Светлана Кузнецова - Дворец для рабов [litres]

– Поройся в «бардачке», – велел Немчинов. – Фон?

Счетчик Гейгера деловито затрещал, отсчитывая микрорентгены, задумался на долгую минуту и выдал цифру, самому Тиму показавшуюся внушительной:

– Девяносто один.

– Многовато, – цокнув языком, сказал ганзеец. – Но ничего. Ничего, прорвемся.

И джип действительно прорвался, перемахнув через вспученный древесным корнем и пошедший трещинами асфальт.

Въехали в лес – самый обычный, без намека на почти тропические лианы или фиолетовые елки, снизили скорость до тридцати.

– Приехали, малыш, – прошептал Немчинов, – теперь все зависит от тебя.

День переждали в машине, остановившись там, где тень от деревьев была особенно густой, а как только отгорел закат, снова отправились в путь, доехав аж до старого кладбища. Выбрались из машины, чтобы осмотреться, – и обоим стало не по себе.

Туман стелился по полю, бугрящемуся невысокими холмиками. Забор, ограждающий захоронения, был разрушен, торчащие то там, то здесь кресты фосфоресцировали в неверном сумеречном свете. Несколько могил были разрыты влезшими сюда волкодлаками – видимо, останками удалось поживиться. Однако гораздо сильнее обеспокоили и даже напугали Тима глубокие дыры в земле с ровными, словно спрессованными краями.

– Их не могли раскопать сверху, их разрывали изнутри, медленно, слой за слоем, – сказал Немчинов, озвучивая самые неприятные из опасений Тима.

– Если еще и это…

– Сожрут волкодлаков, сами развалятся, а мы заживем припеваючи, – попытался успокоить его ганзеец то ли в шутку, то ли всерьез.

– Вы сами-то верите?

– Ты, – поправил Немчинов. – Прекращай «выкать». Не особенно соотносится подобное обращение с легендой.

– Какой легендой?

– Об отшельнике, которого ты обнаружил в вымершем городе, – ответил Немчинов и потянул с плеча автомат. – Или… который сам нашел тебя и спас от лап хищной твари.

– Олег Николаевич…

Ганзеец поморщился и настойчиво произнес:

– Олег. Просто Олег. Не пали контору. К тому же я к тебе обращаюсь на «ты», с Каем вы тоже не разводили политес. Чем я хуже сталкера?

Тим улыбнулся, выдохнул с облегчением, хотел ответить шуткой, но в этот момент слуха достиг крадущийся шорох, тихий шепот смешивался с подвыванием. И все звуки – едва-едва слышные; захочешь, ничего не стоит отмахнуться от них, не заметить – показались зловещими.

– Что это?..

Теперь светились не только кресты. То там, то здесь на голой земле в тенях, отбрасываемых памятниками, под растущими здесь деревьями – сильными, высокими, тянущимися к радиоактивному солнцу и горящей почти нестерпимым оранжевым светом луне – зажигались, переползали от могилы к могиле, мерцали призывно разноцветные огни. Бледно-багровые, изумрудно-зеленые, золотистые, голубоватые и фиолетовые.

Странно, что он не заметил раньше этой статуи – плачущего ангела. Женщине со сложенными за спиной крыльями, в ниспадающих одеждах, с кротким прекрасным лицом, безупречными чертами напоминающим античных статуй, совершенно нечего было делать здесь, на разрушенном кладбище. Однако она сидела у подножия черного обелиска, ни капли не пострадавшего и не потрескавшегося за все прошедшие после катастрофы годы, и охраняла вход в склеп, в котором тени затеяли свою игру, сплетались в объятиях, танцевали. Мрак то редел под гранитными сводами, то сгущался. Казалось, кто-то шел на поверхность. Земля вибрировала под ступнями. Женщина чуть повернула голову – едва-едва, но Тим заметил, улыбнулась уголками губ. В пустых глазницах вспыхнули черные звезды, и он невольно сделал шаг вперед, а потом еще один.

– Ты куда?! – Немчинов до боли сжал его плечо, и наваждение развеялось. Исчезли огни, вместо ангела рос куст с длинными, острыми шипами, склеп же оказался просто ямой в земле.

– Не… я никуда… Точно не туда!

– Воображение разыгралось? В детстве Кинга перечитал? – Немчинов встряхнул его снова.

– К-кого?.. – запинаясь, спросил Тим.

– Писатель такой, очень любил всякие ужасы. По прежним временам – фантаст, по нашим – реалист, – Немчинов коротко рассмеялся и потянул Тима за рукав. – Поедем-ка отсюда, малыш, нечего нам здесь делать.

– Да, – согласился тот, проигнорировав обращение. – Явно не туда заехали.

Они повернулись и постарались не слишком торопиться, возвращаясь к автомобилю. Позади что-то осыпалось, внезапно проснувшийся ветер подтолкнул в спину. Незваным гостям, похоже, были не рады, но это вовсе не огорчало. Тим так точно испытывал неимоверное облегчение оттого, что радушные хозяева не желают оставить их у себя подольше и не пустили на порог.

– Ты слышал?.. – прошептал он, когда откуда-то снизу раздался гул.

– Я? – удивился Немчинов. – Ничего. Абсолютно ничего. Тихо, как на кладбище. Ой. Да мы же и находимся на кладбище. Весело, правда? – И ускорил шаг, для пущей надежности ухватив Тима под руку.

– Да уж, обхохочешься…

– Давай-давай, Тимур, мы уже почти на месте.

До джипа они добежали, подгоняемые шепотом, кряхтением, кажется, даже улюлюканьем. Тим запрыгнул на пассажирское сиденье. Ганзеец, с громким стуком захлопнув водительскую дверь, тотчас завел мотор и вжал педаль газа до упора. «Ниссан» клацнул, блокировав их внутри, завизжал шинами, раскидывая липкую грязь, и сорвался с места, кажется, подпрыгнув и на мгновение зависнув в воздухе. Немчинов снизил скорость, лишь когда кладбище скрылось за поворотом.

– Ушли… – пробормотал он.

– Скорее уж, выпустили.

– Да какое там! Выпроводили с фанфарами, чтобы и не подумали вернуться! – воскликнул Немчинов.

– Так вы… ты слышал?..

– Я ж не глухой, – пробормотал тот и добавил: – И не слепой.

Тим перевел дух, оглянулся и спросил шепотом:

– А кто?

– Почем же я знаю? – Немчинов пожал плечами. – Сиди на моем месте Кай, не преминул бы выдумать что-нибудь захватывающее, дополнив каким-нибудь мифом: про Аида, например, или, чтоб далеко не ходить, Кощея. Сказал бы, будто побывали мы у границы Нави. А я – не он. Знать ничего не хочу о высших материях! Мне бардака, творящегося в реальности, пока хватает по горло.

Парень кивнул, соглашаясь.

– А этот Кинг… – начал он, чтобы немного разрядить обстановку.

– Дам почитать, – пообещал Немчинов. – Думаю, Кай не против небольшого разорения библиотеки.

– То есть ты не спросил, можно ли прихватить книги?

– Сам виноват, – фыркнул Немчинов и улыбнулся. – Решил показать аттракцион неслыханной щедрости, а со мной подобное чревато. Меня пальцем помани, я руку по локоть отгрызу, – и рассмеялся.

Тим передернул плечами и скрестил на груди руки, чтобы было незаметно, насколько сильно они дрожат.

– Извини. После кладбища шутить про откушенные конечности явно не стоило, – повинился Немчинов. – Что касается Кая, то он никогда не проявлял мелочности. А даже если я и унес том, дорогой его сердцу, нам же лучше.