Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

Началось…

Мужчина. Сидит рядом. Плотный, с короткими руками, взгляд тупой, рот приоткрыт. Мне он не интересен. Я хочу жрать.

– Еда, – говорю ему.

– Что еда? – не понимает, вот ведь тупица.

– Где еда?

Он продолжает тупить. Сам вспоминаю, где, разворачиваю сверток. Хлеб и что-то еще, не помню, как называется, – и всего много. Хорошо.

Ем жадно, по ходу дела вспоминаю, как зовут мужчину.

– Властимир, – невнятно зову его, рот набит едой.

– Я Мирослав!

– Не важно…

Ну вот, сбил с мысли. Не помню теперь, что от него хотел. Ладно, скоро вспомню.

Отпустило меня на редкость быстро, – не успел прикончить захваченный на реку провиант, а мозг уже заработал в нормальном режиме. Все оттого, что в акульей ипостаси я пробыл считанные секунды: трансформировался, проплыл метров десять и выбросился на низкий берег.

Но Властимиру-Мирославу увиденного хватило. Приходил в себя от потрясения он долго, а придя, начал задавать вопросы, десятки вопросов, буквально затопив меня ими. Каждый мой ответ порождал вопросы новые… Интересоваться, поверил он или нет, я не стал. И без того понятно.

Отвечал машинально, а самого не оставляло ощущение: что-то необычное произошло в ходе сегодняшней трансформации… Но что? С физиологией вроде все в порядке, а психика восстановилась даже быстрее, чем я надеялся… Что же за беспокойство занозой сидит в мозгу?

Река невелика – от силы метров пятнадцать в ширину. Здесь глубоко, и дна не видно, зато прекрасно видны длинные зеленые ленты водорослей, вытянутые течением, колеблющиеся, извивающиеся… Как роскошные волосы утопленницы. Мне кажется, что-то я там разглядел, в этих водорослях, будучи в акульей ипостаси. Что-то необычное, неправильное. Но крохотный акулий мозг целиком и полностью занимала немудреная программа действий, кархародон ничего толком не осознал и не запомнил.

Беда… Хоть снова отправляйся в глубины Ижоры.

Тем временем мысли Властимира приняли опасный оборот.

– То есть я вот сейчас нырну, вдохну воду – и поплыву по речке в образе… гм… огромной черепахи? – спросил он.

– Не совсем так, Мир. Скорее всего ты пойдешь ко дну, но вскоре окажешься на берегу, а я буду с тобой возиться, делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца… Лучше не экспериментируй, потому что шанс на спонтанную инициацию – один на много тысяч. В остальных случаях на выходе получится утопленник, а не оборотень.

– А кто сможет меня инициировать?

– Не знаю… Вернее, не знаю, где их тут искать. Но я точно не смогу. Ладно, пойдем к машине, поздно уже.

И в самом деле, засиживаться на берегу не стоило, – от реки потянуло вечерней прохладой, комары активизировались.

Машину мы оставили не на шоссе, на проселочной дороге, когда-то считавшейся асфальтированной, но теперь почти лишившейся покрытия. Оживленное движение по ней случается лишь в сезон уборки, когда грузовики вывозят урожай и между полями активно катается сельхозтехника. Поэтому я слегка удивился, увидев УАЗ-фургончик, ласково именуемый в народе «батоном» или «буханкой», – причем он не катил куда-то по своим деревенским делам, тоже был припаркован на обочине, метрах в десяти от «Матиза». У «буханки» был такой затрапезно-деревенский вид, что в тревогу мое удивление не переросло, а зря.

Едва мы с Властимиром поднялись на дорогу и оказались у машины, «буханка» тронулась с места, – подъехала и встала бампер к бамперу. Дверцы синхронно распахнулись, десантировав двух персонажей.

Один выглядел именно так, как должен выглядеть водитель подобного транспортного средства, ни на что в жизни не претендующий. Стоптанные кроссовки, растянутые на коленях треники, легкая небритость… И вообще был он весь какой-то помятый-понурый-похмельный, словно нетерпеливо ожидал конца рабочего дня, дабы сменить опостылевший руль на пиво и телевизор, да вот выпала сверхурочная работа, будь она неладна.

Второй мне сразу не понравился. Слишком уж смахивал риэлтора, встреченного в наркоманском притоне. И даже не в черной кожаной куртке было дело, – своей накачанностью, и пластикой движений, и уверенно-наглой манерой держаться и тот, и другой напоминали приснопамятных братков девяностых. В столицах этот подвид хомо сапиенсов практически вымер, но в провинции еще встречается.

Ну и что им от нас надо?

Ответ пришел очень быстро, причем с другой стороны. Из-за небольшого пригорка буквально вылетел еще один автомобиль, стремительно подкатил, остановился с визгом тормозов в считанных сантиметрах от заднего бампера «Матиза».

Сомнения рассеялись еще до того, как из салона выскочили трое таких же кожаных ребят с бейсбольными битами, – столь эффектно на сцене появился черный «крузак», брат-близнец проданного сегодня утром, только номер другой.

Неожиданно. Слишком быстро… Но размышлять, как меня умудрились так лихо отыскать, было некогда.

– Беги в тростники, спрячься там, – негромко приказал я. – Задержу их и после догоню.

Иных вариантов избежать тяжелых травм не просматривалось. Боец из Властимира никакой, а мне пятерых не одолеть, даже четверых, если не брать в расчет водителя «буханки». Но вступить в драку все же придется, надо дать Властимиру фору, иначе не убежит, догонят.

Однако этот олух протормозил, не побежал сразу, стоял с ошарашенным видом… Слишком уж много всего неожиданного ворвалось в его спокойную и размеренную жизнь.

Через несколько секунд стало поздно, нас окружили, отрезали от спасительных зарослей…

Будет больно, понял я, доставая шокер. Убить не убьют, по крайней мере сразу, не разузнав, куда подевался Хуммель… Но будет больно.

Спасти нас могло только чудо. Кавалерия, неожиданно появившаяся из-за холма.

И тут послышался стук копыт…

О копытах я фигурально, да и не стук то был, – громкий звук, издаваемый бензиновым двигателем с напрочь прогоревшим глушителем. Но доносился и в самом деле из-за того холмика, что до поры скрывал от глаз «крузак».

Да неужели…

Атака застопорилась. Кожаные остановились, биты держали не на виду, прикрывая телом от взглядов с дороги.

Допотопный мопед «Рига-13» двигался к нам на манер кометы – сзади тянулся густой шлейф из дорожной пыли и сизых выхлопных газов. А в седле гордо восседала Рада Хомякова.

Ребята с битами явно никаких проблем от нее не ожидали. Давали проехать, чтобы без помех и свидетелей продолжить начатое.

«Рига» остановилась, двигатель прекратил насиловать нам уши, стрельнул в последний раз и смолк.

– Вы меня подрезали на Гатчинской трассе, – неприязненно заявила Рада, – чуть не сбили. Вконец оборзели, да?

– Борзеешь здесь тока ты, мокрощелка, – откликнулся тот кожаный, что вылез из «буханки». – Но я сегодня добрый аж до усрачки, наказывать не буду. Едь куда ехала, и радуйся, что срака целой осталась.