Дмитрий Силлов - Закон бандита [litres]

– Вот уж не знаю, – отозвался я. – Но думаю, что нам лучше поспешить, пока они не вернулись. По ходу, в крепости осталось от силы человек десять. Хороший повод поторопиться.

…Все-таки с дисциплиной у бандитов было не очень. Двое часовых возле входа в крепость курили и трепались о чем-то друг с другом. Нок и Сокол вызвались убрать их – и сделали это довольно профессионально: неслышно подкрались сзади и практически одновременно ударили прикладами – Нок своего по затылку, а Сокол – в висок. М-да… Парень, по ходу, просто не любит убивать, а вот девушку бандиты разозлили всерьез. Я услышал, как от ее удара хрустнула височная кость. Значит, одним членом группировки стало меньше.

– Быстрее, – махнула мне рукой Сокол, и мы втроем крадучись вошли в полуоткрытые ворота базы. Вроде тихо, никто ничего не услышал. Будем надеяться, что и дальше будет везти так же.

– За мной, – шепнула девушка.

За время своего пребывания среди бандитов она и вправду хорошо успела освоиться с внутренним расположением крепости. Варили укрепление довольно небрежно и не особо представляя, что понадобится, а что не очень. Вон зачем-то приварена к стене вертолетная кабина. Там кто-то, вероятно шутки ради, сварил из стальных листов крохотную кабинку, криво написав на ней «Боксик ку́ма». Чуть подальше еще один закрытый стальной куб с надписью «Лепила» – ну и так далее. Много было закрытых помещений вообще без надписей, поэтому мне пришлось мысленно согласиться с Соколом – найти местную тюрьму без проводника было бы просто невозможно.

Бандитов в крепости и правда осталось немного, но все они были заняты своими делами, поэтому нам не составило особого труда в полумраке, еле-еле освещаемом «вечными» лампочками, проскользнуть туда, куда было нужно.

– Здесь.

Сокол ткнула пальцем в стену, на которой можно было разглядеть не только следы камуфляжной краски, но и набитый через трафарет номер «241». Понятно. Когда-то это, скорее всего, был борт зараженного радиацией бронетранспортера, как и огромное множество другой техники, брошенной возле села Рассоха. Даже боюсь представить, какой радиоактивный фон у этой бандитской крепости, сваренной из останков тех машин.

Впрочем, тем, кто сумел долгое время прожить в Зоне и не сдохнуть, радиация не особо страшна. Может, иммунитет на нее какой-то вырабатывается, может, от природы мы такие, к ней менее восприимчивые, чем обычные люди. Но я думаю, что просто по каким-то причинам мутировали мы. Превратились в чудовищ, которым по барабану не только радиация, но и простые человеческие чувства и качества – любовь, жалость, совесть…

На философию меня обычно пробивает, когда я занят какой-нибудь нудной, монотонной работой. Дерусь, например. Или, достав «Бритву», аккуратно вскрываю стальную стенку бандитской тюрьмы. Аккуратно – это чтоб вырезанная стальная плита, упав внутрь, не прибила Захарова, который по закону подлости непременно будет сидеть именно у этой стены. Поэтому я сначала паз под пальцы вы́резал, и лишь потом, держась за него, доделал остальное.

И дернул на себя.

Солидный стальной параллелепипед начал заваливаться на меня, но тут помогли Нок и Сокол. Втроем мы аккуратно опустили вырезанное на пол, даже не грохнули ничем. Ювелирно сработали, в общем.

Края прямоугольной дыры слегка мерцали синевой: моя «Бритва», когда режет что-то, порой оставляет такой след. Сокол слегка поморщилась. Оно и понятно – из дыры мерзко пахну́ло дерьмом и вонью давно не мытых человеческих тел. Мы тут в Зоне ко всему привычные, но когда оно настолько концентрированное, не захочешь, а скривишься.

– Чем обязаны? – раздалось из темноты.

Я щелкнул фонариком на цевье автомата и шагнул внутрь. Если Сокол ошиблась, надеюсь, успею отработать прикладом или с ноги, ибо стрелять не хотелось. Пусть и мало бандитов осталось в крепости, но для нас может хватить. Правда, мне показалось, что я узнал этот голос.

Фонарик выхватил из темноты знакомые водянистые глаза, седую бородку и мятый синий галстук. Ну да, ошибиться невозможно – кто ж еще в Зоне галстук носить будет.

– С воскрешением, профессор, – сказал я.

– Да-да, я тоже рад вас видеть, – надменно произнес Захаров. – При этом напоминаю: предпочитаю, чтобы меня называли академиком.

– Может, ему погоняло такое приклеить, Академик? – раздался из темноты другой голос. – Чисто чтоб не путать.

Я повел стволом автомата – и невольно присвистнул.

Узнать этого человека было можно, но с трудом. Индус страшно похудел, осунулся, кожа да кости. Плюс лицо его покрывали язвы и сыпь, какие случаются, если человек долгое время не мылся и не употреблял витаминов. Судя по губам, впавшим внутрь, зубов у него тоже осталось немного. Я не великий спец в медицине, но с первого взгляда было понятно – заключенный слишком долго просидел тут на крайне скудном пайке, и недалек тот день, когда цинга его доконает.

– Здоро́во, Индус, – сказал я. – Сдается мне, что твой брат не особо был рад тебя видеть, когда нашел живым в этой крепости.

– Еще как рад, – усмехнулся бывший главарь бандитов. – Вишь в какой санаторий определил, со всеми удобствами.

– Санаторий, конечно, отменный, – кивнул я. – Но, похоже, вы тут с академиком уже достаточно отдохнули, так что рекомендую свалить отсюда, пока не поздно.

– Годная идея, – хмыкнул Индус. – Но не дойду я. Кандехайте без меня. Только просьба у меня к тебе будет, Снайпер. Можешь меня быстро завалить? Всегда духовитым пацаном себя считал, а сил уже не хватает башку об стенку разбить. Да и, если по чесноку, страшно это – умирать.

– Не особо, – сказал я, подходя и поднимая Индуса. – Я пробовал, и не раз. Дело привычки.

Конечно, бывший главарь бандитов не был мне другом. Но я помнил, как он честно пытался спасти меня от смерти, при этом, конечно, стараясь не потерять лицо перед своей братвой. А я такое ценю. И еще я ценю, когда человек не до конца прогнил изнутри, когда в нем осталась хоть малая искра того, что делает нас людьми, отличает от животных. В наше время такая искра дорогого стоит, и не только в Зоне, но и на Большой земле тоже. Потому что уж больно редко встречается…

Я вытащил Индуса через прорезанную мною дыру в стене. Захаров вылез сам, подслеповато щурясь от, мягко говоря, неяркого света «вечных» лампочек, мерцающих под высоким потолком крепости.

– Валить Катара временно отменяется, – сказал я Ноку и Соколу, которые ждали меня снаружи. – Нужно вывезти этих людей отсюда, тогда Катар сам за ними примчится. Вот и предъявим ему по полной.

Сокол бросила на пленников недовольный взгляд, но прекословить не стала. Все-таки правильная девчонка эта бывшая борговская разведчица. Тоже с «искрой». Увидела изможденного человека – и в ее глазах недовольство сменилось чем-то, похожим на жалость. Вот уж этого я точно не ожидал от девушки-бойца, которая на первый взгляд, кроме своих целей, ничего не видит и знать не хочет.