Юрий Никитин - 2039 [litres]

На этот раз, как указала Сюзанна, лица уже не закрывают платками. Во-первых, бесполезно, современные средства опознания позволяют узнать любого человека, во-вторых, «всех не расстреляете!», при такой массовости любой репрессивный аппарат просто буксует, силы не хватает принять меры.

Я понаблюдал, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Считается, авторитарная власть хороша лишь на коротких промежутках истории, когда нужно сконцентрировать силы государства в один кулак. Для долгого развития предпочтительнее демократия, когда власть не стесняет инициативу людей заниматься тем делом, которое те избрали.

Но перегибы в демократии губят ее быстрее авторитарности, вон Польша как раз была самым демократичнейшим государством с правом вето в парламенте, когда один-единственный депутат мог своим «Не позвалям!» остановить любой государственный проект. Гораздо более слабая в те времена по военной мощи, размерам территории и численности населения Россия унаследовала от монголов авторитарный стиль правления и потому победила в долгом противостоянии с могучим соседом так, что в конце концов вообще включила Польшу в свои земли.

Сейчас, как считается, почти везде в мире демократия. На планете лишь отдельные островки авторитаризма, это в России, Китае, Иране и еще двух-трех странах, однако при всей моей приверженности свободам понимаю трезво, перед финишем нужен рывок, чтобы первыми вскочить в сингулярность.

А для рывка авторитарный строй предпочтительнее.

На этом моя мысль оборвалась, отворилась дверь, и вошла Диана, а в присутствии женщин какое может быть мышление? Хотя у бабуинов тоже мышление, а мы все бываем бабуинами, но человека меряют по его взлетам, а не падениям.

– Что смотришь? – спросила она. – Все ждала, когда закончишь, но ты готов работать до утра?.. Нет уж, ты нужен мне и человечеству. Мне сейчас, человечеству потом.

– А тебе зачем? – поинтересовался я.

– Все работаем на будущее, – напомнила она. – Даже те, кто о таком и не подозревает. Моя работа в том, чтобы твоя работа была стопроцентно эффективной.

Я пробормотал:

– Вообще-то психолога к нам направили, чтобы весь коллектив держал в тонусе…

– Все равны, – согласилась она, – но кто-то равнее!.. Я не могу спать со всем коллективом. Вообще-то могу, всего-то делов, но предпочтительнее концентрироваться на чемпионах. А чемпион у нас ты, дорогуша… Уже поужинал?.. Принести чего-нить?.. Ну тогда в постельку. Я тебя почешу в нужных местах, спою колыбельную, чтобы утром был бодр, ясен и нос в табаке.

Я поднялся из-за стола, потянулся до хруста в суставах.

– У вас в инструкциях спать с пациентами?

Она наморщила нос.

– Такие мелочи кто станет вписывать? Мы должны оказывать пациенту любую помощь, чтобы был психически здоров и готов выполнять свою работу в полном объеме.

– Пациенту, – буркнул я. – Слова какие оскорбительные.

– Мы все пациенты Господа, – ответила она. – Так что не кочевряжься. Если надо, то надо. Ложись и раздвигай ноги.

Я вздохнул.

– Мне казалось, ноги должна раздвигать ты.

– Хорошо, – ответила она послушно. – Вот уже раздвинула. Ну как?

Я неспешно разулся, стащил через голову рубашку, Диана лежит на спине и наблюдает за мной смеющимися глазами. Не знаю, как у кого, но если даже вот такая легкая пикировка, то у меня, как и при любом соревновании, кровь усиленно идет в мозг, чтобы не упустить ни одной возможности в защите и ответном нападении, так что все остальные органы получают ее в штатном режиме, ничуть не больше.

– Зараза ты, – сказал я и опустился с нею рядом тоже поверх одеяла. – Всегда найдешь, чем обидеть мою чуткую натуру. А ноги сдвинь, а то всю постель заняла.

Она послушно сдвинула, но смех в глазах стал еще заметнее. В разговорах такого типа верх всегда за нею, что и понятно, ее работа – общение с человечиками, а в быту мы все простые и примитивненькие, просчитать нас легко и даже скучно, вариантов немного, мы всего лишь говорящие и как бы мыслящие павианы, и только в творчестве люди, но очень крохотный процент человечества знает, что это такое.

– Твой гормональный фон повышен, – сказала она деловито. – Давай помогу?

– Не надо, – ответил я не совсем твердым голосом. – Я сублимирую, как велел дедушка Фрейд, эту примитивную страсть в высокое творчество.

– Не надорвись, – предостерегла она. – Сам дедушка весьма так это время от времени позволял себе попавианить и даже побабуинить. Иначе и сублимация притормозит, если чересчур активно пользовать. Хочешь, покажу графики?

– Верю на слово, – буркнул я. – Ты профессионал, врать не имеешь права, если не на службе. Но ты ж не на службе?

– Нет, – ответила она, не моргнув глазом. – Рабочий день кончился!

– Ну тогда ладно, – сказал я. – Надеюсь, это не считается изменой? А то я человек старых устоев.

– Мы с Ульяной договорились, – напомнила она. – Все честно!

Утром исчезла до того, как я проснулся, хотя ночью ощущал ее горячее тело в своих загребущих.

На столе блюдце с козьим сыром и большая чашка с горячим кофе, аромат обалденный, этот психолог еще и готовить умеет или же знает мои вкусовые пристрастия лучше меня самого.

В мире, судя по новостям на экране, мало что изменилось, на этой стороне планеты была ночь, в городах расцвеченная горящими покрышками, на той стороне мирный автоматический труд и вспышки насилия в городах, как сообщает политкорректная пресса, хотя это не вспышки, а на этот раз скоординированное наступление неолудов на все, что мешает их счастливой жизни здесь и сейчас.

Я сопоставил со своими прошлыми прогнозами, пока без разночтений, но варианты могут быть еще какие. Это развитие технологий предсказывать просто, хотя и там случаются неожиданности, что опрокидывают все предыдущие расчеты и графики, а поведение народных масс вообще темная вода во облацех. Нужно быть психологом, психиатром и социологом в одном флаконе, чтобы только понять, с чем имеешь дело.

Одно понятно даже неспециалисту, на стороне неолудов явное большинство, но как раз это и означает, что та сторона не права, и более того, хуже. Не настолько человечество мудрое, чтобы выбирало нужное, стадо павианов всегда выбирает более приятное.

Такие странные словосочетания, как «народная мудрость» настолько примелькались, что даже ученым перестали царапать слух, хотя понятно же, как у народа может быть мудрость с его простенькими желаниями и крайне ограниченным кругозором?

Иоанн Златоуст сказал в свое время, что народ составляют святые, а не толпа народа, что в наши дни звучало бы как то, что ученые – это и есть народ, а не та толпа павианов, штурмующих научно-исследовательские центры.

Людей можно терпеть только в одиночку, но толпа слишком близка к животному миру. И если у толпы есть выбор, кого распинать, толпа всегда спасает Варавву, а чересчур умных на крест, на костер, на плаху или вон из нашей святой земли.