Вероника Рот - Судьба

Внезапно я ощутила себя огромной грудой мускулов. Сифа же была хрупкой. В ней присутствовала некая сила духа, но у нее не было такого тела, как у меня – массивного в плечах и бедрах. Я могла уложить оракула одним ударом, и в глубине души попробовать хотелось. Может, так проявлялся мой внутренний Ноавек? Этой части меня не появилось бы, если бы Сифа не организовала обмен младенцами.

Сифа стояла у входа в свете, льющемся от огней взлетно-посадочной площадки. Ее волосы сбились в кучу с одной стороны, будто она не расчесывала их несколько дней. Вид у нее был изможденный. Но мне было все равно.

– Что ты видела? – спросила я. – Что ты увидела такого, что решила обменяться нами? Что может быть хуже жизни с Ноавеками?

Сифа прикрыла веки, ее лицо напряглось, и я почувствовала, как вдоль позвоночника пробежал холодок.

– Я не собираюсь тебе этого рассказывать, – ответила оракул и раскрыла глаза. – Лучше ты будешь ненавидеть меня, чем узнаешь, что я видела. Я избрала лучшие пути для тебя и для Акоса, с наивысшим потенциалом.

– У тебя не было права выбирать мой путь за меня, – тихо произнесла я.

– Если бы я могла вернуться в прошлое, то сделала бы то же самое.

Мне снова захотелось ее ударить.

– Уходи прочь! Оставь меня!

– Кайра…

– Может, ты и могла распоряжаться моей жизнью, когда я была младенцем, но больше у тебя нет такой власти!

Когда я бросилась к выходу, чтобы убежать от Сифы, ее поза переменилась. Она странно оперлась о проем люка, ее голова упала вниз, а волосы рассыпались во все стороны.

Из груди оракула вырвался душераздирающий стон.

Снова видение. Что-то ужасное.

Я замерла напротив Сифы. От ее голоса моя голова пошла кругом. Она сползла вниз, и я присела рядом. Я не хотела помогать Сифе, но и не желала уходить, пока не узнаю, что она видела.

Спустя какое-то время оракул успокоилась. Крик затих неожиданно, будто Сифе сунули в рот кляп. Я уже поняла, что, задавая предсказательнице прямые вопросы, мало чего добьешься, потому я молчала. Тени токодара скручивали живот. Съеживаясь во тьме, я выжидала. Позади меня растение-пасть клацнуло хрупкими челюстями.

Сифа молчала так долго, что мои ноги онемели.

– Произошло нападение на Шиссу, – произнесла предсказательница, затаив дыхание. – Этикет Лазмета Ноавека.

Мгновение спустя мне стало стыдно, но моей первой реакцией было: «Ну, и?»

Туве напала на нас первой. Конечно, мысль об армии моего отца внушала тревогу, но это была война. И в войне обе стороны несли потери.

Но я не забыла, что чувствовала, когда увидела разлетевшийся над Воа на части побывочный корабль. Акос сейчас испытывал то же самое. Несмотря на гнев по отношению к врагам, я не могла желать подобного тому, кого любила.

Я оставила Сифу – женщину, что передала мне набор генов, а затем избавилась от меня. Я не могла утешить ее. И не хотела. Я побежала к саду, по дорожке, мощенной белым камнем, чтобы найти его . Но там никого не было, кроме безмятежно жужжащих жуков. Я бросилась к комнате, где мы спали, но кровать была пуста.

Я перебегала из комнаты в комнату в поисках кровати Сизи. И в ней никого! Зато в комнате Сифы я почему-то обнаружила Иссу. Ее влажные волосы липли к щекам, словно после душа.

– Мне очень жаль… – сказала она.

– В смысле? Вы про нападение?

Странно, что Исса говорила это мне.

– Нападение? – удивилась она. – Какое нападение?

Понятно: она еще ничего не знает.

Я покачала головой.

– Погодите, о чем вы тогда сожалеете, Исса? – нетерпеливо выпалила я. – Мне необходимо найти Акоса. Немедленно!

– Это я и имела в виду, – ответила она. – Он улетел.

Я чувствовала, что сейчас вспыхну или взорвусь, как смертоносная лоза из огрианского леса от неосторожного прикосновения.

– Пэри только что вылетел с Сизи и Акосом. Они намерены покинуть Огру на рассвете вместе с Йореком Кузаром.

– И они ничего не объяснили. – Это был не вопрос, а скорее, утверждение.

– Хотелось бы знать больше. Пэри мне ничего не сказал. Понимаю, должно быть, ты растеряна…

Нет, я не растерялась. Возможно, так бы и было, если бы я выросла в другой семье, с другой фамилией.

Акоса больше не сковывали судьба и долг передо мной. Потому он улетел. Он собирается домой. К чему ему оставлять прощальные записки и что-то разъяснять «Плети Ризека»? Больно много чести. Человеку вроде меня не стоит даже надеяться на подобное.

Я тяжело упала на сундук, стоявший у изножья кровати Сифы. Тени токодара текли под кожей реками.

Он улетел.

А я снова одна.

Пот затек мне в уголок рта. Я ощутила солоноватый привкус и бросилась вперед. Это было рискованно, но мне хотелось поразить его силой, которой он не ожидал.

Моим худым и высоким противником был Эттрек – тот самый, который в первый день нашего прилета в противоштормовом бункере назвал меня «Плетью Ризека» и продолжал это делать всякий раз, когда меня видел. Но сейчас он был для меня лишь мясной субстанцией с конечностями. Я налетела на него, вонзая локти в его кишки.

«Путь разума» – эльметахак – не одобряет такие риски. «Риск оправдан лишь тогда, когда другого выбора нет», – гласит учение. В этот раз стоило прислушаться к совету. Я просчиталась.

Эттрек отпихнул меня рукой, словно здоровенной балкой, и я грохнулась на пол. Толпа ликовала.

– Сдохни, орузо! – глумился кто-то в толпе.

Их возгласы мне кое-что напомнили – то, как я стояла на коленях на арене с приставленным к глотке ножом. Мой брат нависал надо мной, а в его глазах читалась ярость, смешанная со страхом. Мой народ называл меня «предательницей» и жаждал моей крови. Я ощутила покалывание под дермоамальгамой.

Народ жаждал моей крови до сих пор, даже здесь, на Огре. Для них я осталась Ноавеком. А хороший Ноавек – мертвый Ноавек.

Я подняла взгляд на стену, у которой стоял Эттрек. Он готовился склониться и нанести финальный удар. Я все понимала. Эттрек звал меня «союзницей» и боролся со мной не по-настоящему, а ради тренировки, но в глубине души он правда желал причинить мне боль.

Практически с любовной нежностью я положила ладонь на затылок соперника и прижала его голову к себе. «Давай же, бей меня сильнее», – будто бы говорили мои движения. Эттрек отпрыгнул назад, будто мое прикосновение было страшным ядом (а в некотором смысле так оно и было), и, потеряв равновесие, повалился на маты. Вскочив сверху, я пригвоздила его к полу и собиралась заехать локтем по лицу, но зависла перед самым ударом, вопросительно приподнимая брови.

– Хорошо, хорошо! Я сдаюсь! – произнес Эттрек.