Александр Рудазов - Апофеоз

– А меньшинство – это те, кто сначала сказал «нет»? – спросил вехот.

– Нет, в основном это те, кто пытался меня сожрать, – спокойно ответил волшебник. – Но потом мы с ними помирились и подружились.

Он продолжал улыбаться. Хотя уже и не очень добродушно.

Вехот еще и не мог понять, к какому виду тот принадлежит. Точно смертный, но точно не человек… Эльф?.. орк?.. необычная аура…

– А если я скажу «нет»? – осведомился вехот. – Что ты сделаешь?

– Ничего, – пожал плечами волшебник. – Скажу, что ты многое теряешь, и пойду дальше. Но ты подумай.

– А что конкретно я там теряю? – как бы невзначай спросил вехот, превращаясь в двенадцатилапого зверя.

– Возможность влиться в большую дружную семью, – ухмыльнулся волшебник. – Позволь тебе рассказать…

Вехот внимательно выслушал. Подумал. И протянул волшебнику лапу.

– Ты не пожалеешь! – обрадовался тот. – Теперь мы с тобой друзья… гм… а как тебя зовут, кстати?

– Альматрадак, – сказал вехот, разглядывая появившийся на лапе браслет.

– Руку на дружбу, Альматрадак. Я Вератор.

Паргорон, Мглистые земли, лабиринт Хальтрекарока.

– …А это бургомистр того захолустного городка… как же?.. черт, забыла… ну как же… да на языке же вертелось… ладно, в общем, это последняя фотка, – закруглилась Лахджа. – Что скажешь?

– А омияге ты мне не привезла, конечно? – недовольно спросила Сидзука.

– Да мне там особо некогда по магазинам-то было ходить. Извини уж.

– Себе-то платье купила.

– Ой, да боже ты мой! – всплеснула руками демоница. – Ну пойдем завтра в Мпораполис, прошвырнемся!..

– Не хочу. А это что за голый бомж, с которым ты обнимаешься?

– Где?! – бросилась перебирать фотографии Лахджа. – А, этот… Я же сказала, это титан. Диагрон. Мы с ним… пикник устроили.

– Лахджа, ты сфоткалась с голым бомжом и выдаешь его за титана, – вздохнула Сидзука. – Знаешь, нам нужно серьезно поговорить о твоей самооценке.

– Чего?! Это титан!

– Бомж.

– Титан!

– Бомж.

– Да титан это! – уже в голос заорала Лахджа. – Ты посмотри, какой он здоровенный!

– Или это ты немного уменьшилась. Ты умеешь, я знаю.

– Да зачем мне такая многоходовочка?! Просто чтобы тебя впечатлить?!

– Я рада, что мы все прояснили, – кивнула Сидзука. – Омияге точно не привезла?

– Нет, – огрызнулась Лахджа.

Честно говоря, в такие минуты она плохо понимала, почему вообще считает Сидзуку своей подругой.

И фотки фотками, истории историями, но она все еще не поговорила с Совнаром. Хитрый кошак по-прежнему где-то шхерится.

Хальтрекарок прямо сейчас занят – Лахджа вернулась домой аккурат под начало очередного шоу, – но рано или поздно оно закончится. Рано или поздно любимая жена попадется ему на глаза. Рано или поздно Темный Балаганщик спросит, где там его треклятая шкатулка, провались она уже пропадом.

– Совнар, нам надо поговорить, – сказала Лахджа, шагая по коридору. – Я знаю, кто взял шкатулку. Не появишься прямо сейчас – все расскажу Хальтрекароку.

– Думаю, это будет лишним, – донесся сзади спокойный голос. – Никто из нас от этого не выиграет.

Лахджа обернулась к Совнару. Тот, как обычно, был в облике рыжего кота. Сидел себе, вылизывал лапку. Как будто бы нисколечко не беспокоился.

– Ничего мне сказать не хочешь? – пристально посмотрела на него демоница.

– А ты мне? – невинно спросил старый бушук.

– Я – хочу. Кое-что.

– Тогда пошли в зеленую ложу. Шоу в самом разгаре.

С тех пор, как Лахджа стала любимой женой, представления Хальтрекарока она обычно смотрела из его личной ложи. Но иногда, под настроение, ей случалось сиживать и в одной из укромных лож для випов. Тех випов, которые не настолько випы, чтобы составлять компанию демолорду, но все же достаточные випы, чтобы не тесниться с обычными быдло-демонами.

Представление сегодня было неинтересным. Просто гонки с препятствиями. Люди на велосипедах ехали через всякие ловушки и шипы, сверху падали камни, стояли великаны с топорами… трибуны орали от восторга, а Лахдже было скучно.

– Мне кажется, у Хальтрекарока заканчиваются идеи, – сказала Лахджа. – Сколько уже лет он ведет эти шоу?

– Скоро будет десять тысяч, – ответил Совнар. – Почти каждую неделю. Так что ты там хотела мне сказать?

– Сначала – одна несущественная мелочь… Предположим, что некий мир смертных внезапно оказался под смертельной угрозой, а какая-то демоница вдруг вмешалась и немножечко подкорректировала происходящее…

– Ты имеешь в виду твою помощь тем смертным? – спросил Совнар.

– А, ты знаешь, – вздохнула Лахджа. – Конечно. Ты наверняка все время был где-то рядом. Ну ладно, так я о чем – я правильно тогда сделала? Паргорону это на пользу или во вред?

– На пользу, на пользу, – успокоил ее Совнар. – Антикатисто – существо крайне несговорчивое и… проблемное. Мы с ним пытались уже иметь дело раньше, но… ты его видела. Он хуже Бго.

– Хорошо, что Бго тебя не слышит, – чуть высунулась из ложи Лахджа.

Да, сегодня среди особых гостей Хальтрекарока был Бго. Тот, Кто Кричит Во Тьме. И все остальные старались сидеть от него подальше, хотя Хальтрекарок предусмотрительно поставил звуконепроницаемый барьер.

– Хорошо, что я не слышу Бго, – уточнил Совнар. – А Антикатисто лично мне нравится еще меньше. Зачем нам нужно, чтобы он стал в том некоем мире за главного? Сначала волшебники, потом все остальные… Рано или поздно Тьма пожрала бы в нем остатки адекватности, и он перестал бы даже искать поводы для уничтожения всего сущего.

– А нам это не нужно, – согласилась Лахджа.

– Не нужно. Мы бы лишились всех контактов, всех контрактников. Началась бы полная неразбериха. И, что хуже всего, я не был бы к ней готов. Так что ты молодец, Лахджа.

– Спасибо. Награда мне за это будет какая-нибудь?

– О Древнейший, ну что за детский сад?.. – закатил глаза Совнар. – Какую тебе награду – печеньице?

– Хотя бы. Может, задобрю этой печенькой Хальтрекарока, когда он спросит, почему я вернулась с пустыми руками.

– Кхм… да… об этом… – сложил вместе лапки Совнар. – Наверное, стоило сразу же тебе все рассказать, конечно…

– Наверное. Мне было бы намного проще. Не было бы сейчас ощущения, знаешь, бессмысленно убитого времени.

– Оно не было бессмысленным. У меня была надежда, что если ты провозишься достаточно долго, то Хальтрекарок постепенно забудет и о твоем задании, и об этой шкатулке…

– И как – забыл он?

– Нет, – с досадой цокнул языком Совнар. – Хотя обычно забывает.

– Тогда мне нужен этот ларчик, – улыбнулась Лахджа, как бы невзначай кладя Совнару руку на шкирку. – Где он?

– Не трогай меня, – отодвинулся бушук. – У меня его больше нет. И вернуть я его не могу.