Александр Рудазов - Апофеоз

Он и не лазил. За последние две луны Плацента ни разу ничего не украл. Вообще ни единого раза. Настоящий рекорд в его долгой, плодотворной жизни.

И оказалось, что для карманника такая долгая пауза вредна. Слишком тонкий навык, слишком филигранное искусство. За две луны Плацента, конечно, не разучился – но его движения стали чуть грубее. Самую чуточку, едва заметно, почти и не различишь – но все же грубее.

Разница стала очевидна, когда его схватили за руку.

Случайность. Абсолютная случайность. Он просто вышел из очередного борделя, пьяный, расслабленный и всем довольный… и взгляд сам упал на какого-то разодетого чечпока. Он тоже был пьян, расслаблен и всем доволен… так показалось Плаценте.

И он машинально украл у чечпока кошелек. Рука просто сама потянулась. По абсолютной случайности.

Кто же мог знать, что пьяный раззява не был пьян? Кто же мог знать, что это какой-то там троюродный кузен королевы Волюпии, ярыть его граф и глава особого розыска?! Кто же мог знать, что в борделе он не шлюх трахал (хотя это тоже), а вел особое королевское расследование?!

И он схватил Плаценту за руку.

Суд был быстрым, жестким и решительным. Человека, возможно, помиловали бы на первый раз или приговорили к отсечению руки. Но к полугоблинам везде предвзятое отношение. Плаценту судили так, словно он в этой Волюпии обокрал каждого второго!

Он пытался защищаться. Оправдываться. Он объяснял судьям, что они глиномесы и он их всех в рот имел. Но это не помогло. Его приговорили к высшей мере наказания – повешению.

И теперь все эти шлюхи, блудницы и куртизанки, все эти зеваки, ротозеи и чечпоки смотрят на Плаценту и гнусно ржут! Они радуются тому, что еще один ворюга-полугоблин будет повешен, даже не подозревая, что этот ворюга-полугоблин совсем недавно спас мир!

– Есть ли у приговоренного последнее слово? – скучным голосом спросил жрец, удивительно похожий на Бешеного Святошу Суйма.

– Есть, тля, – сказал Плацента. – Поцелуй меня в анналы.

И палач дернул рычаг.

Плацента провалился в люк и закачался в петле. Жилистая шея полугоблина сопротивлялась дольше человеческой, и Плацента несколько секунд еще дергался, еще хрипел – на радость поганой толпе.

А потом свет померк.

Мир стал серым и тусклым. Похожим на Шиасс, в котором Плацента побывал аж дважды. Цвета погасли, звуки стихли, очертания утратили четкость.

Зато Плацента каким-то образом выскользнул из петли. Тут же вскарабкался обратно на помост, харкнул жрецу в лицо – и заморгал, поняв, что тот его не видит.

– А, я сдох, – удивительно спокойно сказал полугоблин. – Ярыть, какая незадача.

Кроме него самого, жреца и палача на помосте появился еще какой-то крысолюд. Тощий, в рваном плаще и с такой хитрющей мордой, что Плацента невольно схватился за карман.

Знавал он таких типов – им только дай волю. Утащат все, что не пришито к коже.

– Это ты тот вор, что сумел украсть Криабал у Антикатисто? – спросил крысолюд.

– Ты откуда знаешь?! – насторожился Плацента, хватаясь за нож… призрак ножа.

– Я все знаю. Следуй за мной, Плацента, сын Жлоба.

– А ты кто еще такой, тля?!

– Я Фуракл, бог воров.

– Пошел ты на кир, бог воров, – сделал неприличный жест Плацента. – Я эготеист, тля.

– В моих чертогах халявное пиво, – ухмыльнулся Фуракл.

– С этого надо было начинать.

Яминия, Беличье ущелье.

Джиданна рассматривала поднимающийся из земли росток. Хотя не из земли, а из камня. Из твердого камня.

И сам росток тоже был каменным.

Каменные деревья. Они все чаще встречаются за пределами ущелья. Этот Джиданна точно здесь не сажала. Она вообще старалась не злоупотреблять заклинанием из Криабала – если ее наниматели о нем узнают, то окиреют от жадности. Либо заставят ее озеленить все города, либо просто отнимут страницу, а ее саму прогонят… и это в лучшем случае.

Работа придворной волшебницей Яминии оказалась непыльной. Джиданна редко показывалась во дворце, да и вообще в столице. В основном она разыскивала новые жилы – Леди Белка чуяла их на огромном расстоянии. Короля и принцев такая ее служба полностью устраивала – прежний их волшебник, кажется, вообще ничего полезного не делал, а только сидел в своих покоях и разводил крыс.

– Левее, – шлепнула Джиданна по ягодице размером с дом.

Индрик послушно повернул левее. Белка застрекотала громче – ее возбуждала близость золота… или, возможно, на этот раз серебра.

В общем-то, она уже давно не голодала, но охотничий азарт никуда не делся.

– Я чувствую впереди пустоты, человек Джиданна! – прогудел Трантарикуририн. – Думаю, там ручей! Почва становится влажнее!

– Да, это ручей, – кивнула волшебница. – Рой туда.

Она примерно помнила направление, но рассчитывала в первую очередь на нюх фамиллиара. И на знакомую ментальную сигнатуру – родную такую, близкую… все более близкую.

Бивни индрика пронзили пустоту. Подземное чудовище вывалилось в обширную полость. Здесь пахло сыростью, стены сверкали искрами коллегата, а впереди мерцало озерцо с голубой водой.

И деревья. Тут повсюду росли каменные деревья. Совсем молодые, с тонкими стволами, но уже плодоносящие. На ветвях висели сапфиры, гранаты, корунды, аметисты – пока еще незрелые, совсем крохотные, но уже настоящие самоцветы. В своего рода скорлупках, каменистой шелухе, скрывающей их истинную ценность.

Это было все-таки скорее ущелье, чем пещера. Стены уходили в бесконечную высь, но где-то там, наверху, едва видное отсюда, было открытое небо. Сейчас там ночь, но в самый полдень Беличье ущелье озаряется мириадами бликов.

Леди Белка спрыгнула с плеча Джиданны, вскочила на ближайшее деревце и быстро-быстро принялась лущить каменный орешек. Из-под скорлупы сверкнул крошечный изумруд.

А мимо пробежали еще две белки. Тоже императорские, только уже обычные, ничьи не фамиллиары.

Очень жирные. Очень довольные.

Джиданна понятия не имела, как те прознали об этом месте. Кажется, появились сразу же, когда она облюбовала эту уединенную расщелину. Тут никто не жил, ничего не росло, и не было ценных минералов. Для жителей поверхности тут было слишком подземно, а для жителей подземелий – слишком поверхностно.

И едва тут начали расти самоцветные деревья, как завелись и императорские белки. Словно сами собой.

Хотя вообще-то зверек это очень редкий – до этого Джиданна за всю жизнь видела одну-единственную.

Сегодня она хотела высадить еще несколько деревьев. Опаловое, рубиновое, александритовое… еще раз попробовать бриллиантовое. Оно почему-то никак не приживалось.

Беличье ущелье Джиданна навещала часто. Она бы поселилась здесь совсем, не будь ей самой нужно что-то есть. Листья с каменных деревьев не поешь… да это и вообще не листья, а шишковатые наросты и нити, как у плакучей ивы.