Григорий Елисеев - Лики Януса [litres]

Причем, судя по диаметру засветки на дисплее, такая, что была способна подхватить танк и, раздробив на мелкие кусочки, зашвырнуть куда-нибудь к самому Рубежу. Металл джипа заскрежетал, когда его потащило в сторону смертельной ловушки, из-под колес вылетел фонтан грязи, но затем машина, взревев мотором, вырвалась.

– Держи ровнее, мать твою! – крикнул сверху Шекспир. – Я тут…

Остаток его фразы потонул в оружейной стрельбе и звоне сыплющихся на пол гильз.

– А не пойти бы тебе лесом, дядя, – процедил Бурый, уклоняясь от очередной аномалии.

На этот раз перед самым носом джипа в воздух ударил столб яркого света, с легкостью оплавивший краску и заставивший Бурого заморгать. Все еще слепо щурясь, сталкер дернулся вбок, уводя автомобиль от опасности. Колеса громыхнули о камень, раздался треск, и зеркало заднего вида задело границы другой ловушки. На секунду в воздухе запахло озоном, позади машины полыхнула голубая вспышка. Затем справа взорвался сноп искр и во все стороны полетели молнии.

Одна из них остервенело лизнула борт джипа, заставив стекло пассажирской двери лопнуть и осыпать Бурого осколками. В самой двери остался проплавленный след, точно такой же теперь тянулся и по всей приборной панели.

Сталкер моргнул, пытаясь понять, жив ли он еще. Ему повезло: весь удар пришелся на другую половину машины, а острые пластиковые осколки лишь порезали плащ и оцарапали щеку. Однако в кабине стало заметно тише. В первую секунду мужчина испугался, что оглох, но, скосив глаза вбок, понял, что именно случилось.

– Вот же черт… Шекс! У нас детектор аномалий сдох! – крикнул он, слегка обернувшись на стоящего в люке друга.

Шекспир разродился яростной бранной тирадой, перемежавшейся с грохотом пулемета.

– И я о том же! Как теперь машину вести? – Бурый постучал пальцем по погасшему дисплею и безнадежно покачал головой.

– Каком кверху, млять! Или у сталкеров теперь все инстинкты отмерли? Раньше как-то без научных приблуд жили, и ничего!

– Ты что, мне в окно предлагаешь болты кидать на дорогу? – вскинулся Бурый, на полном ходу минуя очередную ловушку Зоны.

– Да мне похрену, главное, не угробь нас! – заорал в ответ Шекспир, вновь вдавив гашетку пулемета.

– Вот же козел… – процедил Бурый, выкручивая руль, чтобы объехать глубокую яму, со дна которой поднималось зеленоватое свечение.

Секундой позже из того места, где только что промчался джип, вылетел столб пламени высотой метров тридцать. Один из преследующих мотоциклистов попытался затормозить, но, не рассчитав скорости, потерял равновесие. Байк грохнулся оземь и по инерции заскользил вперед, таща своего водителя за собой по грязной дороге. Солдат в черной униформе попытался схватиться за что-нибудь, но лишь оставил в мокрой земле длинные борозды. Мгновение спустя железный конь исчез в аномалии вместе с кричащим бойцом «Обсидиана». Раздался хлопок, и огненный гейзер рухнул вниз, втянувшись обратно под землю, словно его никогда и не было. Единственным напоминанием остался почерневший металлолом, лежащий на дороге, и обугленный скелет со все еще разинутым в беззвучном вопле ртом.

Остальные мотоциклисты промчались мимо, даже не замедлив хода, а несущийся следом джип переехал останки погибшего бойца, вдавив их в грязь.

Шекспир вновь развернул трясущееся оружие и попытался достать следующего мотоциклиста широкой дугой из пуль. Пулемет выплюнул длинный трассирующий хлыст, пролегший через дорогу и выбивший из земли фонтанчики грязи.

– Да стой ты смирно, – сквозь стиснутые зубы процедил военный, стараясь навести прицел на беспрестанно маневрирующего и стреляющего в ответ противника.

Пули барабанили по корпусу джипа, высекая из металла искры и оставляя борозды ободранной краски слева и справа от люка. Звон от каждого попадания заставлял Шекспира пригибаться, стараясь стать как можно ниже. Военный в очередной раз пожалел о том, что люк не оборудован защитными бортиками, способными прикрыть его от осколков и рикошетов. Это в какой-нибудь видеоигре можно не заботиться о таких «мелочах», а в реальной жизни прилетит крохотный осколок в шею – и все, поминай как звали.

Мотоциклист припал к седлу и, сменив магазин, пошел на сближение, видимо, надеясь встать борт к борту с джипом и достать Шекспира выстрелом из слепой зоны. Военный силился повернуть пулемет, но быстро понял, что не успеет. Обернувшись на ведущего машину напарника, он закричал в салон:

– Бурый! Давай влево! Влево, мать твою!

Выругавшись, сталкер крутанул руль, и тяжелый бронированный джип с ревом подался вбок. И всем своим весом впечатался в не успевшего вовремя среагировать бойца «Обсидиана». Получивший жестокий удар от многотонной машины мотоцикл упал на землю, завертевшись вокруг своей оси. Наездника вышвырнуло из седла, и он с громким треском ломающихся костей упал на землю, покатившись по ней. Через несколько метров труп в черной униформе замер у обочины дороги, распластавшись в неестественно вывернутой позе.

– Отлично! Молодца! – выдохнул Шекспир и, вновь наведя пулемет на преследователей, открыл огонь.

Третий мотоциклист, видя печальный пример товарища, наклонился в сторону и рванул вбок, уходя из-под обстрела. Боец «Обсидиана» повернул ручку газа, прибавляя скорость и стараясь держать в поле зрения джип и Шекспира за пулеметом. Адепт приближался к машине по широкой дуге. Это его и погубило.

Слишком сильно отвлекшись на контроль врага, ездок не заметил аномалию, раскинувшую поперек дороги свои морозные щупальца. Колеса чиркнули по промерзшей посреди весны земле, и в ту же секунду вверх по ним побежали полоски инея. Мотоцикл дернулся, но лед держал крепко, быстро карабкаясь по корпусу к водителю, ноги которого уже примерзли к бокам железного коня. Мужчина беспомощно забился в кресле, силясь вырваться. Ладонь его левой руки уже намертво приросла к рулю, двигатель кашлянул и заглох. Поняв всю тщетность своих попыток, боец «Обсидиана» перехватил оружие и приставил ствол к подбородку – там, где шлем оставлял горло открытым. Спустить курок он, впрочем, не успел. Ледяная корка промчалась по рукам, превратив оружие в бесполезный кусок металла, и перескочила на голову адепта, затекая под забрало. Через мгновение мотоцикл вместе со своим ездоком превратился в сверкающую на солнце ледяную скульптуру.

Дальнейшей ее судьбы Шекспир не видел, поскольку несчастного скрыл от его глаз поворот дороги, а машина углубилась в поднявшуюся до пояса траву, которой заросла просека. Военный пригнулся в люке, когда по его шлему застучали ветви деревьев, сплетенные над дорогой в подобие купола. Остро запахло хвоей, потянуло сухим подлеском.