Александр Шишковчук - Схрон. Дневник выживальщика. Книга 2

Временами я проваливался в некое подобие сна, и пахучий с нотками цитрусовых аромат подхватывал и уносил в сказочные дебри. Я летал, разглядывая искрящиеся сюрреалистические цветы, деревья, диковинных перламутровых насекомых с изумрудными глазами, слушал хор неведомых существ. Иногда среди этого великолепия замечал Лену, пытался позвать ее. И раз за разом возвращался в жестокую реальность.

Снова охватила бессильная злость. Но виноват во всем, как ни крути, только я сам. Что мешало спокойно сидеть в Схроне и не отсвечивать? Как так получилось, что заповеди выживальщика вылетели из головы?

Когда заскрипели выдираемые доски, дикая радость встряхнула организм. О, кажется, могу шевелиться… Бамс! Сквозь щели больно ударил свет, заставив зажмуриться. Видать, похожие чувства испытывают вернувшиеся с того света. Сейчас я рад увидеть даже рожи пендосов. А к кому еще могли доставить меня? Через секунду крышка импровизированного гроба слетела в сторону, и в кадре возникла знакомая небритая физиономия в шапке-ушанке.

— Охо-хо, ну здоров, горемычный! — проскрипел Пахомыч.

Ну, слава северным богам! Когда деды успели отбить меня у веганов или амеров? Наверно, пока был в отключке. Теперь можно положить огромный болт на чертову Кандалакшу и вернуться домой. Разузнав о судьбе Вована, конечно.

Я попытался ответить, но пересохший язык не захотел слушаться. Пахомыч протянул руку. Мне показалось, чтобы помочь, но в следующий миг коротко лязгнул затвор пистолета. Холодное дуло уперлось в лоб.

— Подымайси, Санек, да только без глупостев!

Что за херня? Это сон или пранк? Я с трудом напряг одеревеневшие мышцы и начал потихоньку подниматься, раздвигая шуршащие пакеты с шишками. Старик отскочил на шаг, грозный ствол по-прежнему направлен на меня. Откуда у деда Глок последней модели? Ноги мои пронзили тысячи игл, колени подогнулись, но я устоял. Ништяк, организм приходит в норму. Оглядевшись, понял, что нахожусь в сером помещении без окон.

— Пахомыч… как это понимать? — с усилием произнес я.

— Не понимаш? Ну, ща поясню, так уж и быть…

Старый хрен кивнул на табурет возле стола. Я уселся, жадно глядя на графин и пару стаканов.

— Пей, бедолага, — усмехнулся Пахомыч.

Схватив графин, я начал пить взахлеб прямо из горла. Хорошо хоть, простая вода, а не сэм или водяра. Дед, тем временем, обошел стол, скинул тулуп. Неожиданно было увидеть у распиздяйского старика добротный костюм, сидящий на нем, как влитой. Пахомыч уселся в кожаное кресло, снял ушанку, пригладив и без того прилизанные волосы. На дряхлой руке блеснули золотом дорогие часы.

— Где Егорыч? — спросил я, поставив графин на место. В случае чего можно метнуть его в башку.

— Егорыч? А шо Егорыч? Отправился восвояси. Дома уж, поди…

— Как так?

— А вот так. Сказал, мол, тьху на энтого Санька, одно, мол, расстройство от него, да головняк.

— Зачем тебе пистолет?

— Ну, а кто тебя знает, дурака? — усмехнулся Пахомыч, но бледные глаза смотрят цепко, холодно. — А вдруг накинешьси?

— С чего мне на тебя кидаться?

— Да уж больно ты неугомонный, шебутной, весь город на уши поднял. Люди добрые жаловаюцца на тебя. Шастаешь, хде не попадя. Рыбзавод, стадион… — начал перечислять старик.

— Кто ты такой, Пахомыч? — резко перебил я.

— А вот энто хороший вопрос, хороший. Егорыч за лесом присматривает, а я, стало быть, за городом этим.

