Григорий Елисеев - Лики Януса [litres]

И младший Нестеров вновь разразился резким нечеловеческим смехом. Роман вздрогнул и посмотрел в сторону брата. Того уже не было. Выругавшись, сталкер с трудом сконцентрировался на одной мысли и колоссальным усилием воли заставил себя приподняться на локтях, чтобы осмотреться. Он действительно находился внутри грубо сваренной железной клетки, стоящей в глубине пустого ангара. Его рюкзак вместе с автоматом, детектором и пистолетом лежал на полу возле раздвижных ворот. За ними виднелся сумрак пасмурного дня. Там на забетонированной площадке был припаркован угольно-черный джип с пулеметом на крыше. А сразу за машиной начиналась кромка леса. Периодически до Нестерова доносились обрывки фраз и шум каких-то крупных механизмов. Большего, впрочем, разобрать ему никак не удавалось.

– Вот же черт, – простонал Роман, падая обратно на кровать. – Это же угораздило так вляпаться.

Дешевая железная раскладушка жалобно скрипнула под весом сталкера.

– Сам виноват, – прямо над ухом объявил Павел, заставив Романа подскочить от неожиданности. – Кому приспичило потакать собственной поехавшей крыше и переться в город в одиночку?

Сталкер не ответил, понимая правоту призрака.

– И вот так всегда с тобой, братец. Сначала делаешь хрень, а затем за нее расплачиваешься. Кому вот нужны все эти твои выкрутасы, а? Мама и папа мертвы, я хуже чем мертв, твои друзья – сталкерская шваль, а твой начальник – калека. Ради кого ты стараешься? Ради себя? Пытаешься доказать, что ты нечто большее, чем сломанный механизм? Что ты все еще человек и звучишь гордо? Ха! Ты обломки того, что я когда-то называл братом. Пустой звук, оставшийся от Романа Нестерова. Теперь ты сталкер Эхо, ползающий в грязи за те копейки, что тебе готовы платить за артефакты. В грязи живешь, в грязи помрешь!

Роман взревел и с неожиданной для себя силой ударил Павла по лицу. Руку пронзила острая боль, и Нестеров вскрикнул, отдернув кулак. Между пальцами потекла кровь, на тыльной стороне ладони появился широкий порез. Подняв глаза, сталкер увидел, что один из прутьев решетки возле его головы окроплен чем-то красным. Выругавшись, Роман прижал к груди раненую руку, пытаясь притупить боль.

– Мазила, – объявил Павел, уже стоящий снаружи. – И все так же легко поддаешься на провокации. Приятно знать, что некоторые вещи не меняются.

Он оглянулся и нахмурился, прислушиваясь.

– О! Кажется, это к тебе! Не буду вам мешать! – И с этими словами призрак растворился в воздухе, превратившись в прозрачный вихрь дыма, который через мгновение осел на пол сухой пылью.

Роман приподнял голову, силясь понять, о чем говорила галлюцинация. Вскоре он тоже различил голоса, которые с каждой секундой звучали все ближе. Один – холодный и резкий, раздавал указания, а второй, трещавший сквозь рацию, подтверждал получение приказов.

– …И пусть будут готовы выступать, как только придет разрешение. С Декартом и его людьми должно быть покончено еще до наступления темноты.

– Принято, – скрежет помех и колючее шипение статики. – Все орудия заряжены и приведены в полную боевую готовность. Десантные группы дают последние предбоевые обеты, машины прогревают двигатели. Меч уже занесен над головами нечестивцев. Все остальное по воле «Обсидиана».

– По воле его. Брэдбери, конец связи.

А через мгновение в распахнутые ворота ангара вошли трое.

Первым оказался мужчина средних лет, в комплекте обсидиановской брони и черном плаще поверх нее. Шлема у офицера не было, и Нестеров опознал в нем человека, который склонился над ним после убийства патрульных ДОПа, пытавшихся задержать Романа.

Справа и слева шли бойцы организации в стандартной униформе. Автоматы они держали перекинутыми за спины и вместо них сжимали в руках длинные металлические жезлы с раздвоенными концами. Роман легко узнал эту деталь экипировки: точно такие же телескопические шокеры использовали «дрессировщики» – оперативники ЦАЯ, занимающиеся отловом и перевозкой пойманных мутантов. Изначально рассчитанный на порождений Зоны, на рабочую поверхность подавался электрический ток, достаточный для того, чтобы напрочь сжечь нервные окончания попавшего под удар человека.

– Роман Нестеров, – объявил офицер, подходя ближе и на ходу беря от соседнего стола раскладной стул.

Мужчина поставил его напротив двери клетки и тяжело, со зримым усилием, опустился сверху. Спину он продолжал держать прямо, будто вместо позвоночника у него был железный штырь.

– Или же его официальная маска: правительственный сталкер Эхо, – продолжил человек без шлема и вытащил из кармана пачку сигарет. – Курите?

Роман отрицательно мотнул головой, продолжая пристально смотреть на незнакомца. У того был отсутствующий, пустой взгляд, словно у фарфоровой куклы, а произнесенные им слова имели неправильные интонации, как на испорченной аудиозаписи.

– Нет? Ну и правильно, не к чему себе легкие портить. – Мужчина вытащил сигарету и, чиркнув спичкой, медленно раскурил. – Как говорится: курить – здоровью вредить.

Он разразился резким каркающим смехом, затем затянулся и, запрокинув голову назад, выпустил в потолок струю серого дыма.

– В любом случае, господин Нестеров, я не буду слишком утомлять вас пустой болтовней и, пожалуй, сразу перейду к сути. Мое имя Айзек Брэдбери. Я брат-командир боевого звена адептов организации «Обсидиан». И я здесь для того, чтобы, по приказу вашего брата, освободить вас от всех обязательств, связывающих вас с этим миром.

В аномальном шторме не было ни верха, ни низа. Только бесконечная чернильная темнота, разрываемая всполохами молний. Иногда, когда Янус отворачивался от созерцания бури и склонялся над приборной панелью, ему казалось, что краем глаза он видел проступающие в тучах лица, кричащие в агонии. Впрочем, стоило ему поднять голову, как наваждение пропадало.

– Идем на рабочей высоте, Наставник, – произнес один из пилотов, плавно наклоняя штурвал и корректируя курс. – Будем на заданной точке через восемь минут.

– Понял, – рассеянно кивнул Янус, продолжающий неотрывно смотреть в черноту за окнами кабины, словно желая разглядеть там одному ему видимые знаки.

Промелькнувшая снаружи молния разделилась надвое и обогнула самолет, чтобы потом сойтись вновь уже позади него. Технология «Призмы искажения», добытая полгода назад с истребителя, разбившегося в Московской Зоне, теперь стояла на каждом летательном аппарате «Обсидиана». В том числе и на циклопическом «Боинге E-4» с огромной тарелкой ретранслятора наверху, летевшем сейчас через аномальный шторм, бушующий над Атлантикой. Старший брат самолетов типа «АВАКС», он был связующим звеном для целой эскадрильи его меньших собратьев, в настоящий момент находящихся в небе над каждой из мировых Зон. Вместе они образовывали сеть информационной поддержки для тактических групп на земле. Никогда еще «Обсидиан» не предпринимал ничего столь масштабного и, скорее всего, если план удастся, уже не предпримет в будущем.