Михаил Митрофанов - Особый приказ

— Предлагали, Василий Владимирович, — сказал Умов, и сейчас в его устах даже признание факта выглядело попыткой оправдаться.

— Ты пятый среди выпускников, — тяжело сказал Седов. — Мы оставляем двоих. Печально то, что ты мог бы стать третьим или даже вторым. Понимаешь ли ты, чего именно тебе не хватило?

— Решительности.

— Не совсем, но очень близко к этому. Сядь, — Седов протянул сухую жилистую руку к лавке напротив, — Я видел, что ты не участвовал ни в чем, что выходило бы за границы твоих прямых обязанностей. Все, что ты делал, ты делал ровно от сих до сих. Это так?

— Да, — тихо сказал Умов.

— Позволь, я кое-что скажу тебе о том, что вам говорили все десять лет, но так и не донесли до всех. Мы ведем войну, конец которой пока еще не виден. И приближен он будет теми, кто создаст новое оружие. Но мы не можем оставить слишком много выпускников для такой работы.

Седов помолчал. Под взглядом льдисто-голубых глаз Умову стало неуютно, и он заерзал на лавке.

— Для этого мы оставляем лучших из лучших. Люди, которые избегают брать на себя ответственность, не могут открывать что-то новое. Если бы ты был трусом, я бы вообще не вел с тобой этот разговор. Но ты просто безынициативен. Это единственное, что отделяет тебя от места в Крепости. И поэтому я советую тебе пойти на Долгую Охоту.

— Долгую Охоту? — переспросил Умов. — Вы думаете, я смогу?

— На нее, — кивнул Седов. — Ты хорошо подготовлен, тебе поначалу никто не даст командовать охотниками. А дальше… либо ты окажешься просто хорошим исполнителем, либо ты пробудишь в себе качества, которые нужны волшебнику. Правда, надо попроситься самому, но уж сделай такое дело хоть один раз. У тебя может получиться.

— Благодарю вас за совет, — выдохнул Умов.

Уголки губ Седова приподнялись на одно мгновение.

— Я это говорю не ради твоей благодарности, Иван Умов. Я даю тебе советы затем, чтобы неплохой волшебник мог впоследствии занять подходящее для него место. Помни об этом. Свободен!

— Зимородок уже точно не придет, — сказал Зорян. — Твой человек попался псам.

Собеседник Зоряна поиграл желваками и пристально посмотрел на колдуна.

— Ты уверен? — очень спокойно спросил он.

— Да, чтобы тебя змей сожрал, я в этом уверен! — выдохнул Зорян. — Откуда им вообще знать, где мы ходим? Как это они нас нашли по этим лесам? Не знаешь? А я тебе скажу. Ты не должен был посылать на такое дело сопляка!

— Тихо ты, — прошипел Савва. — Услышат. Только ссоры не хватало.

Оба стояли поодаль от лагеря. Остальным ни к чему было слушать их разговоры, но Зорян начинал терять терпение и делать слишком много шума.

— А что это изменит? — уже спокойнее спросил Зорян. — Где ты найдешь еще одно яйцо? Говорили же умные люди: надо брать сразу два.

— Говорил это один ты, — произнес Савва с неопределенной интонацией. То ли уточнял, что Зорян остался один в своем мнении, то ли сомневался в его уме. — Сразу два яйца любого сведут с ума.

— Зато сейчас у нас только одно. И это моя заслуга. Но теперь она бессмысленна.

— Твоя, кто же спорит. На самом деле призвать Хозяина можно и с одним яйцом змея, — Савва еле заметно улыбнулся, глядя на Зоряна. — Демоны призваны, круг готов замкнуться. Одного может и хватить.

— Это как?

— Кажется, осенью мы договаривались — ты с Зимородком доставишь яйца в условленное место, а я призову Хозяина. Я же не спрашиваю у тебя, как ты прошел через границу и не посадил на хвост царских псов. Это твое дело. Ритуал — мое дело, и не спрашивай, что и как будет происходить. Понятно?

Савва и Зорян секунду пристально смотрели друг на друга. Наконец, Зорян не выдержал, медленно кивнул и отвел взгляд. Савва повернулся, и, не оборачиваясь, пошел к лагерю, где их ждали остальные.

Петр сидел и тер красные от недосыпа глаза, уставившись в одну точку перед собой. Разные люди говорили об одном и том же. Их слова собрали, как кусочки мозаики, в цельную картину. Он провозился с колдуном весь вечер и ночь, но вырвал имя человека, который нанимал Зимородка.

— Савва. Просто Савва, — проговорил он, когда Умов закончил читать. — Если это тот, о ком я думаю — а по описанию очень похоже, то все крайне серьезно. Братоубийца, бандит, и главное — колдун, и весьма сильный. Вспомни, тебе говорили про Савву Мухина.

— Мухин… — Умов потер переносицу. — Тот, который родился в семье ярославского купца, поклонился дракону в юности и свел колдовством брата?

— Он самый. Обитает в Вольных Городах, за десять лет шесть раз появлялся в Рутении, подолгу оставаясь на зараженных землях, мастерски меняет облик, и прочее, и прочее, — добавил Петр.

— Какой серьезный человек, — присвистнул Умов. — И раз здесь два драконьих яйца и колдун, который подолгу проводил время на зараженной земле, то они могут сотворить что угодно.

— Об этом никто не должен знать, — Изяслав навис над столом. — Мы с воеводой полагаем, что речь идет о вызове дракона.

Умов помолчал, начиная представлять масштабы «чего угодно». Из абстрактного ожидания неприятностей эта фраза превратилась в очень конкретные и пугающие рассуждения. Он задумался о словах Изяслава, отрешаясь от эмоций и решая задачу.

— Да, — кивнул он, и понял по лицам, что все уже успели осознать эту новость. — Такое возможно.

И только теперь он дал волю странной смеси страха, осознания и надежды: вдруг им не хватит одного яйца, вдруг что-то не сложится… Нет. Там все сложится. Такие планы составляют с большим запасом прочности. Если они смогли пройти границу и встретиться, то смогут и сделать то, что задумали.

— Но зачем им это? — спросил Умов и тут же вспомнил лицо верла в воспоминаниях Зимородка. Вспомнил и ответил. — Верлы.

— Это выглядит очень похоже на правду, — кивнул Изяслав. — Полагаю, что они работают на нового хана.

Изяслав помолчал, потирая бороду. Он не искал решения — скорее, проверял еще раз сложившийся в голове план.

— Ловить их в лесах можно хоть сто лет, — наконец, сказал он. — Поэтому пойдем от другого. Попробуем не выяснять, где они, а куда они пойдут. Иван, нужно, чтобы ты проверил свои расчеты еще раз и нашел те места, где они могли бы призвать дракона.

— Слушаюсь, — отозвался Умов.

Перед ним снова стояла задача, которую надо решить с холодной головой.

Комната Умова была залита белым светом. Несмотря на день, он зажег волшебные огни, как будто чистый свет не дал бы ничему ускользнуть от его внимания. По мере того, как ряды цифр ложились на листы бумаги, Умова охватывало раздражение. Слишком много неизвестных, слишком много возможностей давал драконопоклонникам этот кусок Дикого леса. Иван представлял себе, что это за место: лоскутное одеяло из глухого леса и пустых пространств, обильно сдобренное болотами. В одном месте там могут расти заросли, в которых быть темно днем, а в ста саженях от опушки окажется только жухлая трава.