Алексей Евтушенко - Все небеса Земли [litres]

Размахивая руками, Всеволод Александрович расхаживал перед ними вперёд-назад и возбуждённо рассказывал:

– Меня осенило вчера. Я говорил вам, что эксперимент, который провели на Ольхоне, готовился во многом по моим теоретическим разработкам?

– Говорили, – кивнул Мигель и, проглотив очередную ложку борща, сказал:

– Ириш, борщ – объедение. Даже моя бабушка такой вкусный не готовит. А она готовит вкуснее всех, кого я знаю.

– Спасибо, – сказала Ирина. – Это мощный комплимент, правда.

– Я могу продолжать? – холодно осведомился Всеволод Александрович. – Или вопрос приготовления борща нам более интересен, нежели вопрос существования Вселенной?

– Это не вопрос приготовления борща, – сказал Мигель. – Это вопрос благодарности. И – да, благодарность женщине за вкусно приготовленную еду не менее важна, нежели существование Вселенной. Просто потому, что без этого существование последней теряет смысл.

– Браво! – Ирина захлопала в ладоши. – Но хочу заметить, что вовсе не претендую. Пусть Вселенная продолжит существование. Иначе кого я буду кормить борщом?

– Не обижайтесь, Всеволод Александрович, – сказал Конвей. – Нам действительно интересно. Очень. Хотя вы даже не спросили, как прошла наша разведка.

– Ч-чёрт, действительно, – старый учёный смущённо потёр небритый подбородок, сел на стул, вынул изо рта потухшую трубку, растерянно повертел её в руках, сунул в карман. – Так как она прошла?

Мигель вкратце рассказал.

– Нам повезло, – закончил он. – И, конечно, спасибо Марине. Прилетела и забрала нас точно, как договаривались.

– Не за что, – сказала Марина. – Вам пришлось труднее.

– Значит, там у них нечто вроде гнезда? – спросила Ирина.

– Точно, – подтвердил Конвей. – И большущее же гнездо, должен вам заметить. Просто чудовищное.

– Я бы назвал это скорее муравейником, – сказал Мигель. – Или термитником. По аналогии. Но, признаться, – он покачал головой, – ничего подобного я в жизни не видел и предположить не мог, что оно может существовать в реальности. Пусть даже параллельной или какой там ещё.

– Мы собираемся их изучать? – спросил Всеволод Александрович. – Их муравейники, термитники, образ жизни? Предупреждаю сразу. При всём своём сумасшествии и беззаветной любви к науке, я – против. Эти существа уничтожили мой мир. Теперь я жажду уничтожить их. И плевать, что они разумны.

– Мы безоговорочно с вами согласны, Всеволод Александрович. – Мигель облизал ложку и аккуратно положил её рядом с тарелкой. – Теперь, наконец, давайте перейдём к главному. Как их уничтожить?

Всеволод Александрович рассказывал долго, часто увлекаясь и сбиваясь на сугубо научную терминологию. По его словам выходило, что существовало два способа захлопнуть порталы. Первый – перестроить установки прорыва реальности – ЭГТ-конвертеры и запустить процесс в обратную сторону. Теоретически это возможно, но потребует кучу времени и океан энергии.

– Сколько времени? – спросил Мигель.

– При самом благоприятном раскладе – два года, – ответил Всеволод Александрович. – Повторяю: при самом благоприятном. Можно сказать, идеальном.

– Идеал потому и прекрасен, что он недостижим, – пробормотал Конвей.

– Вот именно, – согласился учёный. – На самом деле – три или даже больше. Не говоря уже о том, что сначала придётся как-то разобраться со всей этой нечистью… Кстати, я согрешил против истины, когда сказал, что образ жизни этих существ мне совершенно не интересен. Интересен. И даже очень. Но я понимаю, что медлить нельзя. Иначе всё может закончиться очень грустно… Поэтому остаётся второй способ.

Он умолк.

Все ожидаемо уставились на старого учёного. На кухне громко звякнуло, послышался звук льющейся воды.

– Бомба, – сказал Всеволод Александрович и оглядел слушателей с победным видом. – Нас спасёт кварко-глюонная бомба.

– Матрёшка в стакане, – побормотал Мигель. – Вы шутите?

– Нисколько. – Всеволод Александрович ухватил за спинку ближайший стул, развернул к себе, уселся на него сверху. – Я всё рассчитал. Если взорвать такую бомбу там, в иномирье, выделившейся энергии хватит, чтобы разорвать неестественную, не побоюсь этого слова, связь между двумя пространство-временными континуумами – нашим и тем, другим, – он повёл головой, словно обозначая направление, ведущее в упомянутый континуум. – Сейчас эта связь растёт и крепнет за счёт неизвестных (точнее, малоизвестных, но не будем вдаваться в подробности, вы всё равно не поймёте) нам процессов на квантовом уровне материи. Кварко-глюонная бомба превращает в чистую бешеную энергию всё, до чего, грубо говоря, дотянется радиус её действия. Это такая рукотворная сверхновая в очень малом масштабе.

– Почему в очень малом? – спросил Конвей задумчиво и тут же сам себе ответил: – А, ну да, конечно. Потому что жить хочется.

– Молодец, – похвалил Всеволод Александрович. – Хочется жить. Поэтому бомба должна быть определённой мощности. Такой, чтобы не уничтожить оба мира, а лишь разорвать функционально-детерминированную связь между ними. Впрочем, если при этом уничтожится часть того мира, лично я трагедии не увижу.

– И никто из нас, – сказал Мигель.

– Ага, – сообразила Ирина. – Я правильно понимаю, что упомянутую связь можно разорвать, даже если взорвать эту вашу жуткую бомбу в нашем мире? Тут, на Земле?

– Правильно, – кивнул Всеволод Александрович. – Только взрывать надо в районе Ольхонской аномалии. В смысле портала. Поскольку именно оттуда всё началось и там всё должно закончиться. Но если мы это сделаем – потеряем Байкал. Как минимум. А скорее всего, и всю территорию в радиусе пятисот-семисот километров.

– Нет уж, пожалуйста, не надо, – сказала Марина.

– Сам не хочу, – уверил Всеволод Александрович.

– Всё это прекрасно, – сказал Мигель. – Осталось решить один маленький вопрос.

– Где нам взять эту самую кварко-глюонную бомбу, – закончил за друга О’Доэрти. – И компот.

– Компот? – не понял учёный.

– Ага, – усмехнулся блюзмен. – Лично мне после борща всегда компота хочется. Вот я и спрашиваю, где его взять?

После того, как Георг принёс великолепный охлаждённый компот из сухофруктов для Конвея и кофе для остальных, они продолжили. Мигель надеялся, что после всего пережитого им с Конвеем удастся хотя бы немного отдохнуть, но ошибся. Времени на отдых не осталось. Ещё там, на берегу Байкала, они неоднократно ощущали подземные толчки и один раз столкнулись с самым настоящим цунами местного масштаба. Здесь, на хорошо укреплённой подземной базе, толчки ощущались также. Не критично – жить можно, но всё-таки. Всеволод Александрович, который, казалось, обладал неограниченными знаниями в любой области, сообщил, что за последние два дня сейсмическая активность подскочила в несколько раз.