Антон Стариков - Третья часть Великого похода. Сброшенные хвосты. Отданные долги.

Но вот наступило время покинуть тропу, ведь впереди всего в двух километрах располагалось жилье, в котором находится как минимум трое разумных существ, и будет крайне подозрительно, если путник появится из чащи леса как дикий зверь или как враг, а не притопает по тропе.

*

С помощью магии поиска Дримм обнаружил всего трех разумных и три десятка неразумных существ, однако он мог и ошибаться, так как жилье окружал пусть и не сильно мощный, но изрядно искажавший чары защитный барьер.

*

Прежде чем сделать последний шаг и выйти на тропу из-под защиты леса, Дримм внимательно оглядел себя: на нем нет доспехов, нет и сразу выдававшего его статус двуручного меча (такой меч — оружие только и исключительно воина, но никак не купца или охотника ); надета на нем созданная с помощью Общей магии одежда, причем не заляпанный кровью метаморфов комплект, в котором он прибыл сюда, а новосозданный сегодня утром и специально состаренный с помощью капель смолы, травяного и ягодного сока и почти до дыр прошорканных мест; поверх одежды накидка из двух по-новому скроенных сумок (вот ее состаривать не было нужды), на накидке плетеная перевязь, которую почти скрывали под собой натолканные тут и там пучки травы и повешенные на нее запасные лапти, котелок и нож (полное отсутствие оружия было бы еще подозрительней, чем появись он вооруженный с головы до ног). Два отдельных штриха — плетенная из все той же ивы большая шляпа на голове и ''моднючие'' лапти на ногах. За плечами у него короб, а в руках резной посох. Этот посох — довольно опасная штучка! Дримм сломал его сегодня утром, не особо стараясь обработал концы, а затем не меньше получаса покрывал его узором из рун, не забывая подкармливать кровью каждую из них. Внешне посох — не то что не отполированный, а даже не ошкуренный сук, грубоватый, словно ломаный узор вызовет презрительное хмыканье мастера-резчика по работе с деревом. Ну а на самом деле — иные посохи магов будут послабей его! Не сплохует ''сук'' и в ближнем бою: вместе со шлемом проломит башку как тяжелый лом, развалит щит как булава, не даст себя перерубить стальному мечу, получше многих копий с гранеными наконечниками равно пробьет тонкую кольчугу, панцирь из толстых пластин, цельнокованную кирасу! Вот что за изумительный посох находился у Дримма в руках... но внешне попробуй его еще угляди и пойми, на что он по-настоящему годен... Палка палкой, способная разве что служить опорой при ходьбе деревяшка!

- Ну вроде — нормально, - по итогам быстрого осмотра решил Дримм, ухмыльнулся: - По крайней мере сразу убивать не должны, есть неплохая вероятность, что сперва хотя бы поговорят и постараются узнать, откуда такой ''красав ец'' нарисовался.... а только потом попытаются проломить башку. -

Дримм хмыкнул, поправил лямки короба и ступил на тропу, не быстро, но и не медленно двинулся по ней уверенным шагом бывалого ходока, ради правдоподобия посох не просто нес в руках, а реально помогал им себе при ходьбе (хотя и не нуждался в такой помощи). Иллюзии-фантомы так и не последовали за ним, вернее последовали, но не покидая чащи. Тропа вела его вперед, жилище постепенно приближалось, приближался и его первый контакт с местными жителями. Какой он будет не предугадать, оставалось надеяться на лучшее и готовиться к худшему...

Алафрина — знахарка расы хаха.

То же время.

- Бабуля, на тропе чужаки, - изрекла застывшая с недонесенной до рта ложкой в руке Гея.

Алафрина ничуть не удивилась сказанному внучкой — у той с самого рождения имелся неоспоримый талант к таким вещам, сильный талант, одновременно причина для гордости и повод для страха, если о подобном таланте прознают городские маги. Не старый маг в Гоке, а маги их расы в больших городах на побережье Внутреннего Птичьего моря. Если так случится, то внучку у Алафрины обязательно заберут, и увидит она ее лишь через 20-30 лет уже взрослой женщиной, полноценным закончившим обучение магом или не увидит никогда, ведь живым Дом Знаний покидает лишь каждый третий его ученик...

- Много их? - спросила Алафрина, неторопливо и аккуратно подливая внучке молока.

- Один... Кажется...? Не могу точно определить, но кажется один... - с несвойственной ей неуверенностью посмотрела на бабку Гея.

- Странно если один, - задумчиво произнесла знахарка, успокаивающе погладив смущенную внучку по голове, - городские боятся ходить в лес по одному, а те, кто живет за пределами каменных стен, знают, что этого делать НЕЛЬЗЯ. - Про себя же подумала: - Наверное опять какая дура хочет тайно сбросить нежелательный плод или кого хотят проклясть, а денег на настоящего мага нет, вот и прутся с этим ко мне. -

- Бабуля, - между тем потеребила ее за рукав внучка, - чужак идет не из города, а с юга из чащи. -

Вот теперь Алафрину проняло и она по настоящему забеспокоилась: ладно если это охотник их расы или расы луппа забрел в эти места, а если это путник с тракта нашел тропу? Почему он идет по ней через густой лес, а не по удобному светлому тракту? Такой легко может оказаться жестоким беглецом от закона, сбежавшим рабом с отчаянными глазами, безжалостным разбойником или презревшим все убийцей! Любой из таких может соблазниться напасть на одинокую женщину с двумя маленькими детьми!

- Чужак далеко? - спросила подобравшаяся Алафрина, рассчитывая услышать про поприще или два... и едва не охнула, услышав в ответ.

- Он не более чем в 50 больших шагах, - виновато зыркнув поведала внучка, оправдываясь кое-что добавила, - я почувствовала его совсем недавно, он будто возник на тропе из ниоткуда, от неожиданности мне сперва показалось, что с ним кто-то есть, но теперь я почти уверена, он один. -

- Почти, - зажмурившись и приложив пальцы к вискам, повторила знахарка. Странный чужак, странный сбой в редко подводивших способностях внучки — не к добру все это. Но рассиживаться было нельзя, нужно готовиться к чужаку и тому, что он может принести в их размеренную жизнь. - Пор, - не открывая глаз и не прекращая массировать виски, обратилась к внуку знахарка, - бери лук, колчан и лезь на крышу, на ТО САМОЕ место, как увидишь знак, стреляй, но не раньше. -

Все это время как ни в чем не бывало наворачивавший кашу внук понятливо кивнул, спокойно облизал ложку и встал из-за стола. Не по годам умный и по-мужски основательный Пор мало говорил после смерти родителей, но прекрасно, не хуже взрослого все понимал, а еще отлично стрелял, частенько радуя бабку и сестру охотничьими трофеями, деньги от продажи добытых им мехов и шкур составляли существенную часть семейного бюджета.

Алафрина с нескрываемой гордостью и нежностью посмотрела на умело натягивавшего тетиву двенадцатилетнего паренька и кивнула все еще виновато хлопавшей глазами Гее: