Александр Рудазов - Апофеоз

Он нашел пристанище здесь. В Империи Зла.

Где же еще?

Лицерез уже замахивался длинным ножом. Имрата выставила ладонь – и лезвие сломалось. Короткий выпад – и Лицерез болтается в воздухе.

Он выглядел жалким. Тощий плюгавый уродец в каких-то обносках.

И маска. Он прятал лицо под маской, сшитой из человеческой кожи. Десятки лоскутов разных оттенков.

Запрокинув голову, Лицерез визгливо расхохотался. Имрата встряхнула его и сказала:

– Перед тем, как отправиться на тот свет, скажи, где твои пленники.

– Пленники, ха-ха-а-а?.. Какие пленники?..

– Говори!

– Нет у меня… кх-х… никаких… х-х!..

Имрата отшвырнула колдуна. Тот быстро-быстро пополз назад, отталкиваясь локтями, насмешливо ухмыльнулся… и просочился сквозь твердый камень!

– Стой! – вскричала Имрата, бросаясь следом.

Титановы кулаки заходили, как молоты. Не умея проходить сквозь стены, Имрата отлично умела их крушить! Это и всегда давалось ей легко, а в последнее время – даже еще легче обычного.

Она видела Лицереза. Не глазами, но внутренним зрением. Ощущала его. Это умение тоже пришло недавно, словно из ниоткуда, но теперь Имрате казалось, что оно было с ней вечно.

И продлилась погоня недолго. Минута, вторая… и она вываливается наружу, под лунный свет! Позади остался княжеский дворец с его золочеными куполами, впереди журчал фонтан в тени деревьев – и к нему во всю прыть уносился Лицерез!

– Стой! – повторила титанида, бросаясь в погоню.

Она могла убить колдуна одним взмахом меча. Но он нужен был ей живой. Нужно было узнать, что стало с теми, кого он похитил.

И тут раздался оглушительный смех – но не Лицереза. Этот был раскатист, заливист – в нем слышался неподдельный восторг. Имрата метнулась в сторону – а место, где она стояла, взорвалось тучей пыли.

– Солнце восходит, и горы стоят!.. – донеслось оттуда звучное пение. – Дева явилась в гости к радже! Словно цветок – улыбка ее! Смотрят боги с небес, как прекрасный раджа деву сразил красотой – и песню ей спел! Будешь любить ты… раджу-у-у!..

Теперь Имрата выхватила меч. Лорд Бураадми, один из губернаторов Бельзедора. Обычный смертный человек, не волшебник – но при этом поистине страшный противник.

Имрата уже встречалась с ним, когда разыскивала Лицереза – и знала, что его нельзя недооценивать.

– Вернулась ты – и счастлив я!.. – продолжал петь Бураадми, осыпая Имрату ударами. – Солнце восходит, и горы стоят!..

Титанида дралась молча, спокойно – и только по вздувшейся на виске венке было видно, насколько она в ярости. Воистину мир полон мерзавцев, от которых ему никакой радости, а только горе. Воистину истреблять их – дело достойное. Восстанавливать справедливость. Спасать тех, кто безвинно от них пострадал. Выручать попавших в беду.

Когда Имрата делала это, то чувствовала, что ее жизнь имеет смысл. Чувствовала, как ее наполняет безграничная мощь.

Чувствовала свой жребий.

Нечистые острова, остров Ауфтешвиц.

Волшебник смотрел на стоящую у дороги карету. Запряженный в нее конь выглядел сытым, ухоженным. Сбруя в отличном состоянии. Сама карета тоже новехонькая, без единого пятнышка. Даже колеса смазаны.

При этом дверь распахнута настежь. И внутри никого. Ни пассажиров, ни кучера. Красные плюшевые сиденья, а на них – листок бумаги.

И не просто листок, а из волшебной книги. И не просто книги, а… волшебник невольно вскинул брови, распознав ауру.

Другой тут же влез бы внутрь. Жадно схватил страницу из Криабала. Но этого путника интересовала не она, а сама карета.

И лошадь, конечно. И сбруя.

Они же на самом деле – единое целое.

– Вехот, если не ошибаюсь? – спросил он, подходя ближе.

Лошадиная морда осталась бесстрастной. Волшебник слегка улыбнулся.

– Вехот, вехот, – покивал он, суя руку в карман. – Почти наверняка. Впрочем, можно и проверить…

– Не надо, – сказала лошадь.

Дверца кареты захлопнулась. Вехот тяжко вздохнул. После того, как его почти запечатала какая-то чародейка, он зарекся промышлять в Мистерии и переместился восточнее – на Нечистые острова. Небольшой архипелаг, который волшебники превратили не то в заповедник, не то в свалку.

Здесь демонам-беженцам настоящее раздолье. Мистерия веками сплавляла на Нечистые острова свои неудачные творения, результаты незаконных экспериментов и прочие «живые отходы». Мелкой и даже крупной нечисти тут не меньше, чем на острове Вечной Ночи.

У них даже город свой есть, на острове Ихкергбин.

Вехот не собирался тут задерживаться. Просто немного пересидеть, собраться с мыслями, определиться с тем, как жить дальше. Есть ему пока что не хотелось, добычи он не искал… да ее тут и нет почти что. Смертные на Нечистые острова особо не суются.

Но вот, один встретился. И вехот не удержался, расставил засаду. Хотя мог бы догадаться, что если смертный идет по Ауфтешвицу, как по своему заднему двору, то он уж верно не простой смертный.

– Какой прелестный экземпляр, – сказал волшебник, обходя вехота по кругу. – На редкость крупный. Породистый. И бродячий… ты бродячий?..

– Хочешь заключить контракт? – догадался вехот. – Апеллиум?..

– Ни в коем случае, – ответил волшебник. – Субрегуль.

Вехот невольно попятился. Субрегуль, как и Апеллиум – институт Провокатониса. Университета волшебников-лентяев, которые не работают сами, а перепоручают это другим. В Унионисе колдуют через фамиллиаров или эмоционалов, Нигилиум поднимает нежить, элементалей и объекталей, Вакуумад творит немтырей, Апеллиум призывает демонов и духов, а Субрегуль… с адептом Субрегуля лучше не встречаться, если ты редкое существо.

Особенно с адептом факультета единства. Эти хуже всех. Таскают с собой всякие кольца, банки, лампы и прочие артефакты-поглотители. Сажают туда ни в чем не повинных демонов, духов, элементалей и даже других смертных.

И заставляют себе служить.

Смертного, конечно, какого попало в банку не посадишь. За такое в магиозы записывают. Но демона… увы, демонов законы Мистерии не защищают. Если у демона не подписан контракт с другим волшебником – его называют бродячим и разрешают делать с ним все, что заблагорассудится.

Если, конечно, сумеешь одолеть.

– Я не навязываю тебе свое общество, любезный демон, – сказал волшебник, еще раз обходя вокруг вехота. – Но если захочешь стать моим другом – я буду польщен.

У вехота отлегло от сердца. Адепты факультета дружбы тоже бывают разные, но в среднем неприятностей от них меньше. Можно даже и обсудить какие-то варианты…

– Какие будут условия? – спросил вехот.

– Исключительно ко взаимной выгоде, – расплылся в улыбке волшебник. – У меня очень много друзей, и все они сами стали моими друзьями, по доброй воле. Ну… большинство. Большинство.