— Смотрящий что ли? Крестный отец?

Пахомыч поморщился и, наклонившись вперед, пояснил:

— Ты лучше величай — крестный дед, хыхы! Так оно точнее будет.

— Как так? — тупо повторил я.

— А без моего ведома ничего в Кандалакше не делается. У амеров оружие, сила. Оне за порядком днем следят, а дед, стало быть, ночью делишки делаить.

— Почему сразу не сказал? К чему эти игры?

— Приглядывалси я к тебе, Саня. Думал, энтого смутьяна-десантника с города заберешь. Так бы оно всем спокойнее было. А ты устроил безобразие, внучку мою подставил, клуб мой — лучший в городе — спалил! Вот по што ты это устроил? Одни убытки!

— И что теперь? Убьешь?

— Э, нет! У меня так легко с паравозу не соскочешь. Вначале все возместишь!

— Не, я бы, конечно, рад буду компенсировать убытки, но как? У меня столько семок нет…

— Да не нужно энто гавно! — махнул пистолетом старик. — На арену отправишься.

— Ты сдашь меня пендосам?

— Почему сдам? Уже, Санек! Только америкашки шибко злы на тебя, в форме ихней разгуливал, солдат убивал. Поэтому мои хлопцы тебя охраняют.

Я просто не могу поверить. Старый ветеран, которому доверял Егорыч, оказался матерым, мать его, мафиозо! Да к тому же, судя по всему, в сговоре с оккупантами. Мозг принялся лихорадочно искать выход из сложившегося попандоса.

— И как же я возмещу ущерб, если меня убьют на арене?

— Ставки, Санек, старые добрые ставки, улыбнулся Пахомыч. — Сегодня будет новый бой. Мы уж все порешали с Уйтом, будь он неладен.

— С кем я буду драться? — хотя уже догадываюсь, какой будет ответ.

И старик подтвердил мои мысли:

— С десантником, с кем же ишо?

— Блять, значит, его тоже поймали… — покачал головой я.

— За то Машке надо спасибо сказать. Я ж грил, внучка у меня шустрая, вся в деда, хехе. Доставила Вовчика, куда надо. Ты слушай меня внимательно, а не глазами хлопай. На пятнадцатой минуте десантник должен лечь.

— Что? Убить Вована?

— Да, все верно, ты его убьешь, своими руками. Нам тут проблемы из-за него ни к чему. А ты отправишься восвояси, слово даю.

Я переваривал услышанное, когда, вдруг, до меня дошло — да ведь он не знает, что задумал Спаун! А раз так, у нас еще есть шанс. Главное только потянуть время. Может, попытаться достать гребанного старикашку? Нет, я не знаю, сколько охраны за дверью. Инстинкт выживальщика велел не рыпаться.

— Боюсь, Пахомыч, не на того ты поставил. Я не продержусь против Вована и пяти минут.

— А для этого, Санек, есть такая штука. Мне хоть и годков не мало, но я не дурак, чтобы рисковать понапрасну, когда на кону такие ставки.

Дед достал из ящика стола две бутылки пива «Охота». Причем, на одной красовалась надпись «крепкое».

— Тебя щас в камеру проводят. К Вовану. Выпьешь с ним. Только крепкое не пей. Ему отдашь.

— Да Вована и ведро водки не свалит, — с сомнением произнес я.

— А бытылочка-то с секретом. Ты главно, сам не перепутай! Ну, так шо, договорилися?

— Хорошо, — я кивнул. — Все будет сделано.

— Ты уж не подведи, Санек. Иначе живым из города не выпущу!

Пахомыч, видимо, нажал тайную кнопку, потому что в комнате возникли четверо мордоворотов с повязками дружинников. На запястьях за спиной щелкнули наручники. Пахомыч спрятал Глок под полу пиджака и сунул в карманы моей куртки бутылки с пивом. Горлышки с жестяными крышечками выглядывают, как у похмельного забулдыги.