Александр Рудазов - Апофеоз

– Тогда у нас проблемы, кажется. У нас обоих. Но в основном – у тебя.

– Это не будет проблемой, если ты не станешь ему ничего рассказывать.

– Совнар, в таком случае это будет только моей проблемой. А я не согласна с такой постановкой вопроса. Ты меня понимаешь?

– Очень хорошо понимаю, – заверил Совнар. – И безмерно тебе сочувствую.

– Ты не сочувствовать мне должен, а помочь. И что-то посулить за молчание. Что-то существенное.

– Ты точно не бушучка? – прищурился Совнар.

– Совнар, ты просто привык, что мы тут все отупели от гедонизма, – сказала Лахджа. – И у меня вообще-то тоже не ума палата. Я просто не хочу схлопотать от демолорда. По крайней мере не за спасибо.

– Ладно, ладно. Чего ты хочешь?

– Давай начнем с того, что ты расскажешь мне, что в этой шкатулке было, зачем ты ее украл и кому отдал.

– Чтобы тебе было проще назначить цену, Лахджа? – ухмыльнулся Совнар.

– Именно. Зачем тебе те смертные вообще понадобились? Ты сам не мог?

– Не мог, – развел лапками Совнар. – Ты же видела сокровищницу Хальтрекарока. Там очень мощная система тревоги.

– И что ж она не сработала?

– А вот здесь мы возвращаемся к отупению от гедонизма. Оказалось, что эта система не срабатывает на смертных. Хальтрекарок то ли поленился, то ли недоделал, то ли ему даже в голову не пришло, что у кого-то из смертных хватит наглости. Я, кстати, узнал это чисто случайно и сначала долго не верил, что это не ловушка, что он и вправду пропустил такую дыру.

– Хорошо, с этим разобрались. А почему ты их не убил?

– Лахджа, это только в мире смертных гибель свидетеля закрывает ему рот… и то не всегда, – сказал Совнар. – Мертвецов Хальтрекарок разговорил бы быстро. Даже если бы я поглотил их души – след все равно не исчез бы – и он обличал бы меня адамантно. А если они сбегают сами – Хальтрекарок отправляет погоню за ними.

– Пока все логично. Но ты что, рассчитывал, что за ними кто-то просто будет долго бегать, а Хальтрекарок за это время обо всем забудет?

– Не совсем. Я рассчитывал, что Хальтрекарок отправит кого-то в погоню, и этот кто-то… сгинет. Исчезнет.

– Э… а в какой момент я должна была сгинуть?.. – уточнила Лахджа, невольно отодвигаясь.

– Именно поэтому я так огорчился, когда он послал тебя, – вздохнул Совнар. – Тебя мне устранять не хотелось.

– Ой, ты ко мне неравнодушен, – умильно улыбнулась Лахджа. – Как приятно. Откуда в вас столько доброты, господин Совнар?

– Таким уж уродился, – спокойно ответил Совнар. – Ничего не могу с собой поделать – люблю делать другим приятное. Возможно, моя матушка согрешила с феем.

– Все феи женского рода и размножаются метагенезом, – отмахнулась Лахджа. – Совнар, старый бушук, либо ты выкладываешь все карты на стол, либо я зову сюда своего мужа. Ему не понравится, что его отрывают от шоу.

– Да большую часть уже выложил, – сказал Совнар. – Лахджа, я ходил вокруг этого ларчика очень долго, но его никак не получалось взять без риска провала. А потом из темницы Хальтрекарока сбежали эти смертные, которые и сами по себе хотели попасть в сокровищницу… ты ведь знаешь, зачем?..

– За страницей из Криабала. Откуда она у Хальтрекарока, кстати?

– От меня. Когда Кхатаркаданн устроил в Бриарогене Великую Казнь, мы с друзьями прибрали к рукам много всяких сувениров. Но я не был против, что те смертные ее стащили – она все равно пылилась без дела. А они оказались со мной повязаны и сами бы точно не побежали никому докладывать.

– Я поняла механику вашей комбинации, господин Совнар Оушен, – издевательски раскланялась Лахджа. – Но что было-то в том ларчике? Что-то сверхважное или просто компромат на моего мужа?

– Купчая, – ответил Совнар.

– Купчая?..

– Купчая, купчая. На самом деле немного другая бумага… точнее, вообще не совсем бумага… ну знаешь, бушукские дела.

– Что-то связанное с Банком Душ?

– Именно. Акт владения небольшим особым счетцем. Видишь ли, после того, как погиб мой прежний хозяин, Аркродарок…

– Мой свекр, что ли?

– Да, отец твоего мужа. Когда он погиб, наследство перешло к его сыновьям… лучшим, скажем так. Хальтрекароку и Фурундароку. Совет демолордов разделил его долю в Банке Душ между ними поровну… почти поровну. Фурундароку, как старшему, полагалось чуть-чуть больше. И разница заключалась как раз в этой купчей – персональном малом счете. Но Хальтрекарок ухитрился его присвоить. Однако воспользоваться не мог – он был выписан на имя Фурундарока. Понимаешь?

– А почему Фурундарок не устроил скандал? Это как-то не в его духе.

– А он не знал о существовании этой купчей. Ее выписал еще его отец – незадолго до гибели. Он не успел рассказать даже мне, своему бухгалтеру. Купчую нашла одна из его любимых жен – случайно! – и почему-то отдала Хальтрекароку, а не Фурундароку…

– Дай угадаю… Это не матушка ли Хальтрекарока была, часом?

– Теперь уж не узнать, с тех пор прошло девяносто пять веков, – уклончиво ответил Совнар.

Лахджа попыталась осмыслить это число. Девяносто пять веков. Девять с половиной тысячелетий. В триста раз больше, чем она сама живет на свете.

Прямо голова кружится, когда пытаешься представить.

– Ладно, неважно, – наконец сказала демоница. – Скажи мне только одно. Если эта купчая бесполезна для всех, кроме Фурундарока… почему Хальтрекарок не заподозрил в первую очередь Фурундарока? Это же элементарная логика.

– Ты серьезно?.. – укоризненно посмотрел Совнар. – Это же Хальтрекарок.

– Ах да. И что, большую разницу дает эта купчая?

– Две сотых процента.

– То есть весь этот сыр-бор… из-за двух сотых процента?! – изумилась Лахджа.

– Ты считаешь, что это мало? – хмыкнул Совнар. – Это не две сотых процента от какой-нибудь ерунды, Лахджа. Это две сотых процента душевого фонда Паргорона. Две сотых процента валютно-энергетического бюджета целого мира. Знаешь, сколько это примерно душ?

– Нет. Сколько?

– Два с половиной миллиона. Все еще считаешь куш слишком мелким?

Брови Лахджи поползли вверх. Она знала, конечно, что демолорды Паргорона владеют несметным множеством душ, но истинное их количество не представляла даже приблизительно.

– К тому же дело даже не в самих душах, – продолжил Совнар. – Просто сейчас Хальтрекарок превосходит Фурундарока. Всего на одну сотую процента, но превосходит. А потом… потом они поменяются местами.

– Хальтрекарок на говно изойдет. Я поняла.

Лахджа облокотилась о перила. В зеленой ложе их с Совнаром видно не было – она специально для тех, кто хочет побыть на шоу инкогнито. Вокруг вопят и орут тысячи демонов, и еще больше их сейчас сидит перед кэ-очами, этими демоническими телевизорами.

Демоница немного подумала. И еще немного подумала. Зачем-то принялась копаться по карманам-кистам, машинально теребя привезенные с Парифата сувениры.