Вероника Рот - Судьба

Мы пожали плечами, и тут же возникли видения.

Мы в теле невысокого коренастого мужчины, который стоит у телеги, наполненной книгами. Пахнет пылью и бумагой. Перед ним возвышается книжная полка. Он кладет увесистый том на подставку, выпирающую из полки, и вбивает код в устройство, которое находится у него в руках. Подставка отвозит книгу на место – наверх и налево.

Вздыхая, мужчина направляется по проходу к окну. Город, который мы в Туве называем Шиссой, полон домов, которые парят так высоко над землей, что поля ледоцветов под ними кажутся не более чем просто пятнами краски на снегу. Такое впечатление, что дома свисают прямо с облаков. Впереди находится многоярусное ромбовидное сооружение из стекла, которое по ночам подсвечивается изнутри зеленым. По левую сторону от него стоит горбатый мамонт, излучающий мягкий белый свет, как земля внизу.

Это место прекрасно. Мы знаем это.

Мы больше не мужчина. Мы – низкорослая дрожащая женщина в жилете из прочной шотетской брони.

– Зачем они живут в этой проклятой стране? – обращается женщина к мужчине, который стоит подле нее.

Его зубы громко стучат.

– Из-за ледоцветов, – пожимает он плечами.

Женщина разминает руки, стараясь вернуть пальцам способность чувствовать.

– Тс-с, – шипит она.

Впереди шотетская женщина-солдат прижимает ухо к двери. На мгновение она прикрывает глаза, а затем отстраняется и жестом призывает остальных. Пытаясь открыть дверь, они наносят по ней несколько ударов металлическим баллоном. Замок вылетает и, отскакивая, стучит по бетонному полу. За дверью находится своего рода диспетчерская, напоминающая навигационную палубу транспортного судна.

Пространство пронзает вопль. Мы бросаемся вперед.

Мы стоим у окна. Одну руку прижимаем к прохладному стеклу, а другой отодвигаем штору. Над нами город Шисса – скопление глядящих свысока гигантов. Красочные ночи казались нам уютными с самого детства. Небо без нависающих зданий казалось пустым и скучным. Потому мы не сильно любим путешествовать.

Здания не колышутся даже при сильном ветре. Все благодаря технологиям Питы, которые удерживают их в вертикальном положении и контролируются специальными постами с земли, что находятся недалеко от полей с ледоцветами. Как все это работает, мы не понимаем. Мы – обычный рабочий с полей. После трудового дня мы еще не успели снять ботинки с шипами на подошвах, что помогали не скользить на льду. Плечи все еще ломит от оборудования, которое приходилось таскать.

Мы видим, как больница – ярко-красный куб прямо над нами – приходит в движение.

Она дрожит.

И обрушивается.

Больница падает, заставляя нас охнуть. Кажется, что она опускается медленно, словно в ведро с водой, хотя этого просто не может быть! В воздух взлетают снежинки, и здание встречается с землей.

Мы – ребенок на больничной койке. Наше тело короткое и худое. Волосы липнут к затылку, ведь здесь жарко. Наша кровать с бортиком, словно мы – дитя малое и можем упасть во время сна.

Вдруг кровать дергается. Мы вздрагиваем и хватаемся за перегородку. Но только движется не кровать, а пол! Он прямо улетает из-под нас вниз. За окнами проносится город, а мы цепляемся за бортик, стискивая зубы…

Из нашей груди вырывается крик…

Шотетская женщина одергивает ремни брони прямо на бегу. Мы затянули их чересчур туго, и они врезаются в наши бока, сковывая движения. А ведь нужно бежать что есть мочи.

Ничего похожего на набор звуков, сопровождающих падение здания, мы ранее не слышали. Хруст, грохот, вопли, плач, тяжелое дыхание, свистящий воздух – оглушительно! Мы зажимаем уши ладонями и продолжаем бежать к транспортному судну – к безопасности.

Мы видим, как темная фигура бросается с крыши больницы.

Колени утопают в сугробах. Мужчина, что ранее стоял рядом, что-то кричит, но мы не можем ничего разобрать. Щеки пылают. С удивлением мы осознаем, что лицо шотетки мокрое от слез.

Это – возмездие Лазмета Ноавека. Но больше оно напоминает кошмар.

– Ну же! – говорит другой солдат. – Нам нужно уходить!

Но как уходить, когда все эти люди нуждаются в помощи?

Как жить после стольких потерь?

Как теперь жить?

Этим вечером Акос решил прогуляться по саду, а я осталась в одиночестве. От влажного огрианского воздуха мои щеки покрылись сальным слоем, и у меня возникло желание умыться. Я влетела в ванную комнату, изнывая от боли и покалываний. Опершись лбом о кафель, я открыла кран. Пальцы всегда болели сильнее остального тела. Тени токодара стремились к конечностям, будто надеялись сбежать.

Я брызнула воду на лицо и вытерлась передом рубашки. «Кайра Керезет», – подумала я, примеряя новое имя. Оно казалось чужим, словно я примеряла чью-то одежду. Находиться здесь, в этой комнате, где одеяла все еще лежали так, как мы с Акосом их оставили, тоже казалось невыносимым. Когда я лежала с ним в обнимку и слушала биение его сердца, я еще была другим человеком.

Внезапно мне захотелось выйти, чтобы подвигаться. Я дошла до корабля Пэри, расположившегося у подножия холма и вдали от садов. Так что с Акосом мы пересечься не могли. Люк корабля открылся одним нажатием на кнопку. Внутренняя подсветка загорелась, указывая мне путь к креслу, расположенному по соседству со сдержанными видами огрианской растительности.

Я сидела напротив растения, напоминавшего гигантскую пасть, обхватив голову руками. И тут люк открылся снова. Я подняла голову с уверенностью, что это Акос и мы наконец сможем поговорить о том, что услышали. Но ощущения меня подвели.

Это была Сифа.

Она не стала закрывать вход, потому я слушала жужжание насекомых и шум ветерка, пока предсказательница просто стояла и смотрела на меня. Я глядела на нее в ответ. Боль, что пронзила меня при виде Сифы и от мысли, что она отдала меня в младенчестве, была ослепляющей. Чтобы не выдавать ее, я стояла не шевелясь. Не вздрагивала, не тряслась и не стонала. Не делала ничего, что могло облегчить мое состояние. Я не хотела, чтобы она видела, что способна причинять мне боль.

– У тебя был разговор с Варой, – наконец нарушила молчание оракул.

Я присела и перебросила косу через плечо.

– Да. Спасибо, кстати. – Я слегка вздрогнула.

Тени токодара неслись по моему лицу.

– Замечательно, когда о том, что тебя бросили, ты узнаешь от чужого человека.

– Ты должна знать… – начала Сифа.

Но я вскочила на ноги. Подошвы впивались в решетчатый пол, а между стоп тянулась световая дорожка.

– Да уж, расскажи, будь добра, что я должна знать, – выпалила я. – Может, это то, что ты чувствовала, бросая родную дочь в лапы монстров? Или каково врать сыну целую жизнь? Ты делала это ради Туве? Или шотетов? Или проклятого Тока? Потому что все, что меня интересует, – это насколько тяжело было тебе !