Никита Калинин - Ловчие

Вилла Андрея отличалась от остальных. Она была значительно меньше большинства, скромнее, но стояла ближе к морю, укромно спрятавшись под нависшей острой скалой, очень похожей на ту, с которой саванне показывали Симбу. Только эта скала примыкала к поросшему редкими джунглями горному гребню, что делил остров надвое. Вместо стриженого однотипного газона и кустарника внешний двор укрывал самый настоящий лес: с травой, с камнями в пол-автомобиля, и, судя по звуку, ручьём, текущим от скалы к морю. Красивое место. Сакральное.

Ещё на подходе я заметил, что слишком уже резко оживилось восполнение моей жизненной энергии. А спустя ещё немного я услышал вот это:

Неистребимый Серёжка Жуков со своими танцульками добрался и до Ногтя Бога…

— Вы приглашены? — вырос из неоткуда охранник-таец в серых шортах и майке.

— Нет, но… — ответил я и протянул ему визитку: — Вот. Меня тут вроде как ждут.

— Константин, верно? Да, охрану предупредили о вашем возможном приезде. Прошу. Вход слева, под кипарисами. Нет, дальше. Приятного дня!..

Где ж ты раньше был, доброжелательный такой…

Я прошёл меж двух стражей-кипарисов и, поморщившись, зашагал на до тошноты незатейливый бит. Оказалось, творчество группы “Руки вверх!” было пыткой не для меня одного. Когда следом же началась неотличимая от первой песня про каких-то там ковбоев, Жигуль не выдержал первым и завопил хрипатым брюзжанием вокалиста “AC/DC”:

“Hi-i-ighway to Hell!”

Я был с ним согласен.

До красивого белого дома, где что-то громко праздновали мои соотечественники, оставалось каких-то метров тридцать, когда мир сам по себе вдруг начал замедляться. Звуки как в вату погрузились, а цвета потемнели на пару тонов. Но ведь я ничего не делал!

Я замер. Это было похоже на охотничье чутьё. Я проваливался глубже в воронку мироздания, повинуясь дремучему инстинкту, под обостряющий и одновременно убаюкивающий мои чувства рык из-под досок храма, пока не понял — достаточно.

Лесок на внешнем дворе виллы превратился в бамбуковые заросли, секционные живые трубы которых устремлялись, казалось, аж до неба. На большом голом камне, что наглой толстой тёткой в час пик раздвигал живые побеги вокруг себя, показалась серо-голубая голова с выпуклыми стекляшками змеиных глаз. Длинные сомьи усы щупали нагретую поверхность, будто проверяя можно ли сюда взгромоздиться телу целиком. Это была какая-то сущность, точно!.. И как же мне её сцапать?.. Да и стоит ли это делать вообще, ведь дед не откликается, а сам я так и не понял сути охоты…

Движение слева я заметил краем глаза. Это была не девушка даже, а тень какая-то: двигалась она не то чтобы быстро, скорее неуловимо, как ни старайся, а сфокусировать взгляд на ней не выходит. В руках её блестело что-то короткое, изогнутое, вроде как меч… Я опомнился лишь когда незваная гостья очутилась совсем рядом с водяной змеёй, которая заметила её в самый последний момент.

Прыжок, взмах и…

Они полетели кувырком, сминая оцепеневшую траву и ударяясь о стволы бамбука, которые отзывались глухим протяжным стоном, словно старые забитые птичьими гнёздами органные трубы. Я бросился к ним, но вовремя одумался — куда мне, с голыми-то руками! Огляделся в поисках чего-то, хоть отдалённо похожего на оружие.

— А-а-а!..

Змея была и не змея вовсе, а какая-то рыбина, сплошь поросшая подвижными толстыми отростками, похожими на щупальца актинии. И сейчас она активно ими орудовала, чтобы не дать опрометчиво напавшей на неё девчонке уползти.

— Помоги! А-агхсхт!.. — ужас в раскосых глазах было не передать словами. Она видела меня и тянулась тонкими пальцами, а на спине её волнами исходила рвущая плоть ловчей змееподобная тварь.

Я попятился. Чем я мог помочь? Разве что рядом лечь, на закуску. Сама ж силы не рассчитала! Да и некому уже было помогать. Кисти рук уже колотили по земле, крики сменились булькающими хрипами, а глаза неудачливой ловчей закатились. Начиналась агония.

Я вынырнул в сферу спящих, как из ночного кошмара — с глубоким вдохом и весь в холодном поту. Камень и деревья вокруг были прогреты ласковым солнцем, совсем рядом орала дрянная музыка, никто не слышал криков о помощи. Да и не услышал бы.

Труп девушки возник прямо из воздуха, сразу лицом в ручей. Я отвернулся и быстро пошёл прочь, к дому. Виктор говорил, что спящие сами всему найдут объяснение. Главное, не лезть к ним. Главное, просто смотреть кино.

Я дышал, как загнанный. Кто она? Зачем бросилась так глупо? Думала опередить, себе заграбастать эту сущность? Вот и заграбастала…

И почему я вдруг провалился вглубь реальности? Надо же, как почуял, что рядом где-то сущность… Может, дело в Духе моего рода? Велес ведь бог охоты у восточных славян… Или животных ли, я толком не помнил.

Я ещё размышлял о произошедшем, когда автоматические стеклянные двери разъехались передо мной, окатывая волной из смеси дорогого алкоголя, женских духов и ароматических свечей. Но внутрь я так и не шагнул.

Лысый мачо как ни в чём не бывало пританцовывал в толпе загорелых и красивых людей. Это был его дом, без всяких сомнений. Я видел его прямо перед собой, а лихо оставалось неподвижным чучелом, не предпринимая вообще ничего. От злости я рывком затормозил реальность, чтобы спящие не мешались под ногами. К чёрту лихо! Сил мне хватит и своих.

Но так и остался стоять на месте, разинув рот. Потому что Андрей, херов змеемачо, убивший мою семью и накликавший на мой город смертоносный холод тоже превратился в бестолкового болвана.

Андрей был спящим.

Вид с той скалы прямо просился под кисть хорошего художника. Лены, например. Она ведь только портреты домой носила, а в мастерской у неё было всё: от натуралистических пейзажей, прописанных в мельчайших деталях, до сюрреализма, достойного усов Дали. Жаль, она не увидит этого — смеси реальности и её потаённых глубин, где обитают пожирающие незадачливых ловчих твари. Я брал камушек, бросал его и сразу тормозил вращение мира. Змеерыба так и не могла понять, откуда на неё покушаются, но и попасть пока ещё не удалось — уплывала. О жизненной энергии я не беспокоился. Я больше вообще ни о чём не беспокоился.

Вот как такое могло произойти? Не умом ли я двинулся? Я же своими ушами слышал телефонный разговор Андрея, где он фактически признался в убийстве моей семьи. Он и о Серёге, брате моём, говорил. О его принадлежности к одному из родов Вотчины. Исчезновению Андрея из полузатопленной машины нет других объяснений, кроме действия таланта какой-то водной сущности, да хоть бы и вон той, что внизу в ручье плавала. Да я ведь в самолёте ощутил, когда он использовал талант! Лихо же реагировало! Было же! И тут такое…