Стивен Кинг - Институт

– Не понимаю.

– Я теперь сильнее, – сказал Люк, – а мы в тысяче миль от Института. Я – часть институтских детей, и теперь это не только они. Будь это только они, я не смог бы силой мысли развернуть пистолет в руке у того парня. Помните, у меня получалось только с подносами для пиццы?

– Люк, я просто не…

Люк сосредоточился. На мгновение перед глазами возник образ: прихожая в их доме, звонит телефон. Люк знал, если взять трубку, то в ней спросят: «Ты меня слышишь?» Затем картинку сменили цветные точки и слабый гул. Точки были скорее тусклые, и это его обрадовало. Он хотел показать их Тиму, не причиняя тому вреда, а причинить вред так легко…

Тим качнулся к ограде, будто его толкнула невидимая рука, и еле успел выставить ладони, чтобы не врезаться лицом в сетку.

– Тим? – окликнула Венди.

– Все хорошо, – отозвался Тим. – Приглядывай за ними, Венди. – Он посмотрел на Люка. – Это ты сделал?

– Это пришло не от меня, а через меня, – сказал Люк. И поскольку теперь у них было время (по крайней мере чуть-чуть), а ему стало любопытно, спросил: – Как это было?

– Как сильный порыв ветра.

– Конечно, сильный, – ответил Люк. – Потому что вместе мы сильнее. Так говорит Авери.

– Тот малыш.

– Да. В Институте давно не было такого сильного экстрасенса. Может быть, много лет. Не знаю, что именно произошло; думаю, его макнули в бак. То есть он пережил околосмертные ощущения, усиливающие Штази-огни, без сдерживающих уколов.

– Ничего не понимаю.

Люк как будто не слышал.

– Уверен, это было наказание за помощь в моем побеге. – Он кивнул в сторону минивэна. – Миссис Сигсби наверняка знала. Не исключено, что она и распорядилась. Так или иначе, они добились обратного эффекта. Дети взбунтовались. Настоящая сила у детей из Палаты А. И Авери выпустил ее на волю.

– Но этой силы не хватает, чтобы выбраться из западни, в которой они сейчас.

– Пока не хватает, – согласился Люк. – Полагаю, ситуация изменится.

– Как? Почему?

– Вы навели меня на мысль, когда сказали, что над миссис Сигсби и Стэкхаусом есть начальство. Мне бы самому следовало додуматься, просто я никогда не заглядывал так далеко. Наверное, потому, что для детей все начальство – родители и учителя. Если есть другие начальники, то почему не быть другим Институтам?

Мимо проехал автомобиль и исчез, мигнув красными задними фонарями. Люк продолжил:

– Может, в Америке всего один, в Мэне, а может, есть еще на Западном побережье. Но могут быть еще Институты в Великобритании… России… Индии… Китае… Германии… Корее. Логично, если задуматься.

– Гонка разумов вместо гонки вооружений, – сказал Тим. – Ты это хочешь сказать?

– Вряд ли гонка. Думаю, все Институты работают сообща. Общая цель. Типа, хорошая – убить несколько детей, чтобы не дать всему человечеству себя уничтожить. Компромиссный вариант. Фиг его знает, как давно это происходит, но бунтов до сих пор не было. Авери и мои друзья начали бунт, и он может распространиться. Или даже уже распространяется.

Тим Джемисон не был историком или социологом, однако за современными событиями следил. Он подумал, что Люк, возможно, прав. Бунт – или, если использовать более уважительный термин, революция – распространяется как вирус. Особенно в информационную эпоху.

– Способности каждого из нас – то, из-за чего нас похитили и доставили в Институт, – очень невелики. Вместе мы гораздо сильнее. Особенно дети из Палаты А. С утратой рассудка у них остается только эта энергия. Если есть другие Институты, и тамошние дети знают, что происходит у нас, и все они объединятся…

Люк тряхнул головой. Ему вновь представился телефон в прихожей, только выросший до исполинских размеров.

– Если такое случится, получится огромная энергия, чудовищная. Вот почему нам нужно время. А если Стэкхаус думает, что я дурачок и ради спасения друзей заключил идиотскую сделку, то и пусть, прекрасно.

Тим не забыл фантомный порыв ветра, бросивший его на ограду.

– Так мы не едем их спасать?

Люк серьезно посмотрел на Тима. Чумазый, избитый, перевязанный, он казался самым безобидным ребенком на свете. А потом он улыбнулся, и впечатление безобидности исчезло.

– Нет. Мы едем собирать то, что останется.

Калиша Бенсон, Авери Диксон, Джордж Айлз, Николас Уилхолм, Хелен Симмс.

Пятеро детей сидели в конце туннеля у запертой двери на уровень F Ближней половины. Кэти Гивенс и Хэл Леонард какое-то время были с ними, затем присоединились к детям из Палаты А: ходили, когда те ходили, брались за руки, когда те решали составить круг. Там же был Лен, и надежда Калиши, что Айрис не окончательно утратила разум, быстро таяла, хотя пока Айрис только поглядывала, как дети из Палаты А встают в круг, расходятся и вновь собираются. Хелен полностью восстановилась и была с ними. А вот для Айрис, похоже, все уже потеряно. Так же, как для Джимми Куллума и Донны Гибсон, которых Калиша знала на Ближней половине – благодаря ветрянке она оказалась там старожилом. На детей из Палаты А смотреть было больно, но при виде Айрис у нее просто сердце разрывалось. Мысль, что рассудок Айрис разрушен бесповоротно… сама мысль…

– Ужасна, – сказал Никки.

Калиша глянула на него с шутливой укоризной:

– Ты у меня в голове?

– Не тревожься, в твоем ментальном нижнем белье я не роюсь, – ответил Ник.

Калиша фыркнула.

– Мы все теперь друг у друга в голове. – Джордж указал пальцем на Хелен. – Думаете, мне правда охота знать, что она на чьей-то пижамной вечеринке описалась от хохота? Типичный случай избыточной информации.

– Все лучше, чем узнать, как ты психанул из-за псориаза у тебя на… – начала Хелен, и Калиша на нее шикнула.

– Который час? – спросил Джордж.

Калиша глянула на пустое запястье:

– Без пяти как свистнули.

– Часов одиннадцать, – сказал Никки.

– Знаете, что смешно? – вмешалась Хелен. – Я всегда ненавидела гул. Знала, что он вымывает мозги.

– Мы все знали, – сказал Джордж.

– А теперь он мне типа как нравится.

– Потому что это сила, – ответил Никки. – Была их сила – стала наша.

– Несущая волна, – добавил Джордж. – Теперь она есть постоянно. Осталось только начать передачу.

Привет, ты меня слышишь? – подумала Калиша, и ее пробила дрожь, не то чтобы совсем неприятная.

Несколько детей из Палаты А взялись за руки. Гул ритмично запульсировал, нарастая, и в такт ему замигали лампы на потолке. Потом круг распался, и гул вернулся к прежнему уровню.

– Он взлетел, – сказала Калиша.

Никому не требовалось объяснений, кто «он».

– Хотелось бы мне снова полетать на самолете, – мечтательно протянула Хелен. – Вот было бы здорово.

– Они будут его дожидаться, Ша? – спросил Никки. – Или просто пустят сюда газ? Как думаешь?