима, ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду, — как можно более мягко произнесла девушка. — Я понимаю, что ты хочешь мне помочь, и я благодарна тебе за все, но я не готова принять успех, искусственно созданный твоим именем.

Прости, если мои слова покажутся тебе неприятными, но я хочу добиться всего сама. Пожалуйста, перестань заставлять людей приглашать меня на их праздники. Тем более, что это порождает двусмысленные слухи…

— На это открытие тебя пригласили без моего участия, — заметил Дмитрий, невольно скрестив руки на груди, как делал это всегда, когда защищался. — Катя, перестань бороться с ветряными мельницами — твое дело рисовать и развиваться. А то, кто тебя и куда зовет, не влияет на качество твоих картин. Ты вечно себя недооцениваешь.

— Зато ты переоценил настолько, что я теперь не знаю, где правда. Хоть кто-нибудь может мне сказать, какая настоящая цена у моих работ?

— Может. Обычный человек, который воспринимает картины так же, как я: нравится или не нравится. Глядя на эти четыре полоски, — с этими словами Лесков указал на холст, у которого они стояли, — я ничего не испытываю. И пусть мне хоть тысяча критиков скажет, что это восхитительно и модно, ничего не изменится.

— Да, но критики…

— Влияют на цену картины. А не на ее качество.

Катя грустно усмехнулась:

— Все равно я прошу тебя прекратить давить на людей. Я не хочу ходить на те приемы, куда меня не приглашали. Я очень благодарна тебе, но прошу меня понять.

Лесков устало вздохнул. Белова была неисправимой идеалисткой, которая сама же страдала от своих правил. Почему она не могла просто принять то, что упало ей прямо в руки, как делают это все остальные? Почему нужно было подвергать сомнению свои способности и заниматься самокопанием, в то время как достаточно было просто работать?

С минуту они стояли молча, а затем Катя вдруг услышала голос Стаса.

— Я везде искал тебя, — начал было Волошин, но, увидев Дмитрия подле своей девушки, тут же прервался. Чувство ревности неприятно обожгло его изнутри.

— Стас, познакомься, это Дима. Мы вместе росли в одном детском доме, — Катя с тенью тревоги посмотрела на своего парня. — Дима — это Стас.

— Очень приятно, — ответил Лесков, первым протянув Волошину руку. Стас пожал ее молча. Он не смог выдавить из себя слово «взаимно», потому что сейчас в его голове вертелась мысль о том, почему Катя не сказала ему об этом с самого начала. Как будто ей было, что от него скрывать. Если Лесков был для нее просто одноклассником, почему девушка ни разу не упоминала о нем? Белова держала его имя в секрете, как нечто сокровенное, и от этого Стасу сделалось не по себе.

Повисла неловкая пауза, и чтобы чем-то заполнить ее, Катя начала рассказывать Лескову о том, кем работает ее парень. Как будто Дима сам этого не знал… Он был прекрасно осведомлен даже в вопросах личной жизни Стаса. И как назло компрометирующих материалов на этого орла найти не удалось.

Дмитрий не задавал ни единого вопроса. Он не сводил глаз с того, кто на данный момент казался ему этакой несущественной помехой, от которой так легко избавиться. И так же сложно одновременно.

Стас верно понимал этот взгляд, потому что примерно так же он сейчас смотрел на Дмитрия. С этим типом Катю связывало ее прошлое, но он, Волошин, был ее настоящим. Стаса взбесило то, что Лесков не поздоровался с его девушкой у него на глазах, а дождался, пока она останется одна. К тому же для своего общения они выбрали самую безлюдную часть зала. Определенно, это мало напоминало дружеские отношения.

Катя едва ли не кожей ощущала взаимную антипатию этих двоих.

— Ладно, Дима, мы, наверное, пойдем. Хочу показать Стасу работы Галины Рубецкой, — сказала она, желая поскорее разогнать сгущающиеся тучи.

— Ты иди, я тебя догоню, — ответил Волошин, не сводя с Лескова тяжелого взгляда.

— Но я же тебе хотела показать ее работы. Сама-то я уже их видела, — Катя мягко потянула своего парня за локоть. — Идем же.

— Дмитрий, — понизив голос внезапно произнес Стас. — Держись подальше от моей девушки.

Лесков не ответил. Он слегка усмехнулся, с долей иронии глядя на своего соперника.

— Стас, перестань, — взволнованно произнесла Катя, но в тот же миг ее слова потонули в оглушительном хлопке. Выстрел прогремел так неожиданно, что все трое вздрогнули. А затем из соседнего зала до них донеслись истеричные крики.

— Уведи ее из здания, — приказал Дмитрий Волошину, а сам поспешил на звук. Люди бежали ему навстречу, пытаясь поскорее покинуть зал и тем самым мешая Лескову продвигаться быстрее.

Однако, когда Дима наконец добрался до центра помещения, он увидел лежащего на полу Бранна. Белая рубашка на его груди была залита кровью. Румын судорожно хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Дикая боль исказила его прежде красивые черты лица.