Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

Доктор скривился, словно хватанул стакан неочищенной ядреной самогонки, – еще бы, деньги, которые Жучкин уже считал отчасти своими, уплывают к каким-то левым шарлатанам… Попытался нас переубедить, но Рада пресекла его попытки:

– Муж пошутил… У нас уже заказано место в другой частной клинике. Но одну небольшую дополнительную услугу мы у вас покупаем: дайте с собой флакон той хрени, что ему кололи, и пару шприцов в придачу.

– Это совершенно исключено, малейшая передозировка приведет к самым печальным последствиям, и вы… – Жучкин говорил, а Рада по одной выкладывала на стол крупные купюры с портретами заморских президентов, и завершил фразу доктор совсем в другой тональности: – …получите все необходимое.

Водитель лимузина переводил подозрительный взгляд с нас на здание клиники, словно опасался, что и та исчезнет в никуда вслед за штаб-квартирой «Резидента».

– Куда теперь? – спросил он с неподдельным любопытством; чувствовалось, что после элитной наркоманской клиники не удивится никакому новому пункту на нашем маршруте.

– Пока ждем здесь, – сказал я. – Задний диван ведь раскладывается в спальное место? Разложите сразу, чтоб не терять времени.

На губы шофера наползла понимающая улыбка. Был он молодой, едва ли достигший тридцатилетия, и наверняка решил, что молодоженам срочно приспичило, – медовый месяц, все дела…

А я решил другое: слишком долго он нас возит, слишком многое видел. Надо или срочно сменить машину, а времени на это нет, или…

– Как тебя зовут? – Самочинно перешел я на «ты», когда водитель вылез из салона, оборудовав там, как он считал, траходром.

– Сергей.

– И меня Сергей, тезки. Так вот, Сергей, то, что ты сейчас подумал, – подумай обратно. И впредь не забивай голову тем, что тебя никак не касается. Повозишь нас, поможешь кое в чем, не будешь ничему удивляться, – и получишь чаевых несколько больше обычного…

С этими словами я протянул ему рулончик из долларовых купюр, перехваченный резинкой, добавив:

– Это аванс. Но повторяю: ничему не удивляться.

– Надо кого-то убить? – деловито спросил Сергей, оценив толщину рулончика. – Или вывезти труп? Если что, у меня тут есть саперная лопатка.

– Вывезти… пожалуй. Только не совсем труп, пассажир еще дышит. Вон его везут на каталке.

– В лес поедем?

– Не совсем… В океанариум на Марата.

– Кхм…

– Э?

– Нет, нет, я ничему не удивляюсь…

Иных вариантов того, как доставить Хуммеля к морю или морскую воду к Хуммелю, мы с Радой не придумали.

Финский залив не рассматривали в принципе: слишком опресненная и слишком грязная там вода. В рейсовый авиалайнер умирающего человека без документов никто не пустит, а организовать полет на небольшом частном самолете к настоящему морю мы не успевали, мгновенно такие дела не делаются.

Оставалось лишь одно – использовать искусственную морскую воду, именно она заполняет резервуары удаленных от морей океанариумов: очищают самую обычную водопроводную водичку, добавляют морскую соль в нужной пропорции…

Могли приготовить такую воду и мы, не бином Ньютона, благо не так уж много ее нам потребовалось бы. Однако вопрос опять-таки упирался в сроки: водопроводной воде надо дать отстояться не менее суток, чтобы разложились убийственные для жабр гипохлориты, подмешанные «Водоканалом» в целях дезинфекции. При взгляде же на Хуммеля было ясно: слова Жучкина насчет двух суток грешили неоправданным оптимизмом. Скорее, счет шел на часы…

Надо было заодно прикупить или взять в клинике напрокат какой-нибудь простенький кардиомонитор, – плевать, что по возвращении бухгалтерия Института меня линчует, почитав финансовый отчет о командировке. Правильная эта мысль пришла с большим запозданием, путешествие я проделал, контролируя пульс Хуммеля дедовским способом, прижав палец к шейной артерии. Рада сидела, держа наготове шприц.

До города добрались быстро, однако на въезде, на Витебском, влетели в пробку, традиционную для этого времени суток. Лимузин полз со скоростью полсотни метров в минуту. Пульс Хуммеля слабел… Или мне лишь казалось, что слабел, все же мои пальцы уступали чувствительностью кардиомонитору, – так я пытался успокаивать себя, но получалось плохо.

Когда проползали мимо метро «Купчино», самообман потерял всякий смысл. Хуммель умирал.

Мне пришла в голову правильная мысль номер два, тоже запоздавшая: надо было брать реанимобиль, предложенный Жучкиным, – и дать на лапу водителю и врачу с фельдшером, чтобы свезли, куда нам надо. Протупил…

– Коли! – приказал я.

– Уверен?

– Иначе довезем труп.

– Сколько вводим? У меня здесь пять кубиков, но все разом нельзя.

– Сама сколько думаешь? Я ни разу не доктор.

– Угу, ты у нас народный, блин, целитель… Попробуем четыре?

По словам Жучкина, три кубика помогать перестали, а увеличить дозу гиппократы-наркологи не рискнули.

– Давай четыре… Быстрее, я вообще что-то не чувствую пульса.

Тело Хуммеля выгнулось дугой и снова обмякло. И никаких других изменений. Родничок пульса не ожил…

– Мы его потеряли… – произнес я, чувствуя, что слова глупые, и голос мой звучит глупо, и вообще все глупо и бессмысленно.

– Сейчас найдем обратно. Отодвинься-ка. Нет, руку не убирай, следи за пульсом.

Она положила обе ладони Хуммелю на грудь, прижала поплотнее. Тело содрогнулось, – раз, другой, третий… Пульс появился!

– Не знал, что ты живой дефибриллятор.

– Я еще и крестиком вышивать умею, мамаша научила. Но не люблю.

Губы Хуммеля зашевелились. Сначала он произносил разрозненные слоги, ни во что осмысленное не складывающиеся. Затем удивительно четко произнес:

– Лягушка.

– Что это значит? – спросил я (не у него, понятно, – у Рады).

– Лягушка, – настойчиво повторил Хуммель. – Прожорливое брюшко.

Мы ждали продолжения, но Хуммель замолчал и молчал до самого океанариума.

Океанариум по вечернему времени был уже зарыт для посещений, что отнюдь не означало: стоит нам проникнуть внутрь, – и никто не помешает заниматься народным целительством. Напротив, для сотрудников началось самое оживленное время по уходу за питомцами.

– Как будем действовать? – спросил я.

– У тебя есть какой-то план?

Не было у меня ни плана действий, ни даже приблизительных его набросков: думал поразмыслить по дороге, но оказалось не до того. Зато у меня лежало в кармане удостоверение советника полпреда – переложил в новый костюм, как чувствовал, что еще пригодится.

Примерно так я и объяснил Раде диспозицию: двинусь вперед с красной книжечкой наперевес, ну а дальше по обстановке…

– Давай первой пойду я, – предложила мадмуазель Хомякова. – А вы с шофером тащите следом Хуммеля. Дорогу я расчищу.