Юрий Никитин - 2039 [litres]

Я сосредоточенно сопоставлял непрерывно получаемую информацию из научной среды с теми событиями, что развернулись по всей планете, мир уже совсем оглаболел, все совпадает, как и прогнозировал еще десять лет тому, но будущее тревожно и, хуже всего, туманно…

Вспыхнул головной экран, Камнеломов поднялся там из-за стола, властный, как главный слон в своем стаде, рубашка с коротким рукавом, это чтобы все видели его вздутые бицепсы, оперся мускулистыми руками о край столешницы, так лучше всего прорисовываются трицепсы, что вдвое толще бицепсов.

– Обед, – проревел он. – Но ввиду дефицита времени в кафе не пойдем. Я заказал пиццу в общий зал.

Я промолчал, пиццу заказывали еще в самом начале, теперь дрон доставляет каждому то, что тот предпочитает, если это не противоречит медицинским рекомендациям, за этим строго следят страховые компании.

В общем зале, куда все нехотя стягиваются из своих норок и усаживаются за стол, я поинтересовался:

– Ты чего вдруг?

Он буркнул:

– Директор велел.

– Велел?

– Попросил, – уточнил он. – Когда видит всех разом, делает какие-то выводы. Не знаю, что думает, но как-то понимает, кто будет работать еще шибче, а кто скоро уволится. Он футуролог покруче тебя, ты и сам знаешь, но завидуешь молча, сказать-то нечего!

Я пропустил шпильку мимо ушей, Камнеломов смотрит с насмешливым вызовом, в словесных баталиях у него опыта больше, чем у меня.

– Смотрит, – спросил я, – кто как ест? В крестьянстве считалось, кто быстро ест, тот быстро и работает.

Он сказал с тем же напором:

– Скурлатский еще тот крестьянин. И галстуки к каждому случаи разные! Так было принято, если не врут, в прошлом веке.

На соседнем экране появилась Диана, чистая и прекрасная, как только что вынырнувшая из вод теплого южного моря Афродита, потянула носом, поинтересовалась чистым музыкальным голосом учительницы пения, а совсем не участливо-хриплым, как принято, на мой взгляд, у психологов:

– Только мне кажется, что пахнет гарью?

– Это не у нас, – сообщил Камнеломов. – На соседней улице пробовали поджечь покрышки, но менты свинтили зачинщиков быстро. В нашем районе власть реагирует пока что моментально.

– На всех милиции не хватит, – напомнил я.

Камнеломов ответил мускулистым голосом:

– Хватило бы патронов у Росгвардии!

Не успели рассесться в общем зале за большим вытянутым столом, как в распахнутые двери вкатился высокий дрон. У стола выпростал сложенные манипуляторы, но переставить на стол блюда не успел, их тут же разобрали сами, не на дипломатическом же приеме, все свои, причем Барышников утянул тарелку с жареной козлятиной у Влатиса, заявив, что тот веган, а он, как друг, не даст ему по слабости духа изменять высоким моральным принципам примитивного сверхчеловека, исполина духа.

Уткин с мрачным видом взял в руки нож и вилку.

– Простые, – сказал он со вздохом, – простейшие… Видели сегодняшние новости? Как Краснокутский говорил, как говорил! Прямо вещал, у меня до сих пор мурашки размером с майских жуков! Насколько бы проще, если бы на той стороне выступали только бесполезники! Но когда во главе так называемые интеллектуалы…

Иванченко уже деловито резал свой кусок натурального мяса, по крайней мере так заявлено, а глубоко он благоразумно докапываться не стал, буркнул с неудовольствием:

– Интеллектуалы… Я бы вообще не считал гуманитариев интеллектуалами! Всего лишь интеллигенты, а это ни рыба ни мясо и в раки не годится. Ну да, я крайне крайний, но по сути, если без гребаной политкорректности, разве не так?.. Кто знает, что мне принесли? Мне кажется, это всего лишь баранина, а не козлятина!

– Один хрен синтетика, – ответил равнодушно Глебов. – Мало ли что в сопроводиловке. Я сам такое могу придумать!.. Мол, мясо феникса!.. Или Сирин!

– Сирин не надо, – ответил Иванченко. – Все-таки хоть и птица, но женщина… Зато феникса можно!.. Все равно возродится. Безотходное производство. Еще и удобрение пеплом… Если бы на той стороне только народ да гуманитарии, их можно бы танками, как в Тяньаньмэне. История нас оправдает, однако Кико Мацуки, лауреат Нобелевской премии, всегда резко выступал против сингулярности, а это такое имя, к нему прислушиваются и правые, и левые!

– Ренегат, – произнес Южалин с отвращением. – Предатель!.. Он не веган, случаем?

Влатис дернулся, но смолчал, провокация слишком уж очевидная, а добрый Руслан возвразил дипломатически:

– Человек он честный.

– Но дурак, – заявил Южалин жарче. – Гениальный ученый в своей узкой области, но полнейший дурак в общественной и личной жизни.

– В «Спасем мир!», – напомнил Карпов, – вообще артиста поставили во главе.

– Актера?

– Хуже, артиста!

– А-а, ну это уже полное дно. Хотя движение у них массовое. Наверное, из-за названия. Все лежуны на диванах копят силы, чтобы спасать мир.

Уткин сказал с сарказмом:

– В лагеря на перевоспитание?.. На подножный корм?

Карпов вздернулся, словно его ткнули шилом.

– А что?.. Пообщаются с конвоирами, походят с бензопилами по лесу, подышат свежим воздухом… Вдруг да поймут, что мир совсем не таков, каким видели из своих уютных нор?.. Ладно, все равно выстоим. Думаю, не только у нас ребята с ног падают, ночей не спят, все на энергетиках. Вон в стране, которую Миклухо-Маклай открыл, свой институт сингулярности открыли! Тоже спешат внести свою копеечку в общую копилку знаний!.. А у нас Аня уже два раза в обмороки падала… Правда, все время в руки Дениса.

Иванченко пробормотал:

– Чем сильнее нас, тем усерднее мы… Лавр, что задумался? Или сейчас в рейде на босса Гибралтара?

Лавр на миг поднял затуманенный взгляд от тарелки, нож и вилка остановились, словно к рукам перестала поступать энергия.

– Нужно запустить инфу, – предложил он, – что столкнулись с большими трудностями. Просто огромными! И до сингулярности на самом деле еще далеко. Целые поколения.

Уткин бросил со своего места:

– Артем и так постоянно вбрасывает эти фейки, но народ все равно боится. Как сказал Петр Капица, наука – это крокодил, что постоянно движется вперед с разинутой пастью и пожирает все на пути. Он и великому Резерфорду дал кличку Крокодил за то, что тот никогда не отступал, дескать, хвост позволяет ему идти только вперед… Потому сингулярность наступит все равно, рано или поздно.

Южалин заметил с ядовитой кротостью:

– Но если убедить, что наступит не скоро, нынешнему поколению точно нечего бояться? Может, на этом и сыграть?.. Дескать, а следующее пусть само разбирается? Шеф?

Я сказал с горечью:

– Никто предположить не мог, что резкое продление жизни обернется таким вот… финтом. Успехи науки сыграли против нее же. Теперь простейшие свои гарантированные сто семнадцать лет хотят прожить без всяких переходов в новый непонятный, потому страшный мир… И вообще, пусть ученые думают, как сделать жизнь бесконечной, а не о всякой там непонятной и пугающей сингулярности!.. Лавр, передай мне вон тот сок… И все, заканчиваем, заканчиваем!.. Наш уважаемый Макар Афанасьевич, если и наблюдает за нашей общей трапезой, словно мы первохристиане, должен получить полнейшее удовлетворение. Хоть и не знаю какое.