Аластер Рейнольдс - Медленные пули [сборник litres]

Всю дорогу вверх по холму Мойра Кербишли тащилась за желтым сигнальным огнем грузовика с песком, и дворники ее «вольво» с трудом счищали снег. За ней ехала другая машина, также светившая теперь фарами. Мойра не видела водителя, но очертания темного приземистого корпуса наводили на мысль о чем-нибудь более модном: «БМВ», «мерседесе», возможно – «ауди». В такой час ночи движение по дороге в обе стороны довольно вялое, но как только Мойра подумывала пойти на обгон, даже просто вильнуть в сторону, чтобы увидеть весь борт грузовика с песком, как другая пара фар выскакивала навстречу, подобно чертику из табакерки. Мойра поспешно возвращалась за грузовик, а водитель сзади выражал свое мнение о ее маневре очередной серией вспышек дальнего света.

– Мудак! – комментировала Мойра.

Она с облегчением выбралась на гребень холма и свернула с главной дороги, хотя и держала теперь путь по ухабистому, замысловато петляющему проселку без посыпки. По крайней мере, этот участок пути она преодолевала в одиночестве и могла двигаться в удобном темпе. Она держалась второй передачи, аккуратно въезжая в слепые повороты – не вынырнут ли навстречу машины или тракторы? – но сомневалась, что по проселку еще кто-нибудь катит.

Вскоре проявился приметный горбатый мостик. Она медленно преодолела его, выхватывая фарами из мрака высокие деревья на противоположном берегу речки. В ветвях лучи высветили пару нахохлившихся сов, заставив их застыть в неподвижности. Совы напоминали каменные декоративные статуэтки из лавок прикладного искусства. Дальше, на приличном расстоянии, горели окна коттеджа Иэна.

Он вызвал Мойру часом ранее, и голос у него был скверный. Не сказать что депрессивный, суицидальный – Иэн говорил как раз о том, что не намеревается убивать себя, – но перевозбужденный, маниакальный, а такое состояние ума Мойра считала немногим менее опасным. Зная Иэна, она была уверена, что дела в любой момент могут пойти совсем худо. Она пожалела, впрочем, что не заговорила ему зубы по телефону, а решилась приехать. Надо было сначала погоду глянуть, да и который час не помешало бы уточнить. Но стоило Мойре отложить телефон, как она поняла, что нарушить обещание не сможет.

– Чертов Иэн! – проговорила она.

Они повстречались лет пятнадцать назад на последнем университетском курсе. Оба увлекались парашютным спортом, Иэн – серьезно, Мойра – потому, что ей нравился один парень из кружка парашютистов. С ним в итоге не срослось, но у Мойры понемногу развился искренний интерес, который она несла по жизни еще несколько лет после выпуска. И там встретила Иэна: не сказать что ее тип, но достаточно интересный собеседник, чтобы и после клуба с ним встречаться. Мойре в нем нравился неизменный кипучий энтузиазм в самых сумасбродных делах. На последнем курсе она потеряла счет восхитительным планам обогащения, которые Иэн намеревался реализовать, как только получит диплом. Надо признать, Иэн угадал за мобильными телефонами великое будущее задолго до того, как в них увидели нечто большее, чем демонстрационная поделка. Но, что для Иэна также вполне типично, ничем он эту свою уверенность не подкрепил. Некоторое время, когда еще мало кто слышал про веб, Иэн возился с компами – конструировал графические интерфейсы пользователя, упрощая навигацию по Интернету и передачу файлов. Среди продемонстрированных Мойре идей проскакивали настоящие жемчужины: она до сих пор была уверена, что, если бы он сохранил интерес, мир ныне двигался бы по другому пути и Иэна Кэлдикота именовали бы отцом Всемирной паутины. Но нет: его снова что-то отвлекло, и компьютеры пылились по кладовкам, пока Иэн забавлялся с радиоуправляемыми птеродактилями из бальсы, стравливая их друг с другом. Мойра не вполне понимала, откуда у него берутся деньги на эти забавы. Впрочем, он ни цента не тратил на бытовые нужды. Коттедж потихоньку разваливался, а гардероб Иэна составляла в основном та же одежда, что он носил в университетские годы.

– Чертов Иэн! – снова произнесла Мойра.

Она сбавила скорость, узнав ворота фермы. В десятке метров дальше – поворот на дорожку, ведущую к жилищу Иэна. Снег все падал. Она вписалась в поворот, колеса прокрутились, но снова поймали сцепление с заснеженным гравием. Затормозила она уже перед коттеджем. «Остин-метро» Иэна бело-голубым клином маячил у заброшенного гаража. Мойре подумалось, что под снегом все машины кажутся изящными, соблазнительными, словно концепты, только вырулившие из аэродинамической трубы.

Она выключила фары и заглушила двигатель, потом посидела пару минут, глядя на коттедж. Ну что ж, приехали. Ее разом обступили незримые вероятности. Она снова вернулась мыслями к телефонной беседе: Иэн настойчиво уверял, что не собирается покончить с собой. Если он так и не решился на самоубийство, значит в какой-то момент взвешивал в голове альтернативу. Мойре было известно, что Иэн и на несколько минут не способен задержаться на определенном решении, и она поневоле тревожилась, как бы он опять не передумал.

А что он делал, пока она была в пути? Что, если в доме никого живого нет? Вид у коттеджа теплый и уютный, окно нижнего этажа отбрасывает на снежный ковер продолговатый желтый отсвет. Что, если придется дожидаться прибытия «скорой помощи» и полиции?

Мойра вылезла из «вольво», заперла дверцу и направилась ко входу. Где-то вдали заухала сова. Наверно, из встретившейся на дороге пары.

Она стукнула в дверь. Иэн открыл. Он был в красных растянутых спортивных штанах и грязновато-желтой футболке с эмблемой группы «Левеллерз». Босой.

– Прости меня, – сказал он.

– Значит, я не ошиблась: ты и впрямь мудак, – с неописуемым облегчением откликнулась Мойра.

– Я не заметил, что уже так поздно. И что снег идет.

– В этом твоя главная проблема, Иэн. Ты не останавливаешься, чтобы подумать.

Он хитро улыбнулся:

– Ошибаешься, я как раз о многом размышлял. Потому и позвонил.

– Очень рада это слышать. Иэн, я устала за тебя переживать, черт побери!

– Может, войдешь?

– Да уж, лучше бы мне войти, ты не находишь?

Иэн провел ее в дом. Она потопала, стряхивая снег с ботинок. Коттедж снаружи выглядел райски, как на рождественской открытке в диккенсовском духе. Внутри же, если Мойру спросить, было холодновато. Она сняла пальто и повесила на перила лестницы, обрадовавшись, что надела плотный неудобный свитер.

– Выпьешь чего-нибудь? – поинтересовался Иэн.

Она решила, что разберется, как у Иэна дела, и сразу поедет обратно.

– Кофе. Черный, без сахара.

Мойра прошла за ним на кухню. Ну, не так плохо, учитывая все обстоятельства. Единственный источник света – тусклая лампочка без абажура под потолком. Полумрак маскирует большую часть мусора и ветхого скарба. У стен в два-три яруса навалены картонные коробки с изображениями мониторов и принтеров. Призрачно отсвечивают куски белого пенопласта. Бальсовый птеродактиль с отломанным крылом косит на Мойру черным глазом из инопланетно искривленного черепа. Горный велосипед цвета оранжевый металлик подпирает обшарпанную дверь; колес у него нет. В конце кухни виднеется пара ящиков из-под мюсли и растворимого кофе, полупинтовая бутылка молока и пустая коробка от супа с лапшой быстрого приготовления. На полках никакой еды или питья. Вместо кулинарных справочников – разлохмаченные книжки по программированию на «C», «Perl» или «Java», по дзен-буддизму, квантовой механике и дикорастущим грибам, а также пара незнакомых Мойре романов Бена Элтона.