Аластер Рейнольдс - Медленные пули [сборник litres]

– Но я не понимаю, как что-либо из этого поможет нам понять бурю, в которой оказалась Дрофа, – сказал Мерлин.

– Подожди, – ответила Иволга. – Я еще не закончила. Существует несколько теорий суперструн, понимаешь? Некоторые из них предсказывают существование некоего зеркального вещества. Это не то же самое, что антиматерия. Зеркальное вещество подобно обычной материи во всем, кроме невидимости и неощутимости. Объекты, состоящие из обычной материи и зеркального вещества, проходят друг сквозь друга, словно призраки. Они способны ощутить друг друга лишь одним способом.

– Гравитация, – сказал Мерлин.

– Да. Если говорить о гравитации, то они ничем не отличаются.

– Хочешь сказать, что с нашей Вселенной может сосуществовать другая, из зеркального вещества?

– Именно.

Иволга принялась рассказывать: есть все основания предполагать, что зеркальная вселенная так же сложна, как и обычная, в ней есть точно такие же частицы, атомы и составляющие. Наверняка существуют зеркальные галактики, зеркальные звезды и зеркальные планеты – возможно, даже зеркальная жизнь.

Мерлин уловил основное.

– Почему же мы никогда прежде не сталкивались ни с чем похожим на зеркальную материю?

– Должно быть, между этими двумя типами материи существует четкое разграничение. В районе Умника это разграничение почему-то нарушилось. Похоже, около половины солнечной массы темной материи гравитационно привязано к этой системе, и большая ее часть располагается в ядре Умника.

Мерлин вцепился в балюстраду:

– Иволга, только не говори мне, что это ответ на все наши загадки.

Иволга рассказала им остальное, напомнив Мерлину, как они исследовали пространство внутри Пепла при помощи звуковых волн. Каждый звуковой импульс генерировался ударом упавшего метеорита о поверхность планеты и улавливался сетью разбросанных по планете акустических постов. Именно эти сейсмические изображения позволили выявить сложную структуру тоннелей Копателей. Но Иволга невольно узнала куда больше их.

– Мы измеряли массу Пепла дважды. В первый раз – когда разместили на орбите спутники для составления карт. И получили одну величину. Сейсмические данные должны были дать вторую, отличающуюся на несколько процентов. Но они показывали лишь две трети по сравнению с оценкой на основе гравитационной массы. – Иволга сделала паузу – возможно, давая им время, чтобы провести параллели самостоятельно. Никто не заговорил, и она сочла уместным продолжить: – Если внутри Пепла скрывается значительный фрагмент зеркальной материи, это объясняет все. Сейсмические волны проходят только через обычную материю, третью часть планеты они просто не видят. Но гравитационные характеристики обычной и зеркальной материи идентичны. Наши спутники ощущали притяжение и нормальной, и зеркальной материи, как и мы сами, когда ходили по Пеплу.

– Ну хорошо, – сказал Мерлин. – Расскажи теперь про Умника.

– С ним тоже понятно. Большинство зеркального вещества в этой системе должно находиться внутри звезды. Половины солнечной массы хватило бы зеркальному двойнику Умника, чтобы стать самостоятельной звездой – сжигать собственный зеркальный водород и зеркальный гелий, испускать зеркальные протоны и зеркальные нейтрино, которых мы не видим. Только она, как и Умник, должна быть астрофизической аномалией, слишком яркой и маленькой, чтобы это имело хоть какой-то смысл, ведь ее структура испытывала бы воздействие такого же количества обычного вещества из нашей Вселенной. В результате у обеих звезд ядро было бы горячее обычного, поскольку ядерные реакции протекали бы активнее, чтобы поддерживать массу удвоенной звездной атмосферы.

Иволга полагала, что две половины Умника, нормальная и зеркальная звезда, некогда были пространственно обособлены и образовывали две звезды в тесной двойной системе. Это, сказала она, было так необычно, что любая очутившаяся рядом цивилизация неизбежно обратила бы на них внимание: видимая часть Умника должна была слиться в орбитальном объятии со своим незримым двойником, возвещая о своей удивительной особенности на полгалактики. За миллиарды лет звезды подходили все ближе и ближе друг к другу, приливное рассеяние тормозило их движение по орбите до тех пор, пока они не слились и не обосновались в одном объеме пространства. «Кто бы ни шел за нами, – подумал Мерлин, – мы будем не последними из тех, кому захочется раскрыть эту космическую загадку».

– Теперь расскажи мне о буре Дрофы, – сказал он, вздрогнув при воспоминании о раздавленном скафандре женщины.

Коростель кивнул:

– Давай. Я хочу знать, что ее убило.

В голосе Иволги теперь слышалось напряжение:

– Должно быть, это еще один кусок зеркального вещества, массой с крупную луну, но сильно сжатый, диаметром в несколько десятков километров. Конечно, ее убила не зеркальная материя сама по себе. А буря, швырнувшая этот кусок сквозь атмосферу.

«Вовсе не так», – подумал Мерлин. Дрофу убило его решение. Его убежденность в том, что гораздо важнее спасти первое яйцо, то, которое падало в око бури. Впоследствии, обнаружив, что никакого гамма-излучения нет, он осознал, что мог бы спасти обоих, если бы подхватил Дрофу первой.

– Нечто массивное и при этом маленькое… – Коростель ненадолго умолк. – Не луна же это?

Иволга отвернулась от заката:

– Нет. Это не луна. Что бы это ни было, оно кем-то создано. Думаю, не хескерами, кем-то другим. И еще, думаю, надо выяснить, что было у них на уме.

Мерлин нервно оглядел собравшихся в аудитории старейшин, пришедших сюда или возникших в виде голограммы, словно бумажные фигурки в кукольном театре. Иволга выжидала благоприятного момента, чтобы объявить экспедиции о своем открытии, но постепенно они втроем собрали достаточно информации, чтобы опровергнуть любое возражение. Когда стало ясно, что сведения Иволги крайне важны, собрались старейшины – со всей системы, оставив предполагаемые убежища, которые они исследовали. Некоторые прислали свои подобия, ибо модели стали такими развитыми, что в реальных путешествиях часто не было нужды.

Доклад должен был проходить в аудитории на самой большой орбитальной станции, расположенной над верхней границей облаков Призрака. Над Северным полюсом Призрака бушевала магнитная буря – вполне в духе мероприятия. Мерлин даже задумался, не подгадала ли Иволга время собрания с расчетом на эту картинку.

– Осторожнее с теорией струн, – шепнул Коростель на ухо Иволге, сидевшей между ними. – Ты можешь потерять их с самого начала. Некоторые из этих реликтов даже о кварках не знают, не то что о коэффициенте отношения барионов к энтропии.

Коростель был совершенно прав, предостерегая Иволгу. Та вполне могла с самого начала заполнить видеостену тучей уравнений.