Дмитрий Силлов - Закон бандита [litres]

Четверо бандитов сжимали в руках автоматы, а их главарь приник к пулемету ДШК. Его лицо исказила гримаса злобной радости, словно он только что поймал в прицел желанную цель и вот прямо сейчас отправит ее в Край Вечной войны.

– А чего у них у всех глаза такие синие? – слегка потерянно спросил Нок. – И… они же мертвые, да?

– Похоже на то, – пробормотал я, тоже впечатленный таким необычным проявлением смерти. – А что глаза синие – так ты в Зоне, парень. Здесь и не такое случается.

Метнув причальный канат, я притянул «галошу» к лодке, затянул узел и, перепрыгнув на трофейное судно, подошел к пулеметчику.

Это был Катар. Неподвижный. Не дышащий. Мертвый. Но с виду – как живой. Если б не немигающие, неестественно синие глаза, можно было б подумать, что передо мной не труп, а просто человек, по какой-то причине замерший на месте.

Но мертвецам, если они не зомби, положено находиться в горизонтальном положении. Почему они стоят?

Я дотронулся до плеча Катара – и тут с мертвеца будто наваждение спало. Он вздрогнул, словно живой человек от неожиданности… и медленно повернул голову в мою сторону.

Похоже, его ненависть была столь велика, что не дала ему умереть окончательно. Бывает такое, что уже убитый боец, изрешеченный пулями, все равно продолжает драться, пытаясь закончить то, что не успел при жизни. Вот и Катар, увидев меня, потянулся за пистолетом, висящим на его поясе.

Но я не дал неупокоенному мертвецу достать оружие, вонзив «Бритву» ему в сердце.

– Видишь, Катар, я сдержал свою клятву бандита, – сказал я, глядя прямо в глаза главаря бандитов. – Я обещал делать все от меня возможное на благо группировки, и сейчас я освобождаю ее от бремени твоей власти. Но, поскольку я давал клятву тебе, то сейчас я заодно освобождаю себя от нее.

С этими словами я резко крутанул свой нож в ране.

Послышался треск рвущейся плоти, и я увидел, как медленно затухает синева в глазах Катара, словно внутри его черепа выключили подсветку. Главарь бандитской группировки дернулся еще раз – и медленно сполз на дно «галоши».

– Что это с ним? – спросил Нок.

Я выдернул нож из широкой раны и на всякий случай дотронулся до шеи Катара. Да нет, мертв. Мертвее не бывает.

– Не знаю, – честно сказал я. – Но надеюсь, что он уже в Краю Вечной войны. Такая вот странная форма смерти. Это Зона, здесь не принято удивляться необычному. Оно тут на каждом шагу.

Я засунул «Бритву» в ножны, после чего обшарил карманы Катара.

И нашел то, что искал.

Пять гильз со смятым дульцем.

Останки моих друзей, которых я надеялся оживить.

Правда, гильзы были покрыты синеватым налетом, что легко стирался движением пальца. Кстати, этой лазурной пленкой отливали все металлические части «галоши». Интересно, чем же это все-таки Болотник шарахнул по бандитам? Никогда ничего подобного не видел и даже не слышал о таком оружии.

Впрочем, какая разница? Главное, что враги мертвы, мы живы, а я получил обратно свои гильзы. Надеюсь, супероружие болотного целителя не повлияло на останки моих друзей и они возродятся такими же, как были раньше. Если, конечно, мне удастся выполнить задание Захарова – а я уж постараюсь сделать для этого все возможное.

Я спрятал гильзы в нагрудный карман, после чего не без труда перебросил тело Катара в лодку. Странно, но мертвецы гораздо тяжелее раненых, а раненые тяжелее здоровых людей. Это знает любой, кому приходилось таскать на себе и тех, и других. Странный эффект. Может, чем ближе человек к смерти, тем сложнее живому и здоровому его нести? Не знаю. Мистика, конечно, но факт остается фактом.

Прежде чем перепрыгнуть в лодку, я достал «Бритву» и вырезал в дне «галоши» неслабую дыру. Тягучая, вонючая болотная вода немедленно начала прибывать через пробоину. Я бросил последний взгляд на застывших синеглазых мертвецов, и, не сказав ничего, одним движением перемахнул через борт. «Упокой вас Зона» говорят лишь достойным врагам. Остальные обойдутся и без прощальных слов.

«Галоша» погружалась быстро. Заболоченное озеро засасывало добычу, словно проголодавшееся живое существо.

Нок завел мотор и направил лодку к берегу. Когда мы причалили, я посмотрел назад – и ничего не увидел. Зона быстро и без остатка поглотила тех, кто посмел потревожить ее покой…

Голос Болотника вывел меня из секундной задумчивости. Целитель стоял на берегу, безучастно глядя на труп Катара.

– Хорошая работа. А теперь берите его и несите за мной.

И, повернувшись к нам спиной, направился к дому.

– Ишь, раскомандовался, – недовольно проворчал Нок.

– Ему – можно, – сказал я, беря труп Катара за плечи. – Пооботрешься немного в Зоне, поймешь почему.

– Мертвецов хорошо умеет сжигать? – скривился Нок, вместе со мной вытаскивая покойника из лодки.

– Не только, – отозвался я. – Благодаря ему многие не стали мертвецами. Например, одна девушка, которую я очень хорошо знал.

– Жаль, что он не спас еще одну, – надломленным голосом произнес парень. – И спас ли ту твою знакомую – это еще вопрос. Почему-то мне кажется, что его методы далеко не панацея, и вполне возможно, что исцелившиеся потом завидуют погибшим.

Понятное дело – в Ноке, словно лава в вулкане, клокотала боль утраты. Но в то же время в его словах что-то было. И я пока не понял, что именно. Когда тащишь покойника, как-то не до размышлений о сказанном – просто хочется сделать неприятную работу и побыстрее о ней забыть.

…В операционную мы Катара заносили уже вдвоем с Болотником – Нока целитель ожидаемо не пустил дальше приемного покоя.

За время нашего отсутствия Индус даже не пошевелился. Честно говоря, не похож он был на исцеленного. Черты его лица заострились, словно у покойника, чернота от кончиков ногтей поднялась выше, захватив их полностью и даже немного перейдя на фаланги пальцев…

– Это тело уже не восстановить, – перехватив мой взгляд, сказал Болотник. – Я надеялся собрать из той девочки и него хоть одного здорового человека, но потом понял, что это невозможно. Я не волшебник, безнадежные больные случаются и у меня. Но потом я понял, что есть выход.

Я внимательно посмотрел на целителя. Невероятная догадка промелькнула у меня в голове…

– И тогда… ты сделал так, что его брат прилетел сюда?

Болотник вздохнул.

– Знаешь, что самое страшное в моем Предназначении? Не боль, которую я ощущаю, когда лечу живые существа. Она ничто по сравнению с муками выбора, когда тебе, и только тебе, нужно решить, кому жить, а кому умереть. Это все сказки, что я лечу любого, кто ко мне обратится за помощью, – и мутанта, и хорошего человека, и последнюю сволочь. Все не так, Снайпер. Я умею не только лечить, но и влиять на события, происходящие в Зоне очень далеко от меня. Поэтому я выбираю. Каждый раз, когда кто-то вроде тебя отказывается взять на себя этот выбор. И сегодня я подумал, что жизни многих подонков не стоят того, чтобы умер один относительно неплохой человек, от которого в будущем может зависеть судьба Зоны. Его тело уже практически умерло, но мозг пока жив. Жаль, конечно, что ты изуродовал сердце этого бандита, но, надеюсь, это поправимо. Поэтому не будем терять времени. Дай мне твой нож.