Джо Холдеман - Мост к разуму [сборник]

– А с этих спутников было видно каждого из нас или только автобус?

– Автобус и вездеход.

– Тогда я могу спокойно уйти отсюда, сесть на поезд и просто уехать в какую-нибудь другую часть Мексики.

– Не знаю… У этой женщины была твоя фотография. Значит, Блайсделл даст твое фото и следующему убийце. Они могут подкупить кого надо, и тогда каждый полицейский в Мексике будет разыскивать тебя.

– Приятно чувствовать, что ты кому-то нужна.

– Может, тебе стоит поехать вместе со мной в Портобелло? Мы спрячемся в Здании 31 и пересидим, пока все не закончится. Марти наверняка сможет выписать для тебя пропуск на базу.

– Хорошо, – Амелия потянулась и зевнула. – Я несколько часов проверяла расчеты. Хорошо бы еще и ты все перепроверил, а потом мы сможем отослать это по общественному комму из аэропорта, перед самым вылетом.

– Хорошо, я проверю. Удивительно, как приятно для разнообразия немного позаниматься физикой!

Амелия написала очень хорошую, краткую и понятную статью. Я добавил только одно примечание, где обосновывал возможность применения псевдооперантной теории в таких расчетах.

Я прочитал и статьи, которые написала Элли, для научно-популярных журналов. Мне они показались неубедительными – там не было никаких расчетов, – но я решил, что лучше держать рот на замке и положиться на опыт Элли в вопросах журналистики. Однако Элли все равно почувствовала мое недовольство и сказала, что писать о математике, не приводя никаких расчетов, – это, конечно, все равно что писать о религии, не упоминая бога, но абсолютно все издатели уверены, что девяносто процентов читателей отложат журнал, наткнувшись на первое же уравнение.

Мне пришлось позвонить Марти. Он был в операционной, но его помощник скоро перезвонил мне и сказал, что Марти приготовит все нужные бумаги, они будут ждать Амелию на въезде в Портобелло. Он также вскользь упомянул, что лейтенант Трумэн не попал в число тех, кто сейчас проходит гуманизацию – что ж, ничего удивительного. Мы, конечно, надеялись, что подключение в мирной, спокойной обстановке вместе с уже гуманизированной моей прежней боевой группой снимет стрессовую реакцию, которая вызывала у Трумэна такие головные боли. Но оказалось, что головные боли никуда не делись. Они начинались чуть позже и были даже сильнее, чем обычно. Так же, как мне, ему пришлось с этим смириться. Но в отличие от меня Трумэн сейчас находился под домашним арестом, потому что за время, проведенное в подключении, он слишком много успел узнать.

Я собирался поговорить с ним по душам, поскольку больше нас не разделяли никакие бюрократические или служебные границы. Ведь у нас с ним вдруг оказалось так много общего – мы оба были когда-то механиками и перестали ими быть из-за превратностей судьбы.

У меня вдруг оказалось очень много общего и с Амелией. Если и была хоть какая-то польза от того, что я не мог больше подключаться, то только одна – нас с Амелией больше ничего не разделяло. Мы оба были искалечены – как мне казалось, – но зато мы были вместе, невзирая ни на что.

Мне было так хорошо работать вместе с Амелией, даже просто находиться с ней в одной комнате, и я с трудом мог поверить, что еще вчера готов был принять капсулу с ядом.

Впрочем, я больше не был самим собой – тем, кем был раньше. Но я решил пока отложить выяснение того, кем же я стал, до четырнадцатого сентября. А тогда, возможно, это уже будет несущественно. Возможно, я сам тогда перестану существовать. Превращусь в раскаленную плазму.

Пока Амелия собирала свою маленькую дорожную сумку, я позвонил в аэропорт и заказал два места на ближайший рейс, не забыв проверить, по каким каналам оплачивается телефонный разговор – как выяснилось, по расположенным совсем в другом месте, далеко отсюда, коммуникационным линиям. Потом я вдруг сообразил, что если в Портобелло на Амелию уже заготовлены нужные бумаги, мы можем полететь на любом военном транспорте. Я сверился по автоматическому справочнику списков военнослужащих и выяснил, что Амелия и в самом деле там значится – как «капитан Блейз Хардинг». Через полтора часа был подходящий военный транспорт – грузовой летун, в котором было полно места, если только мы согласимся сидеть на простых лавках.

– Даже не знаю… – сказала Амелия. – Поскольку я старше тебя по званию, я, наверное, имею право сидеть у тебя на коленях…

Такси подоспело вовремя. Амелия сделала двенадцать копий своей статьи, снабдив каждую персональным обращением к одному из доверенных друзей, и разослала письма по общедоступной компьютерной сети, выставив их на сайт, которым обычно пользовались физики и математики. Статьи Элли она послала в научно-популярный раздел и в раздел новостей, а потом мы сели в летуна и улетели.

Возможно, Джулиан и Амелия остались в живых только потому, что улетели на военном самолете, а не стали дожидаться в мотеле ближайшего гражданского рейса.

Всего через полчаса после их отъезда из мотеля в смежную с комнатой Амелии дверь постучали. Элли посмотрела в глазок – на пороге стояла симпатичная мексиканская девушка с длинными кудрявыми черными волосами, в переднике и с метлой в руках.

Элли открыла дверь.

– Я не понимаю по-испански… – Девица резко ткнула рукояткой метлы ей в солнечное сплетение, и Элли упала на пол, корчась от боли.

– Я тоже, сатанинское отродье! – девушка легко подняла Элли с пола и усадила на стул. – Ни звука или я тебя прикончу! – она выудила из кармана фартука моток клейкой ленты, обмотала запястья Элли, потом дважды обернула ленту вокруг ее туловища и примотала женщину к спинке стула. Затем оторвала небольшой кусок ленты и залепила Элли рот.

Девица сдернула с себя фартук. Элли шумно вдохнула через нос, увидев, что девушка одета в голубую больничную пижаму, запятнанную кровью.

– Так, одежда! – девушка быстро сняла измазанную в крови пижаму и осталась совершенно голой. Девушка была стройная и мускулистая, с роскошными чувственными формами и великолепной фигурой. Она заметалась по комнате, пока не увидела через открытую дверь сумку с вещами Элли. – Ага!

Она вышла и вскоре вернулась, с джинсами и хлопковой рубашкой.

– Немного поношенное, но пока сойдет, – девушка аккуратно положила одежду на край кровати и отлепила часть клейкой ленты со рта Элли, так, чтобы та могла говорить.

– Ты не одеваешься, чтобы не запачкать кровью одежду? – спросила Элли. – Мою одежду – моей же кровью?

– А может, я просто хочу тебе понравиться? Ты же наверняка лесбиянка, раз обустроилась здесь с Блейз Хардинг!

– Конечно.

– Где она?

– Не знаю.

– Знаешь, еще как знаешь! Ты хочешь, чтобы я силой заставила тебя говорить?

– Я ничего тебе не скажу, – голос Элли дрогнул, она сглотнула. – Ведь ты все равно меня убьешь, так или иначе.