Антон Стариков - Третья часть Великого похода. Сброшенные хвосты. Отданные долги.

Айсмен не поддался паранойе и не поставил дополнительно пару растяжек (хотя такая мысль постоянно крутилась у него в голове) — подумал и решил, что трех таких сюрпризов хватит остановить или надолго задержать целый отряд, да и поленился, ведь и мины, и растяжки ему же потом и снимать. Последней защитой, но не от врагов, а от проникавших в пещеру порывов ветра и частично от холода стала растянутая на вбитых колышках медвежья шкура. Шкура неплохо задерживала ветер, немного приносимый им холод и в то же время пропускала воздух снаружи. Айсмен минутку полюбовался получившейся своеобразной мембраной, поправил ее кое-где, для успокоения дополнительно по разику пристукнул обухом топора по каждому из колышков, еще минуту посмотрел и наконец-то расслабившись отправился разбираться с добычей. Теперь вход в его временное пристанище надежно защищен.

С трофеями поступил достаточно просто: приказал Вуки тащить обе туши в пещеру, ну а сам разобрался с мечом. Тот породил у Айсмена двойственные чувства: с одной стороны — великолепно ложившаяся в ладонь рукоять, с большим мастерством вырезанная голова парапана в качестве навершия, ножны из хорошо выделанной кожи с окованным бронзой устьем и наконечником, а с другой — на клинок пошла самая дешевая сталь из возможных, хуже могло бы быть только сырое железо. Пользоваться таким клинком профессиональному воину — себя не уважать. Впрочем сойдет для купца или купеческого приказчика, покрасоваться зачетной рукоятью и самим фактом наличия оружия, или пригодится небогатому ополченцу (все-таки меч из какой-никакой стали). Пока шел за волокущим туши Вуки покрутил меч, пробуя рукоять разными хватами, еще больше влюбился в нее и решил все же не продавать клинок, а отдать в клановые мастерские: позорное лезвие на фиг убрать, а на приглянувшуюся рукоять посадить что-нибудь получше. Закончив играться, убрал клинок в сумку и шустро, с большим опытом и используя в качестве помощника питомца, принялся обустраивать стоянку на день-два-три.

Первым делом сложил и разжег открытый очаг, укрепил вертел и таганок (на котором немедленно обосновался наполненный из емкости чайник) — вертел, таганок, дрова и даже камни для очага достал из безразмерной сумки. Оттуда же появились спальный мешок, шерстяные пуфы для сидения, двадцатилитровая емкость с водой, бутыль вина, большая крынка молока (для Вуки), набор разделочных ножей и целая пирамида разных баночек и бутылочек, а еще мешок, не безразмерный, но довольно вместительный кожаный мешок. Разложив и расставив все вышеперечисленное, варвар разделся догола и при помощи набора разделочных ножей занялся тушами парапанов. Со шкурами управился минут за десять, закончив, без промедления свернул и сунул их в безразмерный мешок. Заниматься их обработкой не стал — с его непрокаченными ремесленными умениями легче легкого запороть столь ценный мех, а в безразмерном мешке шкуры прекрасно сохранятся пока не попадут в руки настоящих мастеров. Разобравшись со шкурами взялся за мясо: умело выпотрошил обе туши, отрубил изуродованные головы, когтистые лапы (когти изъял и сохранил), сердце-печень-почки отдал Вуки. Побаловавшийся свежатинкой великан немедленно отработал лакомство, прикопав ненужные головы, лапы и ливер в дальнем углу пещеры. Айсмен тем временем слегка обработал тушу самки оливковым маслом, натер солью, перцем, насадил на вертел и укрепил над костром. С более жестким самцом поступил иначе: порубил тушу на куски, засунул в кожаный мешок, туда же налил 8-10 литров воды, бросил кой-какие специи и комок трав, полил все это из разных бутылочек, плотно завязал мешок, потряс, хорошо перемешивая мясо и получившийся маринад, затем подвесил мешок на веревке к потолку. Подвесил не близко, но и не далеко от костра, по плану ушастого кулинара мясо промаринуется от 12-ти часов до полных суток и тогда его смело можно пускать в оборот. Закончив грязную, но такую в перспективе вкусную работу, варвар смыл с себя кровь, натянул портки и, поворочав вертел, занялся оружием — топор и особенно копье требовали ухода.

Утомившийся за день, еще и перекусивший Вуки не дождался главного блюда и свернувшись калачиком сладко спал. А что ему не спать? Питомец твердо знал, хозяин о нем не забудет и не оставит без порции мяса и любимого молока. Ну а сам хозяин пета-великана, вытянув босые ноги к костру, чистил заслужившее ласку копье, время от времени крутил рукоять вертела, да не забывал прихлебывать вино из откупоренной бутылки, а еще он думал о всяком разном:

- Как удачно сегодня получилось, видимо попер фарт, - лениво и довольно размышлял варвар, поглядывая на языки пламени. Идущее от костра тепло отлично сочеталось с приятными ощущениями от уже проникшего в кровь вина, полстакана не более, но эффект как будто выдул целую бутыль. - Укрытие на время бури, легкие враги, отличные меха, свежее мясо, да еще такой данж — свезло не хуже чем десять дней назад. -

Нахлынули воспоминания: продолжавший машинально водить ветошью по лезвию Айсмен вспомнил, как десять дней назад заночевал в зимнем лесу, как за поздним ужином ему неожиданно пришли на ум бросаемые на него взгляды, одинаковые взгляды у торговца, с которым он вел дела, у стражника на воротах, у вроде бы случайно, но слишком часто встреченных на улицах одних и тех же горожан — все они кроме стражника были ледяными эльфами, стражник был человеком, но смотрел точно как они. А еще Айсмен припомнил, что когда покидал город, из ворот сразу вслед за ним выехал небольшой конный отряд. Отряд повернул совсем в другую сторону, но почему-то его напряг. В голове кипели тяжелые мысли и давние предупреждения друзей, а еще в теле гуляло напряжение как в бою.

Тогда варвар послушался забивших в набат инстинктов: сделал муляж двух спящих у костра засонь, принял несколько зелий и вместе с Вуки растворился в окружавших поляну зарослях, благо опыт лесной войны у него был, а местные чащи хоть и постепенно начинали напоминать земную тайгу, но еще не окончательно потеряли сходство с лесами, в которых он вел войну почти год.

Инстинкт его не подвел. ''Гости'' появились в самый темный час перед рассветом. Восемь: семь осторожно двинулись к костру, один держался чуть в стороне. Совсем скоро стало ясно почему — не полезший к огню оказался магом и наколдованный им туман скрыл под собой муляжи и будто прибил костер, одновременно окрасив его в зеленый цвет. Через мгновение после того как изменился огонь, маг умер — подобравшийся сзади варвар всадил ему в затылок метательное копье! У мага имелся щит, но он не смог противостоять дорогому многобонусному оружию, к тому же Айсмен метал свое оружие с двух метров, практически в упор и уже находясь в состоянии ледяного берсеркера. В общемщит мигнул и лопнул, а у мага не стало половины головы!