Дмитрий Силлов - Закон бандита [litres]

А вот у нас беда приключилась.

– Пробоины в борту! – заорал Припас. – Здоровенные! Двенадцатым шили, сволочи. Вода прибывает. Слышь, Снайпер! Че делать будем?

Двенадцатым – это плохо. Это значит, что на свои «галоши» бандиты поставили крупнокалиберные пулеметы под патрон 12,7×108 мм – то ли ДШК, то ли «Корды», не суть важно. Главное, что если они сейчас, зайдя сбоку, нормально так поймают нас в прицел, то это будет все. Кранты однозначно. Сначала нам с Припасом, а потом и остальным, ибо разобрать из таких пулеметов бревенчатый домик на острове – это вопрос нескольких минут.

А тут еще напасть приключилась. Башня скрежетнула металлом – и заклинила. Ни туда, ни сюда. По ходу, очередь с одной из «галош» все-таки сделала свое дело, полностью выведя из строя наше тонущее оборонительное средство.

– Приехали, – выдохнул я, соскальзывая с сидушки – и тут же плюхнулся берцами в воду, уже изрядно залившую десантный отсек. Еще немного, и через голенища перельет.

– И чо теперь? – нервно поинтересовался Припас.

– Помирать будем, громко и эффектно, – хмыкнул я. После чего, откинув крышку верхнего люка, сдернул с плеча автомат и ринулся наверх.

Воевать с АК против летающих пулеметных гнезд дело заведомо гиблое. Зато если подстрелят «двенадцатым», то, коли сразу не убьют, мучиться придется недолго. От шока да кровопотери все пройдет быстро и в лучшем виде. Не самая плохая смерть в Зоне, где люди зачастую умирают долго и больно.

А «галоши» как раз разворачивались для завершающей атаки. Видать, бандиты поняли, что БТР для них больше не опасен, и для последнего обстрела заходили красиво. Прям хоть картину пиши на фоне заката.

Ну, художник из меня неважный, да и не затем я на броню вылез. В общем, вскинул я автомат, собираясь помереть как современный викинг, достойно и с огнестрелом в руках, как вдруг со стороны домика Болотника что-то сверкнуло.

И тут же одна из «галош» вдруг развалилась надвое, словно ее невидимым ножом рассекли. Обе половинки рухнули вниз, но прежде, чем они утонули, страшный, нечеловеческий вопль разнесся над болотом. Уж не знаю, что там с кем-то из бандитов сотворил невидимый луч, но, видимо, нечто очень болезненное и страшное.

Похоже, не столько гибель второй «галоши», сколько этот душераздирающий крик впечатлил пассажиров последнего летающего аппарата. Поняв, что атака провалилась, водитель «галоши» круто развернул ее, намереваясь дать деру, но тут блеснула вторая вспышка. И на этот раз я разглядел, что стало ее причиной.

Вернее, кто.

Из-за своего домика вышел Болотник, держа в руках громоздкое и наверняка тяжелое нечто, напоминающее огнестрельное оружие лишь наличием приклада и оптического прицела. Вместо ствола у агрегата была вытянутая колба, похожая на длинную стеклянную сосиску, внутри которой красиво переливалась насыщенная, концентрированная синева.

Понятно теперь, что стрелял Болотник, тем самым избавив нас с Припасом от неминуемой смерти. Вопрос только из чего. Подобной кракозябры я никогда не видел. И действие у нее интересное. Если от первого выстрела вражья «галоша» просто развалилась, то от второго бандитский транспорт на мгновение окутало лазурное облако. И этого мгновения оказалось достаточно, чтобы у «галоши» моментально заглох движок и она, словно дохлая лягушка, тяжело плюхнулась на воду.

– Ну чо там?

Я обернулся.

Из люка следом за мной вылез Припас, обмотанный пулеметными лентами. Вот ведь жлобяра! Я тут как честный воин собрался погибнуть в неравной схватке, а этот скупердяй тем временем хабар тырил.

– Там внизу воды уже почти под потолок, – пожаловался Припас. – Валить надо, а то вместе с бэтээром булькнем!

– Спасибо за предсказание, Нострадамус! – скривился я. И, спрыгнув с тонущей машины, спешно перебрался обратно на остров, чудом не черпанув жидкой грязи голенищами берцев. За время недолгого боя болото успело практически полностью сожрать тростниковую тропинку, и бежал я по ней больше по памяти.

Следом за мной, отчаянно матерясь, тащился по грязи более грузный Припас, отягощенный к тому же весомым хабаром. На остров он выбрался, отдуваясь, и по самые причиндалы в болотной жиже.

– Блин, я ж чуть не утонул! – заорал он мне вслед.

– От жадности еще и не такое бывает, – наставительно бросил я через плечо.

И направился к Болотнику, который пристально смотрел на подбитую «галошу», держа свою синюю кракозябру наготове. Похоже, прикидывал – долбануть еще раз для гарантии или не стоит тратить явно недешевый боеприпас.

– Они мертвые? – уточнил я, кивнув на «галошу», дрейфующую метрах в трехстах от берега.

– Да, – сказал Болотник. И добавил: – Наверное. Давно излучателем не пользовался. У него шесть режимов огня, и я как-то запамятовал, какой из них для чего.

– Откуда такое? – поинтересовался я.

– Возле Монумента подобрал.

Ну да, можно было не спрашивать. Откуда еще возьмется такая вот живая синь, плещущаяся в длинной колбе? Скорее всего, от «мусорщиков», любящих шариться возле самой известной аномалии Зоны.

– Если они все-таки умерли, в той «галоше» должен быть один труп, – сказал целитель. – Ты поймешь, какой именно. Нужно его привезти сюда. Лодка там, в камышах.

Я кивнул. В другое время и с другим человеком я, может быть, и быканул бы, ибо не люблю, когда мне вот так указывают, что я должен сделать. Но Болотник только что спас меня, а ранее – девушку, которую я когда-то любил. По-настоящему, безоглядно, как любят только один раз в жизни. Поэтому, пожалуй, этот человек с ледяными глазами был единственным в Зоне, кому я позволил говорить со мной в таком тоне. Да и на всей остальной земле тоже.

Лодка у Болотника была знатная. Большая, добротная, с японским мотором, снабженным электростартером. Дергать ничего не надо, на кнопку нажал, взялся за румпель – и вперед.

Нок помочь вызвался, я не отказал. Судя по глазам парня, ему сейчас хоть что-то делать надо было. Когда работаешь, мозги хоть немного переключаются с тягостных мыслей на решение поставленной задачи. И хоть простая она была – сиди на корме да румпелем заведуй, – Ноку и такое в радость. Крепко в душу ему Сокол запала, и такое не сразу забывается, даже по молодости.

С таким мощным мотором до подбитой «галоши» мы добрались за несколько минут. Я на всякий случай держал автомат наготове – мало ли?

Но оказалось, что стрелять не в кого.

Весь экипаж летающего научного исследовательского аппарата был мертв. Правда, тела их находились в позах, не типичных для мертвецов. Шестеро бандитов застыли в тех положениях, в каких их настигла смерть. Ладони водителя прикипели к органам управления «галошей», а сам он сосредоточенно смотрел вперед застывшими, немигающими, неестественно синими глазами.