Макс Мах - Вижу Цель

— Ну что? — снова нарушила молчание матриарх, — приказать подавать обед или для начала расставим все точки над "i"?

— Вы хозяева, вам и решать, — дипломатично ответил Эрик, который умел есть даже тогда, когда не хочется, но предпочитал не делать этого без крайней необходимости. Сейчас он такой необходимости не видел точно так же, как не чувствовал и потребности в еде.

Сыт по горло, что называется!

— Значит, продолжим. — Судя по всему, Бреда Вильф не сомневалась в его ответе, и вопрос был задан из одной лишь вежливости.

— Если захочешь пить, наливай себе сам, — добавила через мгновение, переходя на "ты".

— Спасибо, — поблагодарил Эрик, даже не пытавшийся по своему обыкновению предугадать, о чем сейчас пойдет речь. Слишком мало информации, чтобы строить догадки. Слишком плохо он знает этих людей.

Он встал, подошел к буфетному столику, на котором были выставлены разнообразные напитки, оглянулся на сидевших за столом людей, подумав между делом, не предложить ли им свои услуги в качестве "виночерпия", но по здравом размышлении решил этого не делать. Здесь он не младший по званию, но и не равный среди равных.

"Чужак в чужой стране…"

Он налил себе воды и вернулся на свое место за столом, решив, что пауза получилась достаточно продолжительной, чтобы все присутствующие вполне осознали, что никого "радостного воссоединения" с его стороны не предвидится, как не приходится ожидать от него и " щенячьей радости " по случаю нежданного обретения собственной семьи. Он вырос без них и добился того, чего добился, не как Мориц Вильф, а как Эрик Минц. Они в его сиротстве, судя по всему, не виновны, но и родственных чувств к этим людям он пока не испытывал. И не факт, что будет испытывать когда-нибудь потом. Шок от первого знакомства уже прошел, и Эрик снова был "в форме".

"Итак?"

— Ты, разумеется, этого не знаешь, Эрик , но ведешь ты себя совершенно так же, как твой отец, — прокомментировала его маневр Эрмина Вильф.

— Послание получено, — чуть улыбнулась матриарх. — Мы будем обращаться к тебе так, как ты привык. Но, с твоего позволения, Эрик , без формальностей. Так что можешь обращаться ко всем присутствующим на "ты" и по имени. Меня называй Бредой.

— Благодарю вас, Бреда, — Эрик тоже умел улыбаться. — Мне не мешает обращение на "ты", но я привык, обращаясь к старшим по возрасту или званию, использовать местоимение "вы". Надеюсь, это не станет проблемой?

— Ни в коем случае, — вполне серьезно ответила глава клана. — И, если позволишь, я хотела бы задать тебе вопрос.

— Я в вашем распоряжении.

— Вернее, несколько вопросов.

— Я постараюсь на них ответить, если конечно они не касаются государственных секретов империи Торбенов.

— Это даже не обсуждается, — заверила Эрика Бреда Вильф и сразу же перешла к делу:

— По нашим данным ты вырос в приюте, в который попал в возрасте шести-семи лет. Я правильно излагаю факты?

— Полагаю, вашей разведке не удалось выяснить никаких подробностей моей биографии до того момента, как я поступил в звездную академию, — дополнил Эрик так и не заданный ему, но подразумеваемый вопрос.

— Времени не хватило, — ответила за матриарха молчавшая до сих пор пожилая женщина, которую Бреда представила последней, назвав Елизаветой Вилков-Имри.

"А вот и разведка клана пожаловала…"

— Коротко говоря, детство свое, имея в виду раннее детство, я помню смутно, но должен признать, что прошло оно невесело. — Все это ни для кого в империи, из тех, разумеется, кто хотел и имел право об этом знать, тайной не являлось, и Эрик не собирался скрывать того, где и как проходили его детские годы от членов вновь обретённой семьи. — Я рос беспризорником на улицах одного из самых паскудных городов на планете Эвр, а Эвр в империи Торбенов, и вообще-то, числится известной свалкой человеческого мусора. Так что, окружали меня в детстве настоящие отбросы общества: бездомные бродяги, бандиты и прочее отрепье…

Возможно, не стоило рассказывать этим людям о всех тех мерзостях, которые ему пришлось пережить в раннем детстве, но, с другой стороны, кому и рассказывать, как не им. Если, в самом деле, хотят, чтобы он стал членом их семьи, должны знать, кто он и через что прошел. Поэтому он не стал смягчать свой рассказ, описывая перипетии своей судьбы, но и углубляться в излишние подробности тоже не стал. Говорил, как есть, но коротко и только по делу, и, естественно, без оценочных замечаний. Никогда никому не жаловался, не стал этого делать и сейчас. Зачем?

— Спасибо, Эрик, — поблагодарила его за рассказ Елизавета Вилков-Имри. — Разумеется, нам было бы интересно услышать и о том, как ты учился в академии и обо всем прочем, что связано с твоей блестящей карьерой, и все мы надеемся, что ты нам об этом еще расскажешь, но сейчас я хочу спросить тебя о другом. Тебя никогда не удивляло то, как быстро ты учишься?

— Удивляло, — кивнул Эрик. — Но позже я узнал, что у меня крайне высокий уровень интеллекта…

— Выше ста шестидесяти?

— Да.

— Ты ведь знаешь, что 160 по определению граница гениальности?

— Знаю, — подтвердил Эрик.

Он еще хотел было добавить, что гением себя, тем не менее, не считает, поскольку не находит убедительных тому доказательств, но промолчал. Его ведь не об этом спрашивали.

— Гениальность подразумевает наличие какого-либо специального таланта, — подал реплику Питер де Врейн.

— Я читал об этом, но никакого особого таланта за собой не замечал.

— Как вышло, что мальчик с улицы говорит и читает на нескольких языках, причем на всех этих языках изъясняется, как культурный, хорошо воспитанный и высокообразованный человек? — А этот вопрос задала уже Мария Фокин.

"У них или роли расписаны, или командная игра уже вошла в привычку!"

— Я быстро учусь.

— И много ты встречал людей, которые учились бы так быстро и настолько эффективно?

Любопытный вопрос, и ответ на него прост: не встречал вообще. То есть, способных людей Эрик знал довольно много, с двумя из них он даже спал. Но такого уровня обучаемости, как у него, не видел ни разу.

— К чему вы клоните?

— К тому, что такая обучаемость лежит за гранью нормы и сама по себе является специальным талантом.

— Это часть моего генотипа? — сообразил Эрик.

— Да, — подтвердила его догадку матриарх клана. — Быстрый ум, невероятная обучаемость, крепкие нервы, выдающееся тактическое мышление и уникальная способность располагать к себе людей…

Что ж, все, вроде бы, так и обстояло. Думал Эрик быстро и зачастую о нескольких вещах сразу, — что для многих других людей казалось невероятным, — учился легко, ну а нервы у пилотов ракетоносцев должны быть крепкие по определеню, иначе нельзя. Но вот два последних пункта в панегирике, "пропетом" Бредой Вильф, его неожиданно — или, напротив, ожидаемо, — смутили.