Билл Рэнсом - Огненный смерч

— Кто уполномочил вас начинать революцию в Коста-Брава? — осведомился он угрожающим тоном.

— Революции начинаются сами по себе, господин Госсекретарь, — осторожно возразил Соларис.

— Вздор! — рявкнул Госсекретарь. — Этот проект — ваше детище, и вы несете за него полную ответственность. Мало того, что вы дурачили меня и подвергли опасности членов моей семьи, так вы еще толкаете в дерьмо весь американский народ. Я требую от вас объяснений, и немедленно!

Соларис почувствовал себя крайне неловко от того, что получает взбучку в присутствии своего подчиненного, майора Эзры Ходжа. Грустно взирая на колышущиеся над взлетным полем тепловые волны, альбинос спросил:

— Каких именно объяснений вы ждете от меня, господин Госсекретарь?

— Не прикидывайся идиотом, сынок, — прорычал Манделл. — Еще в бытность свою сенатором я голосовал против, твоего коста-браванского проекта, и ты прекрасно знаешь об этом. Говори напрямик — Соне ввели какой-то новый вирус? Моя внучка умрет?

«Мы все можем умереть, господин Госсекретарь!» — едва не воскликнул Соларис в порыве секундной, крайне нетипичной для него истерики, но, взяв себя в руки, поспешил успокоить Манделла:

— Никак нет, господин Госсекретарь. Внучка ваша в добром здравии и в надежных руках. Равно как и мальчик, сын полковника Толедо.

— Но вы содержите их в изоляции. Почему?

— Простая предосторожность, — сказал Соларис. — Они были похищены одним маньяком, и мы, освободив их, предприняли надлежащие меры предосторожности. Вы сами говорили на заседании Комиссии по Разведке, что…

— Я не забыл, что мы говорили, — перебил его Манделл, — и не нуждаюсь в ваших напоминаниях. Так вот, относительно детей. Вы утверждаете, что с их здоровьем все в порядке, стало быть, они чисты. Госпожа Президент полагает, что их следует выпустить из карантина, но по-прежнему держать под наблюдением.

— Правильно, — согласился Соларис и позволил себе небольшую ложь. — Буквально несколько минут назад я отдал приказ об их…

— Прекрасно. Теперь докладывайте насчет Мехико.

— Там все под нашим контролем…

— Не пудри мне мозги! — снова взорвался Манделл. — Ты и там опростоволосился, друг мой, отвечай, насколько серьезен этот груз?

— Чрезвычайно серьезен, сэр.

Госсекретарь задумался ненадолго, затем продолжил:

— Ладно. Попробуем исправить и эту твою… оплошность, мягко выражаясь. Служба сейсмического наблюдения получила прогноз о землетрясении силой в три балла в зоне Мехико-Сити; мы повысим прогноз до восьми баллов, чтобы иметь возможность эвакуировать оттуда максимальное количество людей.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил Соларис. — Это очень нам поможет.

— И еще одно, Соларис…

— Да, сэр?

— Придется тебе раскошелиться. Я приобрел — через подставных лиц — биплан в Пунта Горда. Отстегнешь нужную сумму из твоего «резерва для непредвиденных расходов», против которого я голосовал в Сенате. Самолет предоставишь в распоряжение моей внучки.

— Но, сэр, каким образом я доставлю его сюда?

— Об этом можешь не беспокоиться. Он уже погружен на «Фэт Бой» и направляется к вам. Транспортник прибудет в Ла-Либертад минут через пятнадцать. Позаботься о трансфере валюты и подыщи подходящее место для Сони, мальчика и той женщины-вирусолога. Скоро тебя вызовут в Кэмп-Дэвид; президент желает побеседовать с тобой лично. Будь готов. Ну, у меня все. Конец связи.

Рука Солариса слегка дрожала, когда он передавал «Сайдкик» щеголевато выглядевшему майору Ходжу. Альбиносу пришлось признать, что предупреждение о землетрясении — неплохая идея, особенно сейчас, когда нанятые управлением герильясы вышли из повиновения. Соларис молил Бога только об одном, чтобы смертоносный груз не был поврежден во время стычки в Мехико.

Несмотря на разгорающуюся в Коста-Брава гражданскую войну, Соларис чувствовал себя здесь в большей безопасности, чем где-либо, но ему требовалась информация о происшедшем в Мехико-Сити, причем информация из первых рук. Кроме того, он хотел встретиться с несколькими крупными мексиканскими чиновниками из числа Садоводов, дабы попытаться заручиться их поддержкой. Вздохнув, он принялся посвящать Ходжа в скорректированный — в соответствии с последними указаниями руководства — план.

— Полковника Толедо отослать под стражей в госпиталь «Мерсед», — приказал он. — Марту Чанг и детей освободить от карантина и доставить на гасиенду «Каса Канада». Марте Чанг предоставить все необходимое для работы. В «Каса Канаде» установить посты охраны и пункт связи. Как только дети прибудут туда, отберите у них самолет и не позволяйте им покидать ферму.

— Слушаюсь, сэр.

Где-то вдали послышался треск стрелкового оружия. Соларис на мгновение приподнял солнцезащитные очки и заметил дым от нескольких больших пожаров на окраине города и в центре.

— Если ситуация значительно ухудшится, передислоцируйте своих людей на ферму, — продолжал он инструктировать Ходжа. — Там есть взлетно-посадочная площадка, а в случае необходимости можно обеспечить круговую оборону по всему периметру. Как только прибудет «Фэт Бой», я передам биплан девчонке и отправлюсь в Мехико. Вернусь завтра. Надо завершать консервацию затопленной территории «ВириВака». Вы заказали бетон и оборудование?

— Да, сэр, — ответил Ходж. — Сюда движутся цементовозы из пяти провинций, и я составил график двухсменной работы на Пасху…

— Хорошо. С этим нужно кончать как можно быстрее.

Заслышав гул двигателей, альбинос поднял голову и увидел широкофюзеляжный грузовой самолет «Фэт Бой», заходящий на посадку. Соларис обернулся к Ходжу, который тоже наблюдал за приближающимся транспортником.

— Майор Ходж, — недовольно буркнул Соларис, — вы еще здесь? Приступайте к исполнению полученных вами приказов.

— Слушаюсь, сэр! — Ходж вытянулся по стойке «смирно». — Немедленно, сэр.

Майор развернулся на каблуках и торопливо направился к неприметному пакгаузу у кромки взлетного поля, в котором были установлены изоляторы.

«Мерзкий червяк», — злобно подумал Соларис, вытирая вспотевший лоб носовым платком, потом постучал кулаком по фюзеляжу «Лансера», чтобы привлечь внимание пилота.

— Вылет откладывается на некоторое время, — сказал он. — Придется уладить здесь одно дельце.

Полковник Рико Толедо признался самому себе, что выглядит он как разогретое дерьмо, и виной тому вовсе не обман зрения, вызванный специфическим больничным освещением. У него едва хватало сил держаться в вертикальном положении, ухватившись за края раковины, так что он не мог и мечтать о том, чтобы оторвать от опоры хотя бы одну руку и побриться. Впрочем, бритье лица с несколькими десятками швов само по себе представлялось достаточно мудреной процедурой. Рино глядел на свое отражение в зеркале и ему казалось, что он видит собственного дедушку на смертном одре.