Аластер Рейнольдс - Медленные пули [сборник litres]

Мерлин посмотрел на ее прекрасное лицо и напомнил себе, что разговаривает всего лишь с искусной моделью настоящей Иволги, отделенной от него несколькими световыми часами и коммуникационным отставанием во времени.

– Как они это делают? В смысле, передают сигнал?

– Есть лишь один способ – быстро перемещать большие массы по кругу, создавая высокочастотную пульсацию в пространстве-времени. Я думаю, они используют черные дыры. Миниатюрные, как та штука на Призраке, которую ты сперва считал черной дырой. Их заряжают и раскачивают, и они испускают амплитудно-модулированную гравитационную волну.

Мерлин пожал плечами:

– Значит, это изначально было не такой уж глупой идеей.

Иволга снисходительно улыбнулась:

– Нам пока неизвестно, как они создают сигналы и управляют ими. Но это сейчас не важно. Важно то, что послание явственно адресовано нам. Его начали передавать, когда мы проникли в глубокие слои Пепла. Что-то в этих действиях заставило их, кем бы они ни были, ощутить наше присутствие.

Мерлин невольно вздрогнул:

– Существует ли вероятность, что хескеры могут уловить эти сигналы?

– Я бы сказала, что уловят обязательно, если только сигналы не прекратятся до их прибытия. Именно поэтому мы прилагаем столько усилий, чтобы расшифровать сигналы.

– И как? Получается?

Иволга кивнула:

– Мы определили повторяющиеся комбинации в гравитационном сигнале, совокупность данных, которую зеркальные люди передают нам раз за разом. В пределах этой совокупности можно выделить два вида знаков – гравитационных импульсов: сильный и слабый – как «один» и «ноль» в двоичной системе счисления. Количество знаков в сигнале равно произведению трех простых чисел – явно не случайно, – поэтому мы пересобрали набор данных по трем осям и сформировали трехмерное изображение.

Иволга сделала паузу и подняла ладонь. В воздухе возник прямоугольник, лишенный каких-либо характерных черт. Он неспешно вращался, демонстрируя зрителям свою невыразительность.

– Как-то не очень, – сказал Мерлин.

– Это потому, что внешний слой трехмерной модели – сплошные «единицы». На самом деле лишь крохотная часть его объема состоит из «нулей». Сейчас я удалю «единицы» и продемонстрирую одни лишь «нули»…

Капелька позерства: вдруг оказалось, что поверхность прямоугольника образована из переплетенных птиц, застывших за миг до того, как разлететься в разные стороны. То, что демонстрировала ему Иволга, вдруг стало чуть более осмысленным. Это напоминало шар из нетуго намотанных струн. Карта тоннелей в коре Пепла, уходящая в такие глубины, на которые их собственные карты даже не намекали. До пятисот-шестисот километров вглубь литосферы.

– Но все это мы и сами узнали бы со временем, – сказал Мерлин.

– Нет. Я думаю, что не все. – Иволга увеличила изображение и продемонстрировала Мерлину дальний конец одного из тоннелей. Тоннель завершался почти сферическим помещением. – Остальные стволы просто обрываются, даже те, которые отходят от него уровнями выше. Но они явно хотят привлечь наше внимание к помещению. Это должно что-то значить.

– Думаешь, там что-то есть?

– Скоро узнаем. Когда это подобие будет разговаривать с тобой, мы с Коростелем почти доберемся до помещения. Так что пожелай нам удачи. Что бы мы там ни нашли, я совершенно уверена: для нас все изменится.

– К добру или к худу?

Подобие улыбнулось:

– Поживем – увидим.

«Конец света», – снова подумал Мерлин. Он ощущал это в воздухе – тихое отчаяние. Датчики дальнего радиуса действия, расставленные вокруг системы, засекли первые слабые признаки нейтринного излучения, которое могло исходить от корабля хескеров, неуклонно движущегося к Умнику сквозь межзвездное пространство. При этом основные рои, перекрывающие Путь впереди и позади, тоже никуда не делись.

Один-два человека уже прошли несовместимую с жизнью Коростелеву оцифровку, решив опередить основной поток и не дожидаться давки. На данный момент их копии были заморожены, но вскоре помощники Коростеля должны были создать виртуальную среду для обитания оцифрованных. Несомненно, за ними последовали бы другие. Немногие. Не одного Мерлина коробила идея отбросить плоть лишь для того, чтобы выжить. Слишком высокая цена, слишком чуждый способ.

«Стоит это сделать, – подумал он, – и мы сами станем наполовину хескерами».

Что же он мог сделать для своего спасения, если о спасении остальных не шло и речи? Мерлин подумал, не украсть ли свирель. У него все еще было недостаточно знаний, чтобы использовать ее без риска, но он знал, что уже близок к этому. Однако свирель бдительно охраняли, Совет постоянно следил за нею. Мерлин просил Коростеля и Иволгу повлиять на остальных, но если они и обладали нужным авторитетом, то навстречу ему не шли.

И вот теперь Иволга вернулась с Пепла, готовая поделиться новостями. Она снова созвала собрание, и на этот раз никто не должен был украсть ее триумф.

Особенно если учесть, что она привезла с собой кое-кого.

Это было подобие женщины, неопределенного возраста, но примерно с тем же набором генов, что и у всех присутствующих. На это никто не рассчитывал. Со времен Расцвета от человечества отделилось множество групп, и многие из них казались до чудовищности странными тем, кто остался верен старому фенотипу. Но если бы эту женщину переодеть, накрасить и причесать как следует, она могла бы ходить среди них, не привлекая внимания. Разве что своей красотой. В ее лице и манере держаться было нечто неуловимо безмятежное, казавшееся почти сверхъестественным.

Пока она не начала говорить, ее лицо было воплощением покоя.

– Меня зовут Хальворсен, – сказала она. – Это старинное имя. Оно было архаичным уже в мое время… Понятия не имею, сколько это будет по вашему летоисчислению и поймете ли вы хоть слово из того, что я скажу. Мы записали варианты этого сообщения на тысяче языков, на всех, что нашлись в наших лингвистических базах данных, в надежде, что какой-нибудь далекий путешественник узнает хоть что-нибудь полезное.

Мерлин поднял руку:

– Стойте. Останови ее. Ты можешь это сделать?

Иволга кивнула, и Хальворсен застыла с открытым ртом.

– Что она такое? – спросил Мерлин.

– Просто запись. Мы привели ее в действие, когда добрались до того помещения. Перевести ее было нетрудно. Мы уже знали, что язык Копателей позднее эволюционировал во Всеобщий, и вполне можно было надеяться, что язык одной из записей имеется в наших архивах.

– И?

– Ни одного из ее языков мы не знали достаточно хорошо. Но три послания были на языках, известных нам фрагментарно, и нам удалось собрать эту версию, используя все три варианта. Конечно, осталось несколько лакун, но вряд ли мы упустили что-нибудь критически важное.