Стивен Кинг - Институт

– Я бы запер, будь у меня ключ.

Уборщикам выдавали ключи от различных кладовых на уровне А и от торговых автоматов, которые им было поручено загружать, но не от медицинских кабинетов и не от жилых комнат. Последние вообще редко запирались на замок, разве что какой-нибудь бунтарь разгуляется и его надо подержать взаперти денек-другой для острастки. Ключ-карты для лифтов уборщикам тоже не полагались. При необходимости спуститься на нижние уровни они дожидались какого-нибудь смотрителя или лаборанта и ехали с ним.

Кларк сказал:

– Если этот жирдяй туда заходил, то впечатлений хапнул на всю жизнь…

Миссис Сигсби, не ответив, открыла дверь и окинула взглядом совершенно пустую комнату – голый матрас на кровати, никаких постеров или картин на стенах. Словом, обыкновенная комната, каких в общежитии в последнее десятилетие (когда постоянный приток новых подопечных с высоким НФМ сошел практически на нет) стало множество. На этот счет у доктора Хендрикса имелась своя гипотеза – мол, высокий НФМ постепенно превращается в рудимент, выпадает из нашего генома как ненужный признак вроде острого слуха и зрения. То же самое произошло, например, с умением шевелить ушами. По крайней мере, так утверждал Донки-Конг, а шутил он или нет – попробуй разбери.

Она вопросительно посмотрела на Фреда.

– Загляните в ванную… – пробормотал тот. – Я дверь прикрыл на всякий случай.

Миссис Сигсби открыла дверь в ванную и окаменела. Она всякое повидала за те годы, что возглавляла Институт – самоубийство одного подопечного, например, и попытки самоубийства еще двоих, – но чтобы с жизнью покончил сотрудник ?! Нет, это было что-то новенькое.

Экономка – судя по коричневой форме – повесилась на торчавшей из стены душевой лейке. Будь она покрупнее (как Уиппл, например, которого миссис Сигсби только что прогнала), душ обломился бы под тяжестью тела. Лицо покойницы почернело и распухло, а язык торчал изо рта, как будто самоубийца решила напоследок подразнить начальство. На кафельной стене миссис Сигсби прочла кое-как нацарапанное предсмертное послание.

– Это Морин, – тихо произнес Фред. Он достал из кармана стопку бумажных платков и вытер ими губы. – Морин Алворсон. Она…

Миссис Сигсби вырвалась из ледяного плена потрясения и бросила взгляд через плечо. Дверь в коридор по-прежнему была открыта.

– Закрой.

– Она…

– Закрой дверь, я сказала!

Уборщик повиновался. Миссис Сигсби пощупала правый карман пиджака. Пусто. Черт, выругалась она про себя. Черт, черт, черт! Забыла взять с собой рацию, растяпа! С другой стороны, она ведь не знала, что тут такое…

– Сходи в мой кабинет, попроси у Розалинды рацию и немедленно принеси ее сюда.

– Вы…

– Молчать! – Губы миссис Сигсби вытянулись в тонкую нить, а глаза так зловеще таращились на худом лице, что Фред невольно попятился. Да она сошла с ума! – Быстро, быстро за рацией, и никому ни слова о том, что здесь произошло!

– Конечно, конечно.

Он ушел и прикрыл за собой дверь. Миссис Сигсби села на голый матрас и посмотрела на женщину, висевшую на душевой лейке. А потом – на послание, намалеванное на стене губной помадой. Открытый футлярчик валялся возле унитаза.

АД ЖДЕТ. Я ВАС ТУТ ВСТРЕЧУ.

Стэкхаус был в городке. Судя по осипшему голосу в трубке, вчера он неплохо покутил в «Аутло кантри» (туда он тоже наверняка ходил в коричневом костюме), но спрашивать миссис Сигсби не стала, просто велела ему немедленно явиться в Западное крыло. Он сам поймет, в какую комнату – у входа будет стоять уборщик.

Хендрикс и Эванс были на уровне С и ставили опыты над детьми. Миссис Сигсби приказала им бросить все дела и развести детей по комнатам – их обоих срочно ждут в Западном крыле. Хендрикс, который даже в лучшие дни умел вывести ее из себя, пожелал знать, в чем дело. Миссис Сигсби велела ему заткнуться и немедленно прийти.

Первым прибыл Стэкхаус. Сразу за ним – врачи.

– Джим, – распорядился Стэкхаус, оценив ситуацию, – подхвати-ка ее. Надо ослабить давление на веревку.

Эванс обхватил Морин за талию – в какой-то момент это выглядело так, будто они танцуют, – и приподнял. Стэкхаус начал развязывать узел у покойницы под подбородком.

– Поторопитесь! – прокряхтел Эванс. – Она в штаны наложила.

– Уверен, вы и не такое нюхали на своем веку, – ответил Стэкхаус. – Сейчас… уже почти… Вот так!

Он снял петлю с головы покойницы (выругавшись себе под нос, когда ее рука по-дружески хлопнула его по затылку), вынес труп из ванной и положил на матрас. Петля оставила на шее экономки черно-фиолетовый след. Все четверо молча уставились на Морин. Тревор Стэкхаус был высокий, шесть футов три дюйма, а Хендрикс – еще на четыре дюйма выше. Стоявшая между ними миссис Сигсби казалась совсем малюткой.

Стэкхаус посмотрел на нее и приподнял брови. Она молчала.

На столике рядом с кроватью они увидели коричневый пузырек. Доктор Хендрикс взял его и потряс.

– Окси. Сорок миллиграммов. Не самая убойная доза, но все же высокая. Рецепт выписан на девяносто таблеток, а в пузырьке осталось четыре. Полагаю, вскрытие мы проводить не будем…

Правильно полагаешь, подумал Стэкхаус.

– …оно показало бы, что она выпила все восемьдесят шесть, прежде чем нацепить петлю себе на шею.

– Такая доза в любом случае ее убила бы, – добавил Эванс. – Эта женщина весит не больше ста фунтов, и совершенно ясно, что страдала она не только ишиасом. В общем, ей недолго оставалось…

– …поэтому она решила не тянуть, – подытожил Хендрикс.

Стэкхаус взглянул на послание губной помадой.

– Ад ждет, – задумчиво произнес он. – Что ж, учитывая, чем мы тут занимаемся, предположение вполне справедливое.

Миссис Сигсби, обычно не позволявшая себе грубостей, рявкнула:

– Чушь собачья!

Стэкхаус пожал плечами. Его лысина в электрическом свете блестела, словно натертая полиролью «Тертл вакс».

– Я имею в виду людей с улицы, которые не знают толком, что здесь происходит. Ладно, не важно. История в общем-то очень простая. Смертельно больная женщина решила побыстрей свести счеты с жизнью, только сперва покаялась. И нас заодно пнула. – Он указал на стену.

Объяснение было правдоподобное, но миссис Сигсби что-то не нравилось. Да, в своей предсмертной записке Алворсон фактически признала, что попадет в ад за дело. Однако в ее словах чувствовалось какое-то… злорадство.

– Она недавно брала недельный отпуск, – подсказал Фред. Миссис Сигсби совсем забыла о присутствии уборщика. Надо было давно его выдворить! Точнее, ей следовало его выдворить. – Ездила домой, в Вермонт. Там и таблетки купила, видимо.

– Спасибо, Шерлок, – ответил Стэкхаус. – У тебя работы мало? Иди помой полы